– То есть фактически человек сам себя убеждает, что загипнотизирован? – спросил великий криминалист в порыве посетившего его откровения.
– Упрощенно говоря, Аполлон Григорьевич. Добиваться этого можно при помощи слов, как делал месье Льебо. Ну, и, наконец, третья методика, которую так любит публика на представлениях, – месмерические пассы. Из знаменитых европейских врачей ее сторонником считается Рише. Некоторые авторы сообщают, что гипноз может быть вызван легким почесыванием некоторых участков тела, например шеи. Но я лично не сталкивался с подобными проявлениями.
– Невольно подумаешь, что мать, качающая младенца в колыбели, – завзятый гипнотизер!
– Вполне допускаю, – согласился Токарский. – Только дети до трех лет вообще не поддаются гипнозу. И для точности терминологии должен заметить: гипнотизер – это человек, занимающийся гипнозом ради искусства. Мы называем себя гипнотистами. Не так ли, Мессель Викентьевич?
Погорельский изобразил столь многозначительный кивок, что никаких сомнений не осталось: он исключительно гипнотист, а не какой-нибудь фокусник.
– Что же касается состояний гипноза, то Шарко квалифицирует три: каталептическое, летаргическое и сомнамбулическое.
– Чем они отличаются?
– Глубиной погружения. Я склоняюсь к тому, что в процессе гипнотического воздействия гипнотик проходит шесть стадий. Первая: оцепенение и сонливость. Во второй, называемой гипотаксией, веки закрыты, наступает расслабленность членов. В третьей наступает мышечная каталепсия. Четвертая – разрыв связей с внешним миром. Пятая – легкий сомнамбулизм, который становится глубоким в шестой, окончательной стадии.
Незаметно Токарский втянулся в процесс, который любил больше всего: чтение лекций. Аудитория подобралась благодарная. Лебедев слушал с жадным вниманием, а Погорельский получал наслаждение от предмета, который так его волновал.
– Теперь должен предупредить неизбежный вопрос: можно ли научиться гипнозу? – продолжил Токарский. – Отвечу: приемам научиться можно. А вот стать настоящим гипнотистом… это зависит от таланта и силы воли.
– И управления животным магнетизмом! – не удержался Погорельский.
Замечание коллеги Токарский встретил с улыбкой.
– Современная наука и школа Нанси считают, что к животному магнетизму гипноз отношения не имеет.
– Еще как имеет! – Доктор рвался в спор, но Лебедев его удержал.
– Александр Александрович, вы увильнули от прямого ответа, – сказал он. – Как насчет управления человеком? Когда оно наступает? В шестой стадии полного сомнамбулизма или раньше?
Было очевидно, что Токарскому не хочется касаться этой темы. Но отказать уважаемому криминалисту и коллеге он не мог.
– Это возможно, – последовал аккуратный ответ.
– Вот! – Аполлон Григорьевич победно воздел палец. – А вы мне что говорили, коллега?
И Погорельский получил новый шлепок по коленке. На этот раз пережил его с достоинством, удержался на стуле, только качнулся.
– Я имел в виду, что на эстрадных выступлениях нельзя так глубоко погрузить в гипноз, чтобы человек потом что-то сделал, – не слишком уверенно оправдывался доктор.
– Соглашусь с Месселем Викентьевичем, – сказал Токарский. – Опасен не сам гипноз, а насильственное внушение, которым может воспользоваться гипнотист.
– Что это такое? – без тени иронии спросил Лебедев, когда разговор коснулся серьезных тем.
Токарский хитро улыбнулся:
– Признаюсь вам в маленькой слабости: обожаю читать криминальные романчики про великих сыщиков. Огюст Дюпен, Видок, Шерлок Холмс… С детства мечтал пожать руку настоящему сыщику.
Намек был слишком прозрачен. Лебедев вскочил и заявил, что они немедленно и прямо сейчас отправляются в самое пекло борьбы с ворами, убийцами и злодеями всех мастей, то есть в сыскную полицию Петербурга, где Токарского познакомят не с выдуманным Холмсом, а с настоящим живым гением сыска. У него, конечно, мерзкий характер и вообще он жулик изрядный, но лучше его никто не умеет раскрывать преступления.
Робкие попытки Токарского перенести знакомство на другой раз, потому что у него назначена встреча, которую нельзя отменить, были отвергнуты. Когда Аполлон Григорьевич берется за дело, жертвы неизбежны. Недаром он столько времени проводит с трупами.
Господин Прибытков был счастлив, как ребенок, который под елкой нашел подарок. За восемнадцать лет, которые Виктор Иванович издавал журнал «Ребус», о каких только таинственных случаях не было писано. Публиковались статьи про привидений в старинных замках и призраках в дворянских поместьях, про Брокенское привидение, которое можно наблюдать на вершине Шнеекопф в Броккенских горах в Гарце при низко стоящем солнце и тумане. Про привидение в Кабильских горах в ущелье Миражей в Северной Африке. Ну и прочие не менее захватывающие истории.
