Мистер Мун скривился.
— Весьма признателен.
— Да как угодно. — Скимпол выпустил две струйки дыма из ноздрей. — Я пришел просить вашей помощи. Мне очень жаль, что я не мог навестить вас раньше, но я был просто до ужаса занят. Уверен, вы меня поймете.
Эдвард и Сомнамбулист ответили ему гневными взглядами.
— Ладно, к делу. Приношу вам глубочайшие извинения за ваше вынужденное пребывание здесь. Я знаю, что вы не могли заниматься вашей внеурочной деятельностью, Эдвард, но мы должны быть уверены, что вы не отступите от нашего соглашения.
— Чего вы хотите? — Голос иллюзиониста сделался подчеркнуто нейтральным. В нем даже почти не чувствовалось неприязни.
Скимпол глубоко затянулся.
— Мы с коллегами обладаем информацией, которая указывает на существование некоего заговора против города. — Он говорил искренне, со знанием дела и при этом совершенно обыденно. Словно опасность давно стала для него ежедневным, привычным обстоятельством, а грядущие катастрофы — неотъемлемой частью жизни. — Мы уверены, что во время вашего расследования убийств Хонимена и Данбара вы наткнулись на уязвимое звено этого заговора, на ниточку, выбившуюся из общего клубка. И не исключено, что за найденную вами ниточку можно вытянуть весь клубок.
Словно пораженный внезапной мыслью, Сомнамбулист принялся царапать на доске мелом.
МУХА
Скимпол одарил его легкой улыбкой.
— Не думаю, чтобы кто-нибудь из нас с вами всерьез считал, будто Муха действовал в одиночку, друзья мои. Насколько я понимаю, этот человек был умственно отсталым.
Альбинос на мгновение замолчал и смерил Сомнамбулиста взглядом, словно испугавшись, не оскорбил ли он ненароком великана.
— Нет, — продолжил Скимпол более серьезно, — у меня такое ощущение, что он был лишь лапой зверя. Винтиком. Тем не менее примите мои поздравления за его поимку. Жаль, что он так быстро погиб. Однако его гибель весьма типична для подобной ситуации. Впрочем, как мы от вас обоих и ожидали. Словно страница, вырванная из низкопробного детективного романа. Нечего и говорить, такого никогда бы не случилось, работай вы на нас. Мы гордимся нашей прозаичностью, практичностью и здравым смыслом. В Директорате, джентльмены, нет места мелодраме.
Мун с Сомнамбулистом переглянулись.
— То, что я собираюсь вам рассказать, известно лишь пятерым… шестерым во всей стране, и все они занимают высшие посты в нашей организации. Это государственная тайна, так что советую вам об услышанном здесь не распространяться. Да, я говорю стандартные вещи, и, возможно, мне следовало опустить штампы и формальности, но поверьте, люди погибают и за куда меньшее. За последние пять месяцев моя организация получила жизненно важную информацию от… как бы это сказать? Из необычного источника. От женщины. После того как один из моих людей покопался в ее прошлом, мои коллеги в Уайтхолле сочли нужным кое в чем полагаться на ее мнение. Как мне кажется, даже больше, чем следовало. Теперь ее советы в определенных вопросах политики считаются настолько бесспорными, что скажу без преувеличения: без нее последняя война, в которой участвовала наша страна, могла для нас завершиться куда менее удачно. — Тут Скимпол растерянно уставился на свои ноги, словно малодушный школьник, пойманный на воровстве яблок. — Боюсь, что дела немного вышли из-под контроля.
— Ее имя? — спросил мистер Мун. Альбинос глубоко вздохнул.
— Мадам Инносенти.
Эдвард с трудом удерживался от ехидной улыбки.
— Она медиум, — закончил Скимпол, и его известково-бледные щеки вдруг сделались алыми. — Ясновидящая. Живет в Тутинг-Бэк. Утверждает, будто ей приходят сообщения из мира духов.
Мистер Мун сцепил пальцы, наслаждаясь мгновением.
— По сути дела, мистер Скимпол, вы хотите сказать нам, что последние пять месяцев британская разведка руководствовалась бредом третьесортной гадалки.
Альбинос поморщился от его прямоты.
— Вы ошеломлены?
— Вовсе нет. Если обнаруживаешь, что все твои худшие подозрения оказались верны, это даже немного утешает.
Великан фыркнул, а иллюзионист продолжил развивать успех:
— И насколько далеко зашло влияние этой женщины? Как высоко?
Скимпол вздохнул.
— До самых верхов, мистер Мун.
— Скажите… — Эдвард просто наслаждался дурацким видом альбиноса. — Скажите, а к нам-то она какое отношение имеет?
— Уже некоторое время мадам Инносенти информирует нас о заговоре против страны.
— Детали?
— Ничего особенного. То, чего и следовало ожидать. Смутные, двусмысленные предсказания, изложенные самыми пышными и пространными словами. Мы бы хотели, чтобы вы лично повидались с ней и докопались до истины.
— Боюсь, мне до сих пор не понятно, почему это должно интересовать именно меня.
Скимпол с видимым сожалением загасил окурок.
— Мадам Инносенти во время своих откровений упомянула три имени… Сирил Хонимен. Филип Данбар.
Иллюзионист спокойно кивнул, словно ожидал чего-то подобного.
Альбинос сглотнул.
— И Эдвард Мун.
Дом мадам Инносенти оказался удручающе не приспособлен для исполнения нужд современной Кассандры. Несомненно, он в достаточной мере отвечал требованиям респектабельности. Скромный двухэтажный особнячок на одну семью, более чем прилично смотревшийся в качестве жилья, например, школьного учителя, клерка или бухгалтера. А вот размещение в нем провидицы со способностями и влиянием мадам Инносенти казалось едва ли не подозрительным. Здание имело неухоженный, заброшенный вид, а вокруг него царила атмосфера ветхости и упадка.
Мистер Мун взошел на подгнившее крыльцо и осторожно постучал в дверь старинным бронзовым дверным молоточком. Его все время терзали опасения, как бы дерево не рассыпалось в прах.
Сомнамбулист, окинув взглядом Тутинг-Бэк — мрачное, серое, безликое место, — сморщил нос от отвращения. Альбион-сквер, Театр чудес, даже опиумный притон Яньгоу, каждое из перечисленных мест, каким бы неприятным оно ни оказывалось, имело собственную жизнь и присущие только ему краски. Где-то преобладал раздражающий глянец, где-то обычный для арены острый запашок сырых опилок. В Тутинге, так называемых Дельфах Лондона, что-либо подобное отсутствовало. Здесь все выглядело слишком обыденным, слишком бесцветным и повседневным.
Дверь отворилась. Наружу выглянул долговязый нервный мужчина, весь испуганный и подозрительный. Он еще не успел состариться, но его волосы уже изрядно поредели. Сквозь чересчур толстые стекла очков он по-совиному уставился на пришельцев.
— Да?
— Я Эдвард Мун, а это мой приятель Сомнамбулист. Уверен, нас ждут.
— Конечно. — Мужчина закивал с чрезмерной энергией. Столь неуклюжее изъявление готовности наводило на мысль о ранних симптомах какой-то ужасной разрушительной болезни. — Входите же. Моя супруга вскорости к нам присоединится.
Он провел их по грязному коридору в темную приемную, едва освещенную десятком или около того конвульсивно мигающих свечей. В центре помещения стоял длинный узкий стол, окруженный девятью пустыми стульями.
— Это происходит здесь, — напыщенно проговорил мужчина. — Чая?
Мистер Мун кивнул за обоих. Хозяин поклонился и исчез.
— Ты сыт? — спросил Эдвард Сомнамбулиста, однако не успел тот нацарапать ответ, как в приемную влетел хозяин.
— Чай и молоко сейчас подадут. А пока позвольте представить вам мою супругу.
Он отступил в сторону. Вслед за ним вошла, вернее сказать, вплыла женщина средних лет. Миссис Инносенти оказалась куда ошеломительнее, элегантнее и намного интереснее любой дебютантки вдвое моложе ее. Грациозная, по-кошачьи гибкая, с лицом, обрамленным ореолом каштановых кудрей. Тугое платье аккуратно подчеркивало мягкие очертания ее высокой груди. Мистер Мун опешил. Беззубая цыганка в безвкусном одеянии и с броскими серьгами из фальшивого золота со стекляшками вдруг предстала великолепной, стильно одетой дамой.
Она улыбнулась, продемонстрировав ряд безупречных жемчужных зубов.
— Мистер Мун. Сомнамбулист. Какая честь. Простите мою легкую взволнованность. Должна признаться, я всегда испытывала перед вами некоторое благоговение.
— Предо мной? — переспросил Эдвард, откровенно польщенный. Его молчаливый, но не всегда вежливый спутник грубо пихнул иллюзиониста в бок. Бывший хозяин театра тут же поправился: — Перед нами?
— Я, наверное, раз пять видела ваши представления. Мы с мужем большие ваши поклонники. — Она повернулась к лысеющему супругу. — Разве не так, голубчик мой?
Тот промямлил нечто утвердительное.
— Как жаль, что случилось это несчастье, — задумчиво проговорила мадам Инносенти. — Такая трагедия. Примите мои соболезнования.
— Благодарю вас, сударыня. — Мистер Мун склонил голову. И специально замечу — он при этом слегка покраснел.
— О вас говорил сеньор Коркоран. Как я понимаю, вы тут по поручению мистера Скимпола.
— Это верно.
Она пренебрежительно фыркнула.
— Вы его друзья?
— Нет, сударыня, — осторожно ответил Эдвард. — Возможно, союзники. Коллеги поневоле.
— Это приятно слышать. Мы с мужем не выносим его. Безобразный, бледный коротышка. Извините меня, но я должна подготовиться. Вы явились немного рано, но вскоре прибудут и остальные. Вас не затруднит подождать?
— Нисколько.
— Сегодня у нас семеро гостей. Вы двое и еще пятеро. Вам никогда прежде не доводилось бывать на спиритических сеансах?
— Нет, сударыня.
— Ну, все когда-то бывает впервые. — Мадам Инносенти направилась к выходу, — Даже для вас, мистер Мун.
Она выплыла из помещения, и они вновь остались наедине с ее мужем, разочарованные, как если бы королева покинула тронный зал, бросив верных рыцарей в обществе простого лакея.
— Ждите здесь, — угрюмо пробормотал он. — Я принесу вам чая.
К чаю подали неаппетитное сухое печенье, и пока Мун с Сомнамбул истом вежливо, но без энтузиазма его грызли, прибыли остальные гости. Очень любопытная компания. От всех просто разило отчаянием. И все они испытывали готовность платить сколько угодно за одну лишь искру знания от мадам Инносенти.