— Ты знаешь, гнида, не кривляйся! Ты! — Юра неожиданно повернулся к Тюрину. Прицелился в того. — Считаю до трёх. Раз.
— Где карта?.. — с улыбкой протянул Слава под самым ухом профессора.
— Два.
— Лучше скажи, он выстрелит, я знаю.
Тюрин опешил. Дрожь волнами пошла по его телу. Он бы свалился на землю, если б Слава не поддержал его. Приоткрыл рот, не зная, что сказать, и только испуганно смотрел на Артёма.
— Значит, мальчишка, — усмехнулся Юра.
— Ах ты, дурья башка. Профессор долбаный, — процедил Сергей Николаевич.
— Где карта? — Юра навёл ружьё на Артёма.
— Не понимаю, о чём вы, — юноша глубоко дышал и с надеждой поглядывал на папу.
— Считаю до трёх. Раз.
Один из охотников схватил юношу за руку.
— Два.
— Не знаю я ничего! — закричал юноша изо всех сил.
— Тише-тише, — неожиданно проговорил Фёдор Кузьмич. Встал с колоды. Размял ноги. Вёл себя так, будто в лагере ничего не изменилось и шёл простой экспедиционный день. — Тише. Обманывать уже ни к чему.
— Это вы, вы нас обманули! — едва не плача крикнул Артём.
— Ну почему же? Не торопись с выводами. Знаешь, что это?
Егерь достал из кармашка энцефалитки жёлтый камень. Это был самородок. Совсем как те, что Артём с мамой нашли в сейфе Корчагина. Они отдали их Сергею Николаевичу, а тот передал редактору в качестве залога.
— Всё правильно. Это золотой самородок. Очень хороший, чистый самородок. Знаешь, откуда он у меня?
— Вы украли его у дедушки! — прошептал Артём.
— Ну почему же? Твой дедушка добровольно продал мне два таких самородка. Более того, умолял купить их. Сказал, что ему срочно нужны деньги. Придумал сказку о том, как гулял по Саянам и наткнулся на старый золотодобытческий посёлок. Как Самарта, но поменьше. Там и нашёл золото. Только я, конечно, не поверил. Я ведь и сам в своё время работал на драгах. Было такое. Знаю кое-что в этом деле. Держишь мысль?
Артём покорно кивнул.
— Я бы этой историей не заинтересовался. Народ мне всякое в дом тащит. Что самое любопытное, я и раньше покупал такие самородки. Только у другого продавца. Куда более странного… Впрочем, сейчас не о нём. Я только хотел поговорить с твоим дедом, а он уже пропал. Вот как бывает. Но всё возвращается: и обман, и предательство.
— Значит, это вы у нас в доме всё перерыли? А замок выломали только для вида, ведь у вас был ключ… — Артём с удивлением смотрел на егеря. — Узнали про письмо маме, про ключ от сейфа…
— Значит, ключ был от сейфа? — Фёдор Кузьмич насмешливо посмотрел на Юру. — И где же сейф стоял? Впрочем, это неважно. Пусть это будет твоей тайной. А теперь послушай. Ты мальчик сообразительный. Значит, сейчас сообразишь, какой тут расклад. Мы ведь твоему деду хорошие деньги дали. Значит, помогли в его поисках. По-доброму, по-соседски. А в благодарность — ложь. Видишь ли, мои сыновья не любят, когда их обманывают. Они теперь считают, что половина того золота принадлежит им. С ними трудно спорить, правда?
Егерь приблизился к Артёму, потрепал его по волосам. Отошёл назад, к колоде, на которой только что сидел.
— Предлагаю уговор. Честный. Экспедиция продолжается. До конца. Больше никаких сказок. Мои сыновья берут половину золота. Остальное делите как хотите. Всё просто. И если не будет фокусов, — Фёдор Кузьмич говорил тихо, но его было хорошо слышно на всей поляне, — я обещаю, что никто не пострадает, что все вернутся домой счастливые и, если про сокровища Дёмина не врут, богатые. А ведь мы ищем дёминское золото, не так ли?
— Где карта? — опять спросил Юра, на этот раз спокойнее.
Артём пожал плечами.
— Эта карта закончилась. Значит, есть вторая. Где она? — настаивал Юра.
— Второй карты нет, — вмешалась Марина Викторовна.
— Молчи, — прошептал ей муж, но она не останавливалась:
— Были приметы. Шесть примет, по которым нужно идти дальше.
Марина Викторовна коротко пересказала историю, о которой Переваловы прочитали в записках Корчагина: от каторжника Дёмина до белогвардейца Гришавина, от надзирателя Самохвалова до архивов Иргиредмета.
— Хорошо, — с сомнением кивнул Юра. — И где эти рисунки?
— У сына в рюкзаке.
— Тензин, — Юра скомандовал одному из охотников. Показал ему на палатку, из которой нужно было вынести рюкзак.
— Их там нет, — прошептал Артём.
— Что? — Юра не расслышал.
— Их там нет! Нет их!
— Куда же они подевались?
Теперь пришла очередь Артёма рассказывать о том, что случилось утром.
— Девчонка, — ухмыльнулся Слава. — Молодец.
— Молчи, — Юра толкнул его в плечо. — Ждём Очира. Он её быстро выследит. Тогда и послушаем, что она скажет.
Сергей Николаевич с осуждением посмотрел на сына, виня его одновременно и в пропаже примет, и в том, что их могут скоро обнаружить. Отчасти понимал, что Артём тут ни в чём не виноват, и всё же негодовал из-за его слабости, глупости, нерасторопности.
