Лестница закончилась. Нога нащупала зыбкую поверхность. Валя стал на землю и плюнул под ноги. Из темноты откликнулось гулкое эхо. Левая рука намертво вцепилась в последнюю ступеньку лестницы. Правой он достал из кармана фонарь, который аптекарша отыскала среди инструмента в ящике из-под пертусина.
Луч света выхватил фрагмент кирпичной кладки на уровне глаз. Из нее торчала толстая труба, изъеденная ржавчиной. С нее гирляндой свисали гнилые тряпки и полиэтиленовые пакеты. С поправкой на полную темноту – довольно зловещее зрелище.
«Не хочу тебя пугать, но обрубок ржавой трубы – это далеко не худшее, что ты можешь здесь обнаружить. Может, все-таки вернуться? Сказать аптекарше, что тут внизу никого нет. Пойти домой и лечь спать. И может быть, утром мама вернется. Все они возвращаются».
Задержав дыхание, Валя сдвинул пятно света с места и направил фонарь вперед. Луч проваливался в темноту.
Темный коридор впереди и за спиной. Это не колодец водопровода, не теплотрасса и не секретный бункер. Вдоль соседней стены на половину ширины коридора текла мутная протока. Тоннель был сточным коллектором. Во время дождя это место превращалось в дно полноводной реки. Он попытался припомнить прогноз погоды на сегодня, но так и не смог.
Рука по-прежнему сжимала последнюю ступеньку, но он никак не мог сообразить, с какой стороны от него теперь находится перекресток Мичурина и Ефремова. Заблудился, не ступив и шагу. Куда теперь? Он посветил перед собой и тут же обнаружил ответ на вопрос. Мокрый грязный песок под ногами был густо истоптан десятками ног, как ремонтный участок тротуара в центре города после дождя. Похоже, у аптекарши были проблемы с математикой. Здесь прошли не семь человек, а не меньше двадцати.
«Надо идти. Чем дольше стоишь, тем длиннее путь. Те, что спустились сюда, а вместе с ними и мама, наверняка продолжают двигаться дальше. Задача для третьего класса. Из пункта А в пункт Б вышла (выползла?) группа сумасшедших со скоростью (он уже прикидывал расстояние и время между точками на локаторе, когда бежал наперехват) один километр в час. В том же направлении спустя три часа следом вышел (выйдет, если ему хватит сил оторвать вцепившуюся в трубу руку) человек со скоростью шесть километров в час. Через сколько времени они встретятся? И чем эта встреча закончится?» Второй вопрос был явно не из области математики, и получить ответ на него можно было только экспериментальным путем.
Валя разжал правую руку и сделал первый шаг. Первый был самым трудным. Как будто он провалился по колено в грязь. Еще немного – и пришлось бы помогать переставлять ноги руками. Второй шаг. За ним третий. На четвертом стало ощутимо легче. На седьмом оцепенение прошло.
«Зачем ей вдруг понадобилось лезть под землю? Есть хоть одно предположение? Когда рак доберется до моих мозгов… Вот он и добрался. Хотя нет, это не рак, а Чупакабра».
Он набрал воздуха в легкие, чтобы позвать ее, но раздумал и выдохнул. Блуждающий в одиночестве по темному подземному тоннелю человек еще и выкрикивает имя своей матери – это уже слишком. К тому же вдруг его кто-нибудь услышит? Не мать, а кто-нибудь другой. Кто-то, кто бродит под землей уже не первый день. Грязный, слепой и голодный.
Он решил, что будет считать шаги, чтобы не пугать себя дурными мыслями.
«Раз… Два… Три… Четыре… Пять… Я иду искать», – он ухмыльнуться случайному каламбуру. Это придало ему немного спокойствия.
Первые сто метров остались за спиной, и ему стало казаться, что он движется не в тоннеле, а по бескрайней открытой плоскости, похожей на ночную пустыню. И пятно света перед ним – это единственный объект в бесконечной черной пустоте.
На повороте он поскользнулся и чуть не упал в протоку.
«Какая здесь глубина? Может быть, по щиколотку, а может, и с головой. Пока не свалишься в нее, не поймешь. И, кстати, здесь должны быть крысы».
Тишина и темнота давили на мозги. Кроме собственного дыхания он не слышал ничего, и оно казалось оглушительно громким. Время в этом темном мире текло иначе, чем там, наверху. Неравномерно, рывками – то, замерев, подолгу стояло на месте, то вдруг срывалось и летело вперед.
«Шестьсот сорок пять», – он произнес число и замер, вдруг учуяв запах пота и мочи. Прямо перед ним кто-то был. И тут же Валя услышал его дыхание и шелест одежды.
– Мама?
Пучок света выхватил из темноты перекошенное лицо старика прямо под ногами. От неожиданности он вскрикнул. Стук и всплеск. Фонарь исчез в мутной воде. Человек в темноте захихикал.
Прошло несколько секунд (коротая схватка с желанием убежать), прежде чем он вспомнил о телефоне. Дисплей не светил, а светился. Валя вытянул руку перед собой и снова увидел грязное худое морщинистое лицо, спутанную бороду и крепко зажмуренные глаза.
– Убери, – старик отвернулся и протянул руку, прикрывая лицо от света.
Вонь перегара, перебивая уже витающие в воздухе запахи сточных вод, мочи и пота, вырвалась изо рта старика и ударила в нос.
«Это всего лишь бомж. Всего лишь пьяный обмочившийся бомж, который испугался тебя еще больше, чем ты его».
– Тебе туда нельзя. Возвращайся, откуда пришел. Или умрешь.
– Где они? Я ищу маму.
– А найдешь смерть. Говорю тебе: возвращайся обратно. Здесь нет прохода.
Валя снова услышал шорох, который сначала принял за шелест одежды. Но звук издавал не бомж. Что-то шуршало за его спиной. Животный звук, похожий на урчание гигантского желудка. Костлявая рука ухватила его за край брючины.
– Ты все-таки выбираешь смерть?
– Пусти! – Валя дернул ногу на себя. Застиранная материя лопнула. Раздался всплеск.
– Ты должен умереть, – успел повторить бомж, прежде чем поперхнулся зловонной жижей. Кашель раздался уже в нескольких метрах дальше по тоннелю. Валя представил себе протоку и скользящие по бетону грязные пальцы. Бомж исчез, а запах остался и даже, кажется, стал сильнее.
Валя выставил перед собой телефон, шагнул – и тут же споткнулся обо что-то мягкое. Препятствие шевельнулось. Валя наклонился, чтобы получше разглядеть его.
Зрелище походило на кошмарный сон. Бледный свет экрана выхватывал из тьмы грязные перекошенные лица, переплетенные руки и скрюченные пальцы. Их было не семь и не двадцать. Больше. Намного больше. Тьма могла скрывать и сотни, и тысячи. Они корчились, извивались и скручивались в огромный змеиный клубок. Вымазанная в грязи одежда в бледном свете телефона выглядела солдатской униформой поземной армии. В первые секунды ему показалось, что они пытаются схватить его за ноги, но тут же он сообразил, что они беспомощны как черви. Движения их были бессмысленны и рефлекторны. Он был для них просто частью окружающего мира. Как бетон и вода. Во всяком случае, пока что. Где-то в этом живом месиве была его мама.
Ему никогда не отыскать ее. Даже если бы он вдруг набрался смелости шагнуть в эту кашу из человеческих тел, раскидать в стороны верхних, чтобы добраться до нижних, хватать их за головы, чтобы заглянуть в лицо. Даже если бы здесь были не тысячи, а несколько десятков тел. Все равно. Ему ее никогда не отыскать.
В раздумьях, не решаясь ни шагнуть вперед, ни развернуться и уйти, он стоял перед копошащимися телами не меньше получаса, прежде чем где-то впереди в темноте запиликал сотовый телефон. Сначала он принял мелодию за игру воображения. Вроде как услышал то, что хотел. Как такт знакомой песни в стуке дождя. И только когда мелодия дважды повторилась, он поверил в ее реальность. «Собачий вальс»! Он глянул на дисплей собственного телефона. Часы показывали двадцать ноль-ноль. Пол таблетки капотена и одна престариума. Все верно. Совпадений быть не могло.
Телефон лежал где-то впереди в пяти-семи шагах, может, немного дальше. Будут еще два повтора, если никто не нажмет на «сброс».
Всего десять шагов. Валя шагнул вперед. Раз – нога проскользнула внутрь и нащупала землю. Свалка из живых человеческих тел доходила ему до пояса. Два – а вдруг он давно выпал у нее из кармана? Под ногой оказалась чья-то рука, и он поспешил шагнуть еще раз. Три.
Снова заиграл будильник. Спереди и справа. В какой-то момент он начал воспринимать себя в третьем лице. Казалось, вместо него здесь был кто-то другой. Сам он давно бы убежал или, скорее, вовсе не спускался вниз. После каждого шага бледное пятно света пробегало по телам вокруг. Не она. Снова не она.
Восьмой шаг. Мокрые от соприкосновения с грязными телами штанины джинсов прилипли к ногам. Где-то совсем рядом. Последняя попытка.
Он увидел ее прежде, чем будильник сыграл первый такт. Вымазанное грязью лицо вытянулось, рот приоткрылся, обнажая ровный ряд нижних зубов.
Левая щека подергивалась. Из дыры рта доносилось низкий хрип, переходящий в шипение.
– Мама, это ты?
Она не отвечала и продолжала хрипеть, не отрывая глаз от светящейся точки на телефоне. Валя чуть повернул телефон, чтобы не слепить ее.
– Давай выбираться отсюда.
Он взял ее под мышки и потянул на себя. Мамино тощее тело было холодным как мертвая рыба. Из кармана платья на бетон упал телефон – слава Богу, что это случилось только сейчас. «Самсунг Г48К». Четыре тысячи пятьсот рублей плюс сим-карта с подключенной услугой «Ребенок под присмотром».
Все началось с того трупа в квартире десять дней назад. Как будто негр распахнул дверь в преисподнюю и закричал: «За мной, ребята!». Двадцать шесть убийств за неделю. Это больше, чем за последние восемь лет вместе взятых. Ни одной кражи, ни грабежа, ни угона. И, черт побери, на двадцать шесть трупов ни одного свидетеля.
Последнее убийство случилось вчера вечером около восьми. Трое неизвестных – а, по мнению судмедэксперта, нападавших было именно трое – убивают беременную женщину на порожках торгового центра. Забивают до смерти брусчаткой, выковырнутой здесь же у края проезжей части. Но никто этого не замечает. Ни одного свидетеля, ни одного подозреваемого, ни одной версии мотива преступления, ни одной улики. Совершенный висяк. Как и в случае с остальными двадцатью пятью трупами.