– Да? – сказал он.
– Привет, офицер, – послышался голос, достаточно громкий для того, чтобы его слышали все.
Зандт посмотрел на Нину и спросил в трубку:
– Кто это?
– Друг, – ответил голос. – Хотя должен признаться, что пока что мы лично незнакомы. Впрочем, не по моей вине. Ты не слишком хорошо себя вел для того, чтобы наша встреча могла состояться.
Зандт сохранял полнейшее спокойствие.
– Кто говорит?
В трубке послышался смешок.
– Я думал, ты догадаешься. Я – «человек прямоходящий», Джон.
У Нины отвалилась челюсть.
– Чушь.
– Вовсе нет. Молодец, что нашел Уонга. И что подтолкнул его к правильному решению. Ты нам очень помог. Из-за него у нас могло быть немало проблем.
– Если ты «человек прямоходящий» – докажи, – хрипло проговорил Зандт.
Мы с Бобби уставились на него.
– Мне незачем что-то доказывать, – ответил голос. – Но кое-что могу сказать, для твоего же блага. Если вы все не уберетесь из этого дома через две минуты – вы покойники. Все.
Связь оборвалась.
– Вон из дома, – сказал Зандт. – Немедленно.
Когда мы оказались на улице, послышался приближающийся звук сирен. Многих сирен. Я отпер дверцу машины и прыгнул на место водителя.
Нина не двигалась с места.
– Я агент ФБР. Нам незачем куда-то уезжать.
– Ну да, конечно, – сказал Бобби. – Мы уже подстрелили парочку копов. Не насмерть, но тем не менее мы в них стреляли. Хотите стоять посреди дороги, демонстрируя свой жетон, – пожалуйста. Здесь вам не телесериал, принцесса. Им ничего не стоит прострелить вам башку.
Нам удалось беспрепятственно выехать на шоссе. Я переместился в правый ряд и вдавил педаль газа.
Через двадцать минут мы были уже за городом и ехали по дороге, плавно поднимавшейся среди холмов. Никто не спрашивал, куда я еду, – все это и так знали.
Нина объяснила, что произошло в Лос-Анджелесе. Я рассказал о том, что поведал нам Дэвидс. Зандт сообщил – без подробностей, но в достаточной мере – об истории своих взаимоотношений с «человеком прямоходящим».
– Вот дерьмо, – сказал я.
Бобби нахмурился:
– Но как он узнал номер вашего сотового?
– Если он связан с «соломенными людьми», вряд ли для них это столь уж трудная задача. У них в распоряжении отлаженная система поставки жертв для серийных убийц. Им ничего не стоит взорвать дом или отель. Так что выяснить чей-то сотовый номер – для них детская игра.
– Ладно, но зачем ему было звонить? Зачем он посоветовал вам убраться из дома до приезда полиции?
– Его поступки предсказать невозможно. Но он имел в виду не только меня. Он знал, что я не один.
– Дэвидс сообщил им, кто в доме, – сказал я. – Он нас выдал.
Я был настолько зол, что едва мог говорить.
– И не кажется ли вам несколько странным, что «соломенные люди» разделались с моими родителями за два дня до того, как они собирались исчезнуть? Они все спланировали и подготовили, а потом, когда им кажется, что еще немного – и им удастся избежать опасности, внезапно появляется Макгрегор и подстраивает аварию, в которой они погибают?
– Дэвидс их предал? Почему?
– Он знал, что представляет собой Холлс, с самого начала. Потом об этом становится известно отцу, и ему кажется, что он нашел неплохой способ заработать, но далее выясняется, что Холлс – совсем не тот, за кого его выдают. В итоге Дэвидс оказывается в весьма затруднительном положении. Предположим, это те же самые люди или им подобные, с которыми они расправились тридцать лет назад. Дэвидс сказал, что на месте был убит лишь предводитель. Остальные, вероятно, выжили и могли рассказать кому-то о том, что произошло. Компании, создавшей Холлс, могло стать известно, что Дэвидс был одним из мстителей – возможно даже, что именно поэтому они в первую очередь сделали его своим адвокатом.
– Если у них имелись столь хорошие связи, зачем им был нужен Дэвидс? Они могли нанять кого угодно.
– Верно. Но у адвокатов, пользующихся достаточной известностью, тоже есть связи. У некоторых даже есть ложное представление о честности. «Соломенные люди» могут избавиться от Дэвидса в любой момент, и он это знает. «Или ты будешь работать на нас, или всем станет известно, что ты совершил однажды ночью в лесу. Или мы просто вообще тебя убьем». Что ему остается делать? Он уже стар, ему страшно и есть что терять. Так что он для них – идеальный вариант.
– А потом твой отец чересчур близко подбирается к их тайне, и Дэвидс понимает, что, если он не поставит в известность «соломенных людей», ему угрожают большие неприятности. И он рассказывает им, что Хопкинсы собираются смыться.
На мгновение в машине наступила тишина.
– Из-за него их убили, – тихо сказала Нина. – Из-за единственного человека, которому, как им казалось, они могли по-настоящему доверять.
– Он уже живой мертвец, – сказал я. – Вне всякого сомнения.
Когда мы добрались до холмов, начался дождь, расчертивший темноту за окном машины холодными серебристыми линиями. Ручей вдоль дороги превратился в бурный поток. Других машин на дороге не было.
– Нас всего четверо, – сказала Нина.
Я посмотрел на нее:
– Так вызовите помощь.
– По одному моему слову вертолеты в воздух все равно не поднимут. Самое большее, что мы получим, – пару скучающих агентов в машине через два часа, главной целью которых будет доказать, что я последняя дура. – Она взглянула в окно. – Есть у кого-нибудь сигарета? Похоже, мне пора начать курить.
Я полез в карман, вытащил смятую пачку и положил ее на приборную панель.
– Не советую, – сказал я.
Она слабо улыбнулась в ответ, но к сигаретам не притронулась.
Через пятьдесят минут после того, как мы отъехали от дома Дэвидса, мы свернули на дорогу, плавно уходившую в сторону. Я сбросил скорость, и Бобби, приподнявшись на сиденье, смотрел на склоны холмов, поднимавшиеся вдоль дороги.
– Мы почти на месте, – сказал я.
Нина посмотрела на заряжавших пистолеты Зандта и Бобби, затем неохотно потянулась к своему оружию. Пальцы ее дрожали. Мужчины выглядели куда увереннее, но что именно сейчас творилось у них в головах, сказать было невозможно. Среди мужчин нашего поколения нет, наверное, ни одного, кто не мог бы процитировать монолог из «Грязного Гарри»[26]: «Что ж, по правде сказать, я от волнения сам сбился со счета». Мы все готовы хотя бы иногда почувствовать себя маленьким Клинтом Иствудом. И всем нам кажется, будто кто-то где-то станет нас презирать, если мы не оправдаем надежд.
Зандт посмотрел на Нину, подмигнул ей, и мне стало ясно: она поняла, что дело вовсе не в том. Кинофильмы могут подсказать, как себя вести, но ощущения уходят намного глубже, в те времена, когда никто не носил одежды и у каждого была своя роль – одни поддерживали огонь, а другие бегали за добычей. Единственная разница заключается в том, насколько велико сообщество, частью которого мы себя считаем, и насколько глубоко наше родство с людьми, ради которых мы готовы драться насмерть. Зандт волновался не меньше, чем она. И я тоже.
Я остановил машину у крутого поворота.
– Здесь, – сказал я. Примерно в пятидесяти ярдах впереди виднелись маленькие ворота.
– Никого нет, – заметил Бобби. – Объясни еще раз, как туда проехать.
– Проезжаешь через ворота, едешь по траве. Сворачиваешь налево, и там есть потайная дорога, скрытая среди деревьев, которая поднимается вверх, на равнину.
– Значит, кто-то может скрываться за деревьями или где-нибудь у дороги.
– Вполне возможно.
– Тогда постараемся ехать быстрее.
Я кивнул.
– Все готовы?
– Как всегда, – ответил Зандт.
Я вдавил педаль.
Машина прыгнула вперед, колеса закрутились на мокром асфальте. Промчавшись на полной скорости оставшееся расстояние, я свернул прямо к воротам.
– Пригнитесь, – сказал Бобби.
Нина и Зандт пригнули головы. Бобби прижался к спинке сиденья и дверце, с пистолетом в руке. Мгновение спустя машина проломилась через ворота, во все стороны полетели сломанные перекладины. Машину начало заносить на мокрой траве, я с трудом сумел ее выровнять.
Снова нажав на педаль газа, я устремился к полосе деревьев, набирая скорость. Машина подскочила на бугре, и Нину на мгновение подбросило в воздух. Едва она успела приземлиться на сиденье, как ее подбросило снова. Сзади послышалось недовольное ворчание – то же самое произошло и с Зандтом. Бобби, казалось, сидел на своем месте как приклеенный.
Последовал еще один толчок, и земля под колесами неожиданно стала ровной.
Я помчался мимо деревьев.
– Видишь кого-нибудь?
– Нет, – ответил Бобби. – Но не сбрасывай скорость.
Примерно через сто ярдов дорога резко свернула вправо, и мы начали подниматься по склону. Бобби смотрел по сторонам, пока я проходил поворот за поворотом, но в нас никто не стрелял. Однако, когда Зандт начал медленно поднимать голову, Бобби жестом велел ему снова пригнуться. Я увидел, как его лицо исказила гримаса, но раненое плечо не доставляло ему особых проблем. По крайней мере, пока.
– Так где же они? – спросил я.
– Вероятно, все стоят наверху, выстроившись в шеренгу.
– Чертов оптимист. Но я рад, что ты здесь.
– Ну так мы же все-таки друзья, верно? – сказал Бобби. – Хотя, если даже все кончится плохо, я все равно вернусь и буду неотступно тебя преследовать.
– Ты и так меня неотступно преследуешь, – ответил я. – Уже много лет пытаюсь от тебя избавиться.
Мы проехали последний поворот, и перед нами на склоне появились широкие ворота Холлса.
– Все еще никого, – сказал я, замедляя ход.
– И что теперь?
– За воротами дорога уходит влево. Там пара больших зданий – корпус у входа и нечто вроде склада. Через луг тянется высокая ограда. Дома находятся по другую ее сторону.
Зандт и Нина осторожно подняли головы.
– И?..
– Едем через ворота, – сказал Бобби. – Через ограду нам все равно не перебраться.