— Что это он говорит? — не понял Мерривезер.
— Кажется, я расслышал, — подал голос Морленд, известный невероятной остротой слуха. — Похоже на… «Господь с тобой».
— Что?! — переспросил мистер Мун. Муха завыл.
— Прошу тебя, что бы ты ни собирался сделать — остановись! — крикнул ему Эдвард. — Мы можем тебе помочь!
Но было слишком поздно. Муха снова издал душераздирающий вопль, и на сей раз все отчетливо расслышали прозаическую и довольно обычную в повседневной жизни фразу. Вот только в сложившихся обстоятельствах звучала она тревожно и ошеломляюще неуместно.
— Да пребудет с тобой Господь!
С этими словами тварь оттолкнулась от остроконечной церковной крыши. К счастью, туман скрыл его соприкосновение с землей, однако все присутствующие с тошнотворной отчетливостью услышали жуткий удар и хруст ломающихся костей.
Мерривезер бросился к неподвижному телу, пощупал пульс.
— В лепешку, — прокомментировал он. Мистер Мун замер над трупом несчастного существа.
Теперь Муха выглядел до странности хрупким. Уязвимым.
— Смерть человека-мушки, — пробормотал иллюзионист.
— Именно, — хмыкнул инспектор. — И похоже, прихлопнули эту мушку мы.
Эдвард уставился на полицейского, и на лице его читалось отвращение.
— Это не конец, — тихо произнес он, исчезая в тумане.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Через неделю на Лондонском мосту иллюзионист вновь наткнулся на уродца.
— Мистер Мун!
Сутулая фигура возникла в противоположном конце пролета. Незнакомец приветливо махал Эдварду шляпой. Внешне он напоминал горгулью, слетевшую с городской крыши и беспардонно разгуливающую по городу. — Вы появились чуть позже, чем я ожидал.
Иллюзионист с подозрением окинул взглядом приземистую фигуру.
— Разве мы встречались?
— Неужели вы могли так быстро забыть меня? — Разочарованию уродца не было предела.
— Мистер Крибб? Человечек криво ухмыльнулся.
— Он самый.
Фраза прозвучала скорее как заявление, нежели подтверждение догадки, словно Крибб ни секунды не сомневался в том, что его сразу же узнают. Он протянул левую руку с четырьмя пальцами. Для приветствия.
Мистер Мун предпочел не заметить жеста.
— Мне казалось, вы пообещали, что мы больше не встретимся.
Растерянное выражение на лице Крибба едва не вызвало у Эдварда припадка бешенства.
— Я обещал? Ну, наверное, по отношению ко мне это так и есть. А по отношению к вам… скажем так, время для нас двоих течет по-разному.
Иллюзионист раздраженно фыркнул и двинулся прочь.
Крибб крикнул ему вдогонку:
— Я могу рассказать вам правду о Мухе.
Мистер Мун, хоть и остановился, однако возвращаться не стал. Лицо его оставалось по-прежнему непроницаемым.
— Что вам известно?
Крибб вновь продемонстрировал свою отвратительную ухмылку.
— Давайте прогуляемся.
— Зачем?
— Потому что мы с вами обычно прогуливаемся вместе. Потому что мы должны прогуливаться, потому что мы уже прогуливались. Смотря под каким углом посмотреть, конечно, но месяц назад мы это уже сделали.
— Я слишком занят, — запротестовал Эдвард. Он уже почувствовал, как старый приятель по имени «любопытство» настойчиво дергает его за рукав.
— Просто пройдитесь со мной.
Мистер Мун последовательно изобразил момент замешательства и неуверенности, тяжкий вздох, нарочитый взгляд на часы, намекающий на крайнюю занятость, кивок, полуусмешку и под конец — неохотное согласие.
Вместе они двинулись по Лондонскому мосту.
— Здесь бывали викинги, — словно бы между прочим заметил Крибб. — Девятьсот лет назад они разрушили этот мост.[12] — Он оживленно жестикулировал, словно не в меру усердный преподаватель, с первой же лекции пытающийся произвести впечатление на студентов. Интонация его сменилась с разговорной на риторическую. — Скандинавы привязали свои ладьи к опорам моста, к его балкам и брусьям и принялись грести. Идя вниз по течению, ладьи обрушили мост, опрокинули это величественное сооружение в Темзу. Лондонский мост рухнул. Но он был восстановлен. Много раз его восстанавливали. Город продолжает существовать.
— Зачем вы все это мне рассказываете? — поинтересовался мистер Мун, несколько озадаченный импровизированной лекцией по истории.
Крибб промолчал. Складывалось впечатление, будто отвечать на подобные вопросы ниже его достоинства. Вместо этого он обернулся к Эдварду и произнес:
— Вы не из тех, кто смиряется с поражением.
— Верно.
— Вы привыкли распутывать преступления за час или два работы в Архиве, разгадывать загадки, не поднимаясь из кресла, приходить к важному умозаключению в объятиях девушки-уродца в доме миссис Мопсли.
— Откуда вы это знаете?! — Эдвард почти испугался. Крибб пожал плечами.
— Вы сами мне рассказали. Или, точнее, расскажете. Но вам еще столько всего предстоит узнать. Вы не понимаете сути убийства Хонимена. Не знаете, откуда Мухе известно ваше имя. У вас столько вопросов. — Он помолчал. — И чудовищно мало ответов.
— Если вы что-то знаете, предлагаю сказать вам это сию секунду. Иначе мне, возможно, придется привлечь на свою сторону силу закона.
— Пожалуйста. — Теперь Крибб походил на раздосадованного, но не утратившего милосердия директора школы. — Не надо мне угрожать. У меня связаны руки. Существуют определенные правила.
— Чего вы хотите?
— У всех преступлений есть подоплека, мистер Мун. Все убийства происходят в результате замысловатой последовательности событий. Порой эти события длятся часы, дни, недели. Чаще это вопрос нескольких месяцев или лет. Но иногда, в очень редких случаях, одна-единственная смерть — результат работы целых столетий. Вам недостает перспективы. Я задумал небольшую экскурсию. Хочу показать вам город.
— Я его видел.
— Лондон раскинулся под нами, как огромная книга. Идите за мной, и я научу вас ее читать.
Оставив мост за спиной, они быстро зашагали по Аппер-Темз-стрит, вышли на Куин-стрит, а с нее на Кэннон-стрит, где остановились перед заброшенной, запущенной церковью.
— Церковь Святого Свитина, — поведал Крибб безапелляционным тоном экскурсовода.
Он вошел внутрь. Эдвард последовал за ним.
В перерыве между службами церковь почти пустовала. Запах плесени и ладана густо наполнял воздух. Горстка верных прихожан сидела по скамьям, некоторые погрузились в молитву, другие спали. В одном ряду храпел старый пьянчуга с носом картошкой, отупевший от выпивки. В отсутствие священника или же проповедника они как нельзя лучше олицетворяли заблудшее стадо, лишенное пастуха.
Мистер Мун наблюдал, как его спутник остановился перед алтарем и что-то рассматривал, подняв голову.
— Эдвард! — позвал он. — Идите сюда! Иллюзиониста вновь возмутила фамильярность малознакомого человека.
— Что мы тут делаем?
— Видите? — показал Крибб.
На темной стене, высоко над алтарем, под двумя заплесневелыми херувимами виднелся большой кусок каменной кладки, поросшей мхом, поблекшей от времени и недостатка света, совершенно не вяжущейся с остальной частью здания. Наверное, известняк или песчаник, решил Эдвард.
— И на что же я должен смотреть?
— На лондонский камень, — прошептал Крибб полным благоговения голосом.
Иллюзионист раздраженно уставился на него.
— Существует много историй о происхождении этого города, — начал уродец, не обращая внимания на нервные взгляды разбуженных его голосом прихожан. — Согласно одной из легенд, основателями города были выходцы из Греции. Говорят, что Брут[13] приплыл сюда, ведомый сновидением, ниспосланным ему Дианой, в котором она предсказала всю историю Лондона. «За закатом», — сказала она. — В этом месте своего повествования мистер Крибб слегка спародировал женский голос. — «За владениями галлов лежит остров. Некогда на нем жили великаны, ныне же он покинут и пустынен. Я подготовила его как убежище для твоего народа. В грядущие годы он станет второй Троей. Род царей пойдет в этой земле от тебя, и весь круг земной подчинится их власти».
Мистер Мун зевнул.
Крибб продолжал. Древняя история плавно струилась с его уст.
— Богиня дала Бруту этот самый камень. Она пообещала, что город будет процветать до тех пор, пока существует камень. Но ее предостережение совершенно ясно — если камень пропадет, город погибнет. — Он окинул взглядом убогий интерьер церкви. — Сказать почести, мне кажется, что мы просто обязаны получше заботиться о нем.
— Очень милая сказочка, — хмыкнул Мун, снова уставившись на камень.
— Это место всегда считалось священным. То, что здесь находилось когда-то, на месте, где мы сейчас стоим, было до основания разрушено Боудиккой.[14] Через несколько лет археологи найдут след ее мщения. Это рубец красной земли, алая нить, тянущаяся через всю историю Лондона. Даже теперь тут чувствуется что-то неуловимое… Вы не находите?
Мистер Мун поморщился.
— Послушайте, — как можно рассудительнее произнес он, — почему бы нам не забыть обо всем этом и не пойти выпить?
— Вы должны понять сущность города, — нахмурился Крибб. — Идемте. Надо еще кое на что посмотреть.
Разозленный, но вместе с тем и заинтригованный, Эдвард последовал за ним вверх по Кэннон-стрит к центру финансового района. Он никогда не испытывал особого желания бродить по этим местам. Несмотря на внешнюю роскошь, здесь присутствовало что-то неуловимо гнетущее. Нечто серое и давящее. Скопища бизнесменов в черном расхаживали по улицам, словно самодовольные вороны, совершенно не обращая внимания на иллюзиониста и его уродливого спутника. В здешнем воздухе преобладал характерный запах, по большей части непривычный для обоняния Эдварда, — всепроникающий аромат коммерции, густой, сухой, не первой свежести запах денег.
Они свернули на Кинг-Уильям-стрит и срезали путь к Треднидл-стрит через Чейндж-элли.