– Вы понятия не имеете, куда по глупости сунули нос, – проговорил он, глядя на Ванзарова немигающими глазами. – Скоро, совсем скоро ваша хваленая логика захлебнется в таком ужасе, который не сможете остановить ни вы, ни ваши жандармы. Ждете от меня ответов? Не будет вам ответов, пока в боли и страданиях не познаете, что есть силы, которым нельзя противиться. Они уничтожат и вас, и всех ваших полицейских. Берегитесь, а лучше бегите, пока целы, Ванзаров… Спасайте свою шкуру… Как же я вас всех ненавижу…
С этими словами Зосимов откинул плед. На левой груди, чуть ниже сердца, в шелковом халате торчала рукоятка финки. Лезвие вошло глубоко. Он знал, что жить ему столько, сколько хватит терпения не шевелиться. Ванзаров бросился, чтобы не дать сделать движение, но Зосимов опередил: выдернул нож и смог еще замахнуться. По шелку хлынул черный поток.
– Гибель тебе, Ванзаров, – проговорил он хрипло, заваливаясь вперед. – машина страха скоро до… до…
Тело упало Ванзарову на руки. Тяжелое и безжизненное.
Ванзаров прислонил его к спинке кресла, подобрал зеленые очки и прикрыл ими безжизненные глаза. Финка осталась зажата в руке. Ванзаров не стал ее трогать.
Он спустился на улицу и тревожным свистком вызвал городового с ближайшего поста. Срочно потребовал пристава Вильчевского.
Выл ветер.
Наводнение поднимало воду в Екатерининском канале.
Впереди была ночь. Долгая и непроглядная.
Тьма только начиналась…
У самой воды, где закончилась гранитная набережная и спускался земляной откос, под деревом сидел человек, поджав колени к подбородку.
Человек дрожал от холода. На нем осталась сорочка с кальсонами, прочее давно сняли, хорошо, что в живых оставили. А может, и плохо. Чем погибать от холода, лучше нож воровской и быстрый конец. Человек не помнил, кто он, кем был, как оказался в этом месте, почему в одном исподнем.
Он не помнил ничего. Пустыми глазами смотрел на волны, пробегавшие мимо.
Тело его дернулось и замерло. Ему стало тепло, как перед концом. Еще немного, и кончится мука. Он закрыл глаза и свернулся клубком.
– А, вот ты где… Нашелся, Морфей… – раздалось откуда-то сверху.
Он крепче зажмурился, чтобы принять смерть, которая за ним пожаловала…
– Замерз, бедный, – снова раздался голос. – Ну, ничего. Отогреем… Еще пригодишься…
Человек ощутил, как сила подняла его и закутала в одеяло.
Он боялся открыть глаза.
Зачем видеть, когда не знаешь, кто ты…