Вот она гражданская смелость. Наконец-то, проснулась.
Правда, к этому времени Борис Николаевич уже стал пенсионером, а в его кресле восседал другой президент.
То ли опасаясь, что Александр Исаевич потребует привлечь к суду и его, то ли не желая, чтобы он заклеймил его своим молчанием, 20 сентября 2000 г. новый президент Владимир Владимирович Путин посетил в Троице-Лыково уединившегося там от мирской суеты писателя. Узнав от него, что в истории дореволюционной России было только две заслуживающих внимания исторических личности: П. А. Столыпин и А. В. Колчак, президент получил заверения, что писатель еще порадует его своими литературными трудами (48).
Ждать пришлось недолго.
В 2001–2002 гг. появился новый двухтомный труд писателя «Двести лет вместе», посвященный взаимоотношениям русского и еврейского народов (1).
Объясняя свое обращение к этой теме, А. И. Солженицын пишет, что стремился дать «такой показ или освещение взаимной нашей истории, который встретил бы понимание с обеих сторон» (2). Провозглашая своей целью желание примирить два народа, А. И. Солженицын способствовал лишь обострению отношений между ними.
Как уже было отмечено в печати, «в общем получается так, что, осуждая русскую сторону, Солженицын ее, тем не менее, оправдывает. Вместе с тем, сочувствуя евреям, он их, тем не менее, осуждает. Декларированная идея обоюдной ответственности русских и евреев в конечном итоге сводится к рассказу о еврейской истеричности и неблагодарности по отношению к стране, которая так много этим евреям дала» (3).
Хотя четко сформулированная авторская позиция в книге отсутствует, нетрудно заметить, что, обращая внимание на особую роль евреев в революционном движении (это хотя и не доказано, но очень похоже на правду), автор стремится показать, что антиеврейские ограничения, которые обычно рассматриваются как одна из пружин революционной активности евреев, во-первых, были не так уж значительны, как представляется, во-вторых, постепенно сокращались или же вообще ликивидировались, а в-третьих, чаще всего существовали только на бумаге.
Но если участие евреев в революции не было связано с антиеврейской политикой правительства, что же питало их революционную активность? Уж не стремление ли занять в стране господствующее положение? Ответ на эти вопросы автор не дает, но во второй книге показывается, что в результате революции евреи оказались на всех этажах власти, а в самых ответственных учреждениях играли даже решающую роль.
В связи с этим никак нельзя обойти стороной появившуюся в 2000 г. книгу в ярко-желтой обложке, на титульном листе которой значится: «Александр Солженицын. Евреи в СССР и в будущей России. Анатолий Сидорченко. Soli deo Gloria. Тиходонская трагедия писателя Федора Крюкова». (Славянск, 2000). Несмотря на совершенно разную тематику оказавшихся под одной обложкой произведений, их объединяет одно — антисемитизм: в первом случае стыдливый, во втором — откровенный.
Касаясь этой публикации, А. И. Солженицын в своем интервью газете «Московские новости» заявил: «Это хулиганская выходка психически больного человека. В свою пакостную желтую книжицу он рядом с собственными окололитературными упражнениями влепил опус под моим именем. Ситуация настолько вываливается за пределы цивилизационного поля, что исключается какой бы то ни было комментарий, а от судебной ответственности этого субьекта спасает только инвалидность» (4).
Реакция весьма двусмысленная. С одной стороны, Александр Исаевич осудил названную публикацию и даже отмежевался от нее, но с другой — не отказался от авторства опубликованной под его фамилией статьи.
Прошло совсем немного времени, и появилось интервью с Н. А. Решетовской, в котором она заявила: «…идея книги возникла у Александра Исаевича еще в 60-х годах. Тогда мы активно общались с семьей профессора Николая Кобозева, жена которого Эсфирь Ефимовна — еврейка. В огромной библиотеке профессора, где любил проводить время Солженицын, существенная часть книг была посвящена еврейским вопросам» (5).
А далее, как утверждала Н. А. Решетовская, «где-то в конце 80-начале 90-х годов» сын Н. И. Кобозева Алексей предложил ей купить сохранившуюся у него рукопись статьи А. И. Солженицына о евреях. «Я, — читаем мы в интервью Натальи Алексеевны, — даже не знала о ее существовании, но, конечно, выкупила рукопись… за достаточно большую сумму и отдала на хранение в Пушкинский дом в отдел секретных рукописей» (6). «…это состоящее из нескольких десятков страниц научное исследование», по ее словам, и «разрослось до двух томов „Двести лет вместе“» (7).
Тем самым Наталья Алексеевна признала, что специальная статья А. И. Солженицына по еврейскому вопрсу все-таки существовала. Открытым оставался лишь вопрос: ее ли опубликовал А. И. Сидорченко? Ответ на этот вопрос дал сам Александр Исаевич изданием второго тома своей книги «Двести лет вместе». Как уже отмечено в печати, между этим томом и статьей «Евреи в СССР и в будущей России» имется целый ряд текстуальных совпадений, а глава о лагерях вошла в книгу почти полностью. Вот только одно сопоставление (текстуальные расхождения выделены жирным шрифтом):
Евреи в СССР и будущей России
Если б я там не побывал — не написать бы мне этой главы (как и всех моих книг). До лагерей и я так думал: наций не надо замечать, никаких наций вообще нет, есть человечество. До лагерей я был интернационалистом — энергично наивным, неистовым. А в лагерях присылаешься и узнаешь: если у тебя удачная нация — ты счастливчик, ты обеспечен, ты выжил. Если общая нация — не обижайся. Ибо национальность — едва ли не главный признак, по которому зэки отбираются в спасительный корпус придурков (С.45).
Двести лет вместе
Если б я там не побывал — не написать бы мне этой главы. До лагерей и я так думал: наций не надо замечать, никаких наций вообще нет, есть человечество. А в лагерях присылаешься и узнаешь: если у тебя удачная нация — ты счастливчик, ты обеспечен, ты выжил. Если общая нация — не обижайся. Ибо национальность — едва ли не главный признак, по которому зэки отбираются в спасительный корпус придурков (Т.2. С.330).
После этого все сомнения относительно авторства статьи «Евреи в СССР и в будущей России» рассеялись. В связи с этим в феврале 2003 г. главный редактор газеты «Еврейские новости» Н. Попирный обратился к А. И. Солженицыну с открытым письмом, предлагая ему дать разьяснения (8). С тех пор прошло уже много времени, но Александр Исаевич хранит молчание. Да, и что тут скажешь.[50]
С изданием книги «Двести лет вместе» была поставлена последняя точка в затянувшемся споре об отношении великого гуманиста к евреям. На память невольно приходит знаменитый Альхен — голубой жулик, который воровал и стыдился, стыдился и все равно воровал.
А ведь все началось гораздо раньше, еще тогда, когда А. И. Солженицын написал «Республику труда» и наделил самого отрицательного героя еврейской фамилией. И хотя он уверял потом, что взял этот образ из жизни, такое объяснение никак нельзя признать серьезным. Ведь он же писал не историю конкретного лагеря. Затем появился роман «В круге первом», в котором некоторые читатели тоже увидели элементы скрытого антисемитизма (9).
Видимо, желая, чтобы его правильно поняли, в 1966 г. Александр Исаевич открыто встал на защиту евреев и в очерке «Пасхальный крестный ход» написал: «Евреев мы все ругаем, евреи нам бесперечь мешают, а оглянуться б добро: каких мы руских тем временем вырастили? Оглянешься — остолбенеешь» (10). Вот, ведь, как: евреев ругаем, а сами не лучше. Одно утешает, евреи евреями были всегда, а русских, от которых «столбенеешь», вырастили недавно, «тем временем». Значит, когда-то мы были не как евреи, все-таки лучше.
А вот возмущенные слова Александра Исаевича по поводу реконструкции Москвы из «Письма к вождям»:
Окончательный вариант
«Мы сделали все наоборот: измерзопакостили широкие русские пространства и обезобразили сердце России, дорогую нашу Москву: какая ошалелая несыновья рука разорвала бульвары, так что нельзя уже ими пройти, не ныряя в унизительные каменые тонели? Какой злой чужой вырубил Садовое кольцо, заменил его бензино-асфальтовой отравленной зоной» (Публицистика. Т.1. С.162).
Первоначальный вариант
«Мы сделали все наоборот: измерзопакостили широкие русские пространства и обезобразили сердце России, дорогую нашу Москву: какая нерусская рука разорвала бульвары, так что нельзя уже ими пройти, не ныряя в унизительные каменые тонели? Какой нерусский топор вырубил Садовое кольцо, заменил его бензино-асфальтовой отравленной зоной» (Кремлевский самосуд. С.267).
Комментируя эти высказывания, А. Флегон ехидно спрашивал их автора: какие же нерусские архитекторы могли это сделать? чуваши? тунгусы? или, может быть, чукчи? (11).
Конечно, нет. Хорошо известно, что реконструкция Москвы осуществлялась под руководством Лазаря Моисеевича Кагановича, а главными его помощниками были архитекторы Н. Гинзбург и А. М. Заславский (12).
Это значит и «ошалелая несыновья рука» была еврейской, и еврейским был «злой чужой топор». Как тут не вспомнить известную частушку: «Если в кране нет воды, значит выпили жиды» (13).
Но разве генеральная реконструкция Москвы осуществлялась бы по другому, если бы ею руководил Н. С. Хрущев или какой-нибудь другой человек с русской фамилией? Тем более, что Генеральный план реконструкции Москвы был разработан под руководством русского архитектора В. Н. Семенова (14).
Полемизируя в свое время с А. Д. Сахаровым, А. И. Солженицын счел необходимым отметить, что его недавний союзник игнорирует такое важное явление как нации, которые, по его мнению, были, есть и будут, отвлекаться от них было бы ошибкой, а оправдывать их изживание — преступлением (15). Можно по-разному оценивать подобные взгляды, но в них нет ничего предосудительного. Предосудительный характер они начали приобретать тогда, когда Александр Исаевич счел возможным сравнить нации с людьми, что позволяет подразделить их на хорошие и плохие (16). И хотя сам А. И. Солженицын считает, что нет абсолютно плохих, и абсолютно хороших людей, и что в разные периоды жизни человек может вести себя по-разному (17), однако в жизни любого человека, что-то преобладает. А значит, у отдельных наций тоже могут преобладать положительные или отрицательные черты.