Ринчима тем временем готовилась к побегу. Она не слушала разговор в лагере. Ни золото, ни странные истории о беглом каторжнике её не интересовали. Она знала только то, что живыми из этой передряги им не выбраться. Видела, как один из охотников крепко держит её мужа. Была уверена, что после всех разговоров их просто застрелят, а лошадей угонят. Такое уже случалось в горах. Тут никто не станет искать тела. Сбросил с обвала, и никто не найдёт. В этих краях даже детей похищали. Не хотелось думать, кому и зачем они могли понадобиться в такой глуши. Впрочем, сейчас бурятку больше интересовала участь мужа.
На неё, на женщину, внимания не обращали, и Ринчима чувствовала, что это единственный шанс на спасение. Если б ей удалось незаметно уехать, добраться до ближайшего посёлка, она бы подняла такую облаву, что ни один из этих преступников не нашёл бы себе укрытия во всех Саянах. Однако незаметно оседлать коня было невозможно. Ей удалось только обрезать чомбур кобылы, на которой ехал Артём. Отвести её на несколько метров в сторону. Дальше нужно было рисковать.
Ринчима ждала удобного момента, чтобы вскочить в седло и мчать во весь опор. Понимала, что за ней будет погоня, но была уверена, что её не настигнут. Она знала эти края. Ещё лучше знала лошадей мужа и умела с ними управляться.
Когда Тензин, низкорослый бурят с лицом, изуродованным бордовыми оспинами, полез в палатку, Ринчима решила, что более подходящего момента не дождётся. Скоро мог вернуться третий охотник. Тогда сбежать будет сложнее.
Дыхание участилось. Руки вспотели.
Решение принято.
Заметив, как жена вскочила в седло, Баир отчаянно мотнул головой — хотел остановить её, но этим только погубил.
— Стой! — крикнул Юра.
Ринчима со всей силы ударила лошадь пятками и пустила её с места в галоп, не разбирая направления — только бы подальше уйти от лагеря.
Приглушённый стук копыт. Мельтешение среди стволов.
Уродливая культя мизинца у Юры. Шрамы на предплечье, будто его руку глодали волки.
Жёлтая кофта Ринчимы со смешным рисунком Гуфи на спине.
Грохнул выстрел — металлический плевок, разбежавшийся по лесу шершавыми отголосками.
Дедушка говорил Артёму, что любую проблему можно решить, сформулировав её. «Тут вся загвоздка в том, чтобы научиться формулировать честно, без искажений. А в этом помогают факты. Учи факты. Из геологии, физики, химии. Они высушивают от эмоций твоё восприятие. Чем больше сухих подлинных фактов знаешь, тем проще потом так же сухо и точно формулировать свои мысли и свои проблемы».
Артём верил дедушке. За последние годы он выучил много фактов. Но сейчас это не помогало.
Улыбчивый Гуфи с длинными ушами. Затихшее эхо выстрела.
Юноша никак не мог сглотнуть. Слюна копилась под языком. Горло сузилось, стало тесным.
Нервный импульс летел со скоростью ста метров в секунду. Факт. Это в два раза быстрее подачи Роджера Федерера. И в десять раз быстрее скорости гепарда. В голове у Артёма шумело, будто его контузило. Настойчиво дребезжащий фон.
Ринчима упала с лошади.
Как-то неуклюже, тяжело обрушилась на землю и ещё несколько раз перекувыркнулась, прежде чем затихнуть.
Жёлтая кофта потемнела.
Только что Ринчима стояла возле лошадей, а теперь лежала в траве.
Мозг Артёма на восемьдесят процентов состоял из воды. Это факт. Артём видел себя в зеркале, видел кардиограмму своего сердца. В детстве, когда его впервые укачало, видел свою рвоту, в ней лежали кусочки съеденной утром колбасы. Всё это доказывало его существование.
— Чима! — закричал Баир. Он вырвался из рук охотника и теперь бежал к телу упавшей замертво жены.
Скорость воздуха, выдыхаемого при кашле, достигает двухсот пятидесяти метров в секунду. Ещё один факт. Это в два раза медленнее пули, выпущенной из охотничьего ружья.
— Баба с возу — кобыле легче, — хохотнул Слава.
Лошадь, испуганная выстрелом и падением всадника, убежала. Только что, заржав, поднялась на дыбы, а теперь исчезла. Её нигде не было.
Фон гудел, усиливался, словно Артём тонул в густом облаке обезумевшего гнуса.
Баир вцепился в тело Ринчимы, будто ещё мог вырвать её у смерти. Его лицо привычно стянулось морщинами. Можно было подумать, что он улыбается. Что всё это — шутка. Глупое недоразумение. Но погонщик плакал. И слёзы тёплой влагой расходились по его морщинам.
Марина Викторовна повисла на плече мужа. С дрожью, со слезами.
Чтобы оценить говядину, нужно надавить на неё. Свежая говядина пружинит. Ямочка в ней выравнивается. Факт. У Артёма было много фактов. Если выложить их в один ряд, тесно друг к другу, то как раз получилась бы длина всей его жизни. Фон теперь грохотал, лязгал, словно кто-то поблизости быстро вздёргивал лист жести.
Юноша упал на колени. Его вырвало.
Грохот вокруг стих, но Артём не мог проснуться. Он будто со дна реки наблюдал за происходящим вокруг.
Видел, как Тензин выгреб все вещи из палаток. Как выпотрошил спальники и рюкзаки. Как на землю вывалился папин фотоаппарат. Тензин нашёл нефритовую статуэтку. Небрежно отбросил её в кусты. Примет, конечно, нигде не было.