Попрощавшись с женщиной, я пошел по дорожке – не торопясь, обычным шагом. Когда я открыл дверцу машины, дом снова стоял позади меня, запертый на все засовы.
Бобби сидел и читал договор на прокат автомобиля.
– Господи, насколько же это все утомительно, – сказал он. – На самом деле. Им бы следовало нанять какого-нибудь писателя, чтобы хоть немного оживил текст.
– Нехороший ты человек, – сказал я. – Но все равно спасибо.
Он сунул пачку листов обратно в бардачок машины.
– Ну что ж, полагаю, в Хантерс-Роке мы дела закончили.
– Нет, я так не думаю.
– Что еще?
– Как насчет того, что они уже при нашем рождении знали, что поступят именно так, как поступили? Может быть… не знаю… может быть, они думали, что смогут прокормить только одного ребенка, или еще что-нибудь.
Бобби с сомнением посмотрел на меня.
– Да, – согласился я. – Но в любом случае, допустим, они предполагали, что избавятся от одного из нас. Но они также понимали, что однажды умрут и что я могу заняться тем, чем занимаюсь сейчас. Я мог вернуться домой, начать интересоваться их прошлым. И точно так же мог выяснить в больнице, что был одним из двоих.
– И поэтому они сделали так, что ты родился где-то в другом месте. В этом случае твои поиски привели бы тебя лишь к небольшой загадке: в какой именно больнице ты появился на свет? И ты так и не узнал бы, что у тебя был близнец, которого они бросили.
– Именно так мне и кажется.
– Но как получилось, что Контора не обнаружила никаких проблем в твоей биографии, когда ты поступал к ним на службу?
– В то время я был для них весьма полезен. Возможно, ради собственной выгоды они сэкономили на проверке, а потом, когда я уже был одним из их команды, кого это волновало?
Бобби задумался.
– Допустим. Но все равно странно. Твои родители пошли на все, чтобы скрыть следы, но в таком случае зачем им было оставлять документальное свидетельство того, что они совершили?
– Может быть, недавно случилось нечто такое, что заставило их передумать и сделать так, чтобы я обо всем узнал.
Сообразив, что женщина может наблюдать за нами из окна, я завел двигатель и тронулся с места.
– Мне кажется, что, возможно, мы ищем не там, где нужно. Видеозапись состоит из трех фрагментов. В первом показано место, которое я сумел найти. Холлс. Последний рассказывает о событиях, о которых я не знал. Средний фрагмент состоит из двух сцен. Одна – в доме, который я только что посетил благодаря тебе и ничего особенного не нашел. Другая – в баре. Мне он не знаком и не похож ни на один из тех, где я когда-либо бывал.
– И что?
Мы остановились на перекрестке.
– Доверься мне, – сказал я, сворачивая налево.
Поворот должен был в конечном счете привести нас – если предполагать, что ничего не изменилось, – к бару, в котором мне приходилось бывать не один раз.
Глава 20
Это место было не из тех, куда приходят с определенной целью, если только по какой-то случайности его посещение не вошло в привычку. Я ожидал, что оно давно прекратило свое существование, либо превратившись в обычную кафешку со множеством бойких официанточек в красно-белой униформе, либо же его просто снесли, чтобы освободить место под дешевое жилище, слишком шумное после наступления темноты. На самом деле прогресс, похоже, попросту обошел стороной «Ленивого Эда», все здесь дышало каким-то позавчерашним днем.
Внутри было пусто и тихо. Дерево стойки и табуретов выглядело столь же потертым, как и всегда. Бильярдный стол стоял на том же месте, покрытый пылью, часть которой, возможно, относилась еще к моим временам. Кое-что, впрочем, изменилось, демонстрируя признаки прогресса. Неоновую рекламу «Миллера» сменила реклама «Будвайзера лайт», а календарь на стене изображал девушек в несколько более естественном виде, чем в мои времена. Естественном – по крайней мере, если судить по степени их обнаженности, но не по состоянию их груди. Где-то, наверняка очень хорошо спрятанная, должна была быть табличка, предупреждавшая беременных о вреде алкоголя. Хотя, если бы такая женщина здесь появилась, ее, скорее всего, сочли бы слепой или сумасшедшей. У девушек намного более высокие стандарты, и именно поэтому они оказывают положительное влияние на молодых людей. Чтобы заставить их напиться, нужно найти по-настоящему симпатичное местечко.
Бобби прислонился к бильярдному столу, оглядываясь вокруг.
– Все так же, как и всегда?
– Словно я никогда отсюда и не уходил.
Я подошел к стойке, испытывая странное волнение. Обычно мне достаточно было позвать Эда по имени. С тех пор прошло двадцать лет, и подобный поступок был равносилен тому, как если бы я вернулся в школу, рассчитывая, что учителя меня узнают. Вряд ли кому-то хочется знать, что в великом круговороте событий он всегда был лишь «каким-то мальчишкой».
Из подсобки вышел незнакомый тип, вытирая руки тряпкой, от которой они могли стать лишь грязнее. Он слегка кивнул в знак приветствия, но без особого энтузиазма. Ему было примерно столько же лет, сколько мне, может быть, чуть больше, и он уже начинал лысеть. Мне нравится, когда я вижу своих ровесников, теряющих шевелюру. Это меня по-настоящему воодушевляет.
– Привет, – сказал я. – Я хотел бы видеть Эда.
– Это я, – ответил он.
– Тот, кого я имел в виду, должен быть лет на тридцать старше.
– Вы про Ленивого Эда? Его тут нет.
– Вы ведь не Эд-младший?
У Эда не было детей. Он даже не был женат.
– Нет, черт побери, – ответил бармен, словно его обеспокоила подобная мысль. – Просто совпадение. Я новый владелец бара, с тех пор как Эд ушел на пенсию.
Я попытался скрыть разочарование.
– Ушел на пенсию? – Мне не хотелось казаться чересчур назойливым.
– Пару лет назад. По крайней мере, мне не пришлось менять вывеску.
– Собственно, здесь все выглядит так же, как когда-то, – рискнул я.
Бармен устало покачал головой:
– Мне ли не знать. Когда Ленивый Эд продал свое заведение, он поставил условие. Сказал, что продает свое дело, но не свой второй дом. И потребовал, чтобы все оставалось как есть, пока он не умрет.
– И вы на это пошли?
– Мне оно досталось очень дешево. А Ленивый Эд достаточно стар.
– Как он узнает, что вы придерживаетесь вашего уговора?
– Он до сих пор сюда заходит. Почти каждый день. Если подождете, возможно, увидите его.
Похоже, он заметил мою улыбку и добавил:
– Впрочем, он может оказаться не вполне таким, каким вы его помните.
Я заказал пиво и подошел к столику, за которым сидел Бобби. Мы выпили и немного поиграли в бильярд. Бобби выиграл.
Мы продолжали заказывать пиво, а после того, как мне надоело проигрывать партию за партией, Бобби в течение часа практиковался на бильярде в одиночку. Мой отец оценил бы его настойчивость. Бар в течение долгого времени находился в нашем полном распоряжении, а потом появились еще несколько посетителей. К вечеру мы с Бобби составляли примерно треть от всех клиентов бара. Я между делом спросил Эда, в какое время обычно появляется Ленивый, но, судя по всему, он был полностью непредсказуем. Я подумал было спросить его адрес, но что-то подсказало мне, что бармен его не сообщит и что сам вопрос вызовет у него подозрения. Публика постепенно начинала прибывать – одновременно появились целых четверо, но никто из них не был Эдом.
А потом, в семь, кое-что произошло.
К тому времени мы с Бобби снова играли в бильярд. На этот раз ему уже не столь легко было меня победить. Кто-то поставил на музыкальном автомате классическую запись Спрингстина, и у меня возникло странное чувство, будто я вернулся на двадцать лет назад, во времена геля для волос и широких рукавов. Я уже был достаточно пьян, чтобы испытывать ностальгию по восьмидесятым, что отнюдь не являлось хорошим знаком.
Краем глаза я заметил, что дверь в бар открылась. Все так же склонившись над столом, я бросил взгляд на вошедшего. Какой-то старик. Он посмотрел на меня, а потом вдруг резко развернулся и выбежал на улицу.
Я повернулся к Бобби и закричал, показывая на дверь, но он уже увидел то же, что и я. Метнувшись через зал, он выскочил наружу еще до того, как я успел бросить кий.
На улице было темно, и мы едва успели увидеть сорвавшуюся с места машину – потрепанный старый «форд», разбрасывавший во все стороны гравий. Бобби отчаянно ругался, и я быстро понял почему – какой-то придурок перегородил нам дорогу большим красным грузовиком. Бобби повернулся и увидел меня.
– Почему он сбежал?
– Понятия не имею. Ты видел, в какую сторону он поехал?
– Нет.
Он повернулся и пнул грузовик.
– Заводи машину.
Я снова вбежал в бар.
– Чей грузовик?
Какой-то парень в джинсовом костюме поднял руку.
– Убери его с дороги, черт бы тебя побрал, или мы выпихнем его со стоянки.
Несколько мгновений он таращился на меня, потом встал и вышел.
Я повернулся к Эду:
– Это ведь он, верно? Тот, который убежал?
– Похоже, ему не очень хотелось с вами общаться.
– Что ж, зря, – сказал я. – Поскольку это все равно случится независимо ни от чего. Мне нужно поговорить с ним о прошлом. Я испытываю по нему такую ностальгию, что прямо с ума схожу. Так где он живет?
– Этого я вам не скажу.
– Не раздражай меня, Эд.
Бармен потянулся под стойку. Я достал пистолет и направил на него.
– И этого тоже не надо. Оно того не стоит.
Молодой Эд снова положил руки на стойку. Я понимал, что на нас смотрят другие посетители бара, и надеялся, что никому из них не хочется неприятностей. Люди порой готовы грудью встать на защиту того, кто наливает им пиво.
– Вы из тех, кто готов застрелить другого?
Я посмотрел на него:
– С чего ты взял?
Последовала долгая пауза, затем Эд вздохнул:
– Мне следовало догадаться, что с вами хлопот не оберешься.
– Вовсе нет. Я просто хочу поговорить.
– Он живет на Лонг-Акре, – сказал Эд. – В старом трейлере у ручья по другую сторону небольшой рощицы.