К этому времени Л. З. Копелев был реабилитирован и на основании решения КПК при ЦК КПСС от 5 сентября 1956 г. восстановлен в партии (19). Защитив кандидатскую диссертацию, он с 1957 по 1960 гг. преподавал историю зарубежной литературы в Московском полиграфическом институте (20).
Из дневника Л. З. Копелева. 17 января 1958 г.: «Вернулся из Рязани. Поездка с бригадой Госэстрады… На вокзале встречал С. Все еще худой и словно бледнее. Долгополое пальто, как шинель. Решили: буду ночевать у него… Ночью, утром, днем читал „Шарашку“. Митя твердил взахлеб: „Гениально, лучше Толстого, все точно, как было, и гениальная художественность“. Митя, как всегда, фантастически преувеличивает. О шарашке — добротная, хорошая проза, но все наши споры опять, как в „Декабристах“, преображены на свой лад. Мой „протагонист“ глупее, равнодушнее, а „сам“ и „Митя“, и „синтетические“ персонажи — их единомышленники — умнее, благороднее. Страницы про волю, про красивую жизнь сановников — карикатура на Симонова, посредственная, а то и плохая беллитристика, скорее боборыкинская. Когда говорю об этом, Наташа злится больше, чем он» (21).
Как свидетельствует Н. А. Решетовская, после отъезда Л. З. Копелева и Д. М. Панина работа над «Шарашкой» была продолжена: «Потом, по апрель включительно, еще одна внимательнейшая и придирчивейшая читка, наконец, перепечатка на машинке», в результате чего на свет появилась третья редакция романа (22).
О том, как протекала эта работа, можно было бы судить по черновикам. Однако черновые рукописи «Шарашки», не сохранились. Касаясь данной проблемы, А. И. Солженицын пишет: «…полное уничтожение (всегда и только сожжение) всех набросков, планов и промежуточных редакций… один огонь я признавал надежным еще с первых литературных шагов в лагере» (23).
Характеризуя 1958 г., Н. А. Решетовская вспоминала: «Санина болезнь пока не проявлялась, но требовала постоянного внимания. Весной около двух недель он пролежал в больнице, лечась химеотерапией. Полагалось полежать подольше, да муж выписался и продолжал лечиться амбулаторно. Чувствовал себя при этом неплохо, а потому завершил редактирование „Шарашки“. Когда стало ясно, что никаких исправлений больше не потребуется, я села за машинку» (24). В «Хронографе» пребывание А. И. Солженицына в больнице датируется 2-13 апреля 1958 г. (25).
А пока Наталья Алексеевна перепечатывала роман (26), Александр Исаевич обратился к новому замыслу, который позднее воплотился в книге «Архипелаг ГУЛАГ».[14] Начало работы над ней он датирует 27 апреля 1958 г. (27) По его свидетельству, этот замысел он заимствовал у солагерника по Экибастузу Арнольда Львовича Раппопорта. «Когда-то, — пишет А. И. Солженицын, — он подумывал написать вот такую книгу, как у меня сейчас, — все о лагерях, но так и не собрался» (28). И далее: «Обобщающую работу об Архипелаге ГУЛАГе (под этим названием) автор задумал и стал писать весной 1958 г. Объем ее представлялся меньшим, чем сейчас, но уже был принят принцип последовательных глав о тюремной системе, следствии, судах, этапах, лагерях ИТЛ, каторжных, ссылке и душевных изменениях за арестантские годы. Некоторые главы были тогда же написаны, однако работа прервалась, так как материала — событий, случаев, лиц — на основе лишь личного опыта автора и его друзей явно недоставало» (29).
Едва А. И. Солженицын отложил работу над «Архипелагом», как подошел к концу его первый учебный год в Рязани. Начались летние каникулы, и Александр Исаевич вместе с Натальей Алексеевной отправился в путешествие: Рязань — Москва — Ленинград — Псков — Пушкинские горы — Тарту — Таллин — Ленинград — Москва и снова — Рязань (30). Путешествие началось 29 июня (31). По свидетельству Н. А. Решетовской, одна из целей этой поездки заключалась в том, чтобы разыскать в Эстонии сокамерника А. И. Солженицына Арнгольда Сузи. Однако его адрес оказался неточным и встреча не состоялась (32).
В этом эпизоде много неясного. Во-первых, для чего Александру Исаевичу понадобилось разыскивать своего бывшего сокамерника, если он избегал встреч даже в Рязани. Во-вторых, его знакомство с А. Сузи имело место 13 лет назад и продолжалось всего лишь несколько месяцев, поэтому где была гарантия, что А. Сузи будет рад новой встрече? В-третьих, зная фамилию, имя, примерный возраст и пусть даже неточно записанный адрес, в то время можно было найти человека через адресный стол. В-четвертых, очень странно, что такой деловой человек, как А. И. Солженицын отправился в путешествие, предварительно не списавшись со своим знакомым.
«Переполненные впечатлениями и обремененные обновками, — вспоминала Н. А. Решетовская, — мы одиннадцатого августа вернулись в Рязань» (33).
После летних каникул 1958 г. А. B. Солженицын, «не объясняя причин», попросил уменьшить учебную нагрузку в школе до 12 часов в неделю, т. е. перевести его на две трети ставки (34), а позднее перешел на полставки. «Последнее время, читаем мы в интервью В. Буханова, — он имел девять уроков в неделю. Отсюда его более, чем скромный заработок — 50 руб. в месяц» (35).
Как явствует из схемы «Исторические даты», осенью 1958 г. Александр Исаевич продолжал шлифовать «Шарашку» (36). Совершенно недавно стало известно, что в это же время он вернулся к своей повести о войне, опубликованной под названием «Люби революцию». В примечаниях к ее публикации сказано: «В Рязани в 1958 главы 1–5 еще раз переписаны, к ним добавлены малые отрывки для глав 6 и 7. Дальше работа не пошла» (37). С 18 января по 2 мая 1959 г. А. И. Солженицын снова сосредоточился на «Шарашке» и подверг ее новой доработке (38).
Одновременно с этим его потянуло на публицистику. «В марте месяце 1959 г,.. — писала Н. А. Решетовская, — в рязанской областной газете „Приокская правда“ появилась заметка „Почтовые курьезы“, автором которой был Солженицын. Речь шла в ней о задержке с доставкой письма» (39). В августе он послал в одну из газет на имя В. А. Солоухина «письмо… против громкого радиовещания, бича сельской тишины» (40). В 1960 г. «Солженицыным [было] написано еще одно произведение подобного жанра с жалобой на продажу двух железнодорожных билетов на одно и то же место. Оно было послано в газету „Гудок“… газета… от публикации воздержалась» (41). «…В ноябре 60-го года Александр Исаевич посылает в „Литгазету“ свою статью, озаглавленную „Эпидемия автобиографий“, которая тоже не была напечатана. А. И. Солженицын направил ее К. Паустовскому, но тот не ответил (42). В том же 1960 г. Александр Исаевич ополчился против кинематографа. Правда, свой опус никуда не отправил» (43).
Как-то странно читать это о писателе, который уже написал «Шарашку» и вынашивал замысел «Архипелага».
В 1959 г. А. И. Солженицын создал одно из самых значительных своих произведений — повесть, которая первоначально называлась «Щ-854» (1), затем — «Один день одного зэка»[15] (2), а получила известность по названием «Один день Ивана Денисовича» (3). В этой повести автор решил показать обычный день обычного заключенного. По одной версии, подобная идея возникла у него еще в лагере то ли в 1950 (4), то ли в 1952 г. (5). По другой версии, ее навеяла услышанная значительно позднее радиопередача «Один день из жизни школьного учителя» (6).
Из схемы «Исторические даты» явствует, что работа над повестью началась в феврале 1959 г. (7). Н. А. Решетовская датировала ее начало 18 мая (8). Нет единства и в вопросе о продолжительности этой работы. А. И. Солженицын утверждает, что повесть была написана за сорок дней (9). В «Исторических датах» значится, что работа продолжалась полгода (10). Наталья Алексеевна утверждала, что Александр Исаевич писал «Щ-854» «почти до конца июня» (11), когда «работа над „Иваном Денисовичем“ была прервана», и закончил его уже осенью (12).
29 июня супруги Солженицыны отправились в Ростов-на-Дону (13). К этому времени Н. Д. Виткевич закончил аспирантуру и готовился к защите кандидатской диссертации (14). Пробыв в Ростове около недели, супруги Солженицыны двинулись в обратный путь, но не одни. С собою в Рязань они забрали тетушек Натальи Алексеевны, сестер ее отца — Марию Николаевну и Нину Николаевну. Они поселились все вместе в Касимовском переулке, где к лету 1959 г. освободилась третья комната в их коммунальной квартире (15).
Дома Александр Исаевич и Наталья Алексеевна пробыли недолго. 14 июля они уехали в Крым, 17 июля посетили Севастополь, затем сделали остановку на западном побережье в курортном городе Черноморске. Здесь после ссылки жил Н. И. Зубов (16).
Вспоминая пребывание в Черноморске, Н. А. Решетовская писала: «…тут-то Александр Исаевич начал писать рассказ, который он назвал „Не стоит село без праведника“» (17), а получил название «Матренин двор». Под его опубликованным текстом стоит дата — 1959 г. (18), из схемы «Исторические даты» видно, что работа над ним велась до конца этого года (19).
Однако вот перед нами фрагмент из дневника Л. З. Копелева, в котором 17 января 1958 г. было записано: «До этого, еще раньше, я читал рукопись, именно рукопись, не перепечатанную на машинке „Не стоит село без праведника“» (20). Характеризуя свои впечатления от этого чтения, Л. З. Копелев отмечал: «Рукопись была иллюстрирована снимками, которые он делал сам: Матрена, ее шурин, изба и др. Мне показалось хорошим „физиологическим очерком“ в традициях народников, Глеба Успенского» (21).
Из Черноморска Наталья Алексеевна и Александр Исаевич уехали 8 августа, 10–14-го они провели в Киеве и на самолете вернулись в Москву. Посетив 16 августа Л. З. Копелева на его даче в Жуковке (другое название этого подмосковного поселка — Барвиха), супруги вернулись домой, а затем, видимо, не израсходовав всю энергию, отправились в велопоход, в котором провели четыре дня: 20–23 августа (22).
Таким образом, большую часть лета Александр Исаевич литературным творчеством не занимался. Как утверждала Н. А. Решетовская, только после возвращения с юга он снова взялся за повесть «Щ-854» и закончил ее 11 октября (23). Одним из первых его читателей стал Л. З. Копелев, который 2 ноября 1959 г. приехал в Рязань (24).