Такие случаи волновали Прибыткова не от скуки, какая часто нападает на капитанов 1-го ранга в отставке, а из научного интереса. Не только издавая журнал, изучающий все непознанное, но и лично занимаясь спиритизмом, Виктор Иванович жаждал стать свидетелем необычного явления лично. Его покойная супруга, Елизавета Прибыткова, считалась одним из лучших медиумов России, а на спиритических сеансах чего только не виделось и не слышалось. Однако Прибыткову не хватало главного: он мечтал, чтобы загадочное явление случилось в редакции журнала: не на сеансе спиритизма, а само собой, лучше при свете дня. Случилось так, чтобы последние скептики убедились: мы живем в мире, где непознанное проявляет себя во всей силе.
Мечта сбылась. Придя утром в редакцию, Виктор Иванович занялся материалами следующего номера, на секундочку закрыл глаза, а когда пробудился от сонного оцепенения – сказалась усталость последних дней, – обнаружил, что редакцию его посетила неведомая сила. Из шкафов, из его стола, с полок были сброшены все бумаги, подшивки журнала, папки и вещи, сейф распахнут и выпотрошен, впрочем, наличные деньги остались нетронуты. Прибытков сразу понял, что стал свидетелем редчайшего явления: физической манифестации энергетической силы, которая устроила подлинный разгром, причем в мгновение ока.
Ни до чего не дотрагиваясь, он вызвал из салона Демчинского фотографа с легким переносным аппаратом и просил сделать бесценные снимки, доказывающие, что редакцию посетило непознанное явление. В следующем номере выйдет сенсационная статья с фотографиями. Что вы на это скажете, господа научные скептики? Прибытков заранее предвкушал, какой шум поднимет публикация в спиритических кругах.
Радость оказалась подпорченной. Когда фотограф взрывал очередную магниевую вспышку, делая снимок, в редакцию заглянул господин, видеть которого Виктору Ивановичу было неприятно, особенно в момент торжества. Он кисло поздоровался, всем видом намекая, что гостю совсем не рады и лучше бы ему исчезнуть, как призраку. Исчезать гость не собирался. Он деловито огляделся.
– У вас был обыск? – спросил он, как будто журнал, изучающий спиритизм и дозволенный цензурой, это революционный листок.
– Вам, господин Ванзаров, с вашей полицейской прямолинейностью этого не понять, – со всей возможной дерзостью ответил Прибытков.
– Вы слишком плохо обо мне думаете, – последовал немедленный ответ.
Виктор Иванович печально улыбнулся: хорошо, что чиновник сыска не знает, насколько плохо он о нем думает. Да и как хорошо думать о человеке, по вине которого погиб спиритический кружок «Ребуса» и вообще случились ужасные события. Ему бы следовало указать на дверь, чтобы ноги его тут не было.
– И думать нечего. Все очевидно, – только сказал он.
– Мне тоже очевидно, – сказал Ванзаров, разглядывая разбросанные по полу бумаги.
Такую дерзость стерпеть было нельзя.
– Неужели? Что вы говорите? Вот это сюрприз. – Прибытков старался источать иронию, как если бы рассерженный осьминог плевался чернилами. – Тогда постарайтесь угадать, что здесь произошло!
– Сколько ставите?
– Сто рублей! – выпалил редактор, считая, что ему брошен вызов. – Готовы принять пари?
Сумма составляла две трети месячного жалованья чиновника сыска. И в кошельке таких денег у него не было. В случае проигрыша выводы логики обойдутся довольно дорого. Но они того стоили. Тем более вызов нельзя оставить без ответа.
– Принимаю, – сказал Ванзаров.
Прибытков многозначительно скрестил руки на груди.
– Очень хорошо! Что же вы видите?
Хлопнула вспышка, Ванзаров и усом не повел.
– Сегодня утром вашу редакцию посетила спиритическая сила. Когда пришли, все было на месте. В какое-то мгновение произошло изменение. Не знаю, как точно называется эта манифестация: животный магнетизм или дух электричества. Вам виднее.
Отдавать сто рублей шулеру из полиции? Не бывать такому! Виктор Иванович заявил, что угадывать – еще не значит знать.
– Зачем угадывать, когда все очевидно, – ответил Ванзаров.
– Докажите! – потребовали у него.
– Редакция уважаемого в спиритических кругах журнала напоминает поле битвы. Что может привести к такому беспорядку? Только четыре обстоятельства: дружеская пьянка, ограбление, обыск и внезапное безумие редактора. Попойку отвергаем: нет ни бутылок, ни закусок. Тем более поводов для бурного веселья у вас нет. Ограбление также исключается: сейф распахнут, но пачка ассигнаций и сберегательная книжка лежат на полу. Да и полицию не вызвали. Обыск маловероятен: у вас имеются связи в Министерстве внутренних дел, даже охранка не решится. Остается внезапное помутнение рассудка. Глядя на вас, Виктор Иванович, не сказать, что вам требуется медицинская помощь: костюм, галстук и прическа в порядке. Если бы сами такое натворили, вид имели бы раздрызганный. Что же остается?
– Что? – механически повторил редактор, невольно щупая в кармане кошелек.
– Четвертый вариант: действие спиритической силы.
На Ванзарова яростно замахали указательным пальцем.