Эдвард загнал ее в переулок, заканчивающийся тупиком. Словно усталые боксеры перед последним раундом, они сгояли друг против друга, тяжело дыша и внутренне сетуя на несколько разочаровывающий финал погони. Макияж миссис Эрскин размыло дождем. Краска, пудра я румяна стекали по ее лицу, придавая ей сходство с клоуном, упавшим за борт и вновь вытащенным из моря. Из-под останков миссис Эрскин проступал образ куда более молодой женщины. Лет тридцати с небольшим, вполне хорошенькая, если не брать в расчет несколько длинноватый нос, с довольно симпатичной фигурой, проступающей сквозь промокшие одежды старой леди.
Мистер Мун в изумлении смотрел на нее. Подозрения его оправдались. Ошеломленный и одновременно охваченный восторгом, он ощутил приступ жуткой слабости.
— Это и правда ты! — воскликнул Эдвард. — О господи. Ты зернулась ко мне. — Иллюзионист опустился на колени. — Дорогая моя. Ангел мой.
Женщина воззрилась на него холодно и без всякой жалости.
— Да не дури ты, Эд, — проворчала она. — Вставай уже.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Большую часть жизни мистер Скимпол старался быть хорошим человеком. Конечно, у него имелись свои ошибки. Он поддавался искушениям, особенно в молодости, но теперь вел образ жизни, исполненный чистоты, добродетели, терпения, достоинства и скромности, но при этом лишенный сибаритства и прочих излишеств. Нет, одно излишество мистер Скимпол себе позволял. Раз в день… нет, правильнее сказать, каждый день он выкуривал одну сигару. Естественно, не самую обычную сигару, а исключительно высочайшего из сортов, когда-либо ценимых знатоками. Они импортировались из какого-то таинственного района Турции и по огромной цене продавались немногим избранным в чудовищно дорогом магазинчике в центре города.
Скимпол достал сегодняшнюю сигару, потер ее и поднес к носу, совершая великий ритуал обоняния. Он никогда до конца не понимал сущности данного священнодействия, но тем не менее всегда исправно следовал ему на случай, если его ненароком увидит какой-нибудь эксперт по сигарам. Альбинос осторожно вложил большую коричневую трубку из листьев в рот, ощутил, как она гладко скользнула между зубами, и блаженно затянулся.
Мун и Сомнамбулист сидели напротив него возле бара, наблюдая за всем процессом. На лицах их выражалось что-то среднее между любопытством и отвращением.
— Простите, — сказал Скимпол. — Небольшая слабость. — Он наслаждался вкусом дыма, струившегося по его гортани, густым, сухим дегтярным запахом, проникавшим все глубже в тело. Он даже вздрогнул от удовольствия. Альбинос выкурил сигару до половины, прежде чем нашел в себе силы вернуться к обсуждаемому вопросу. — Итак, проблема с мадам Инносенти. Мои осведомители полагают, что она вместе с мужем покинула страну два дня назад, сразу после того, как вы устроили скандал в ее салоне. Мы полагаем, что они направляются в Нью-Йорк, но боюсь, что для нас они потеряны.
— Я тут ни при чем, — сурово произнес мистер Мун. — Ее раскрыли до того, как я успел что-то сделать.
Скимпол застенчиво погладил уголки глаз.
— Как понимаю, тут замешан Комитет бдительности.
— Верно.
— Ваше мнение? Вы считаете, ее предостережения реальными?
— Если по здравому размышлению, то не должен. Я бы мог ее разоблачить как шарлатанку, но есть кое-какие вопросы. Все, что я видел… Муха…
— А я считаю себя человеком, открытым для невозможного, — заметил Скимпол. — Ну каким образом эта шарлатанка Бэгшоу могла получать подобную информацию без помощи, так казать, неких сверхъестественных сил, какой-то потусторонней подсказки?
— Согласен. Альбинос фыркнул.
— Должен сказать, у Комитета бдительности есть определенная репутация. Слышал я, что, если они не могут добыть доказательств традиционным способом, они их с удовольствием фабрикуют. В прошлом году эти ребята замотали в муслиновое покрывало медиума, который, как мы считали, умел выделять настоящую эктоплазму.
— То, что мадам Инносенти раскрыли, это несомненно, — нахмурился Эдвард. — Но ее предостережения… тревожат меня.
Скимпол нервно заерзал в кресле и докурил остаток сигары, высосав из нее последние глотки драгоценного дыма.
— Она говорила, что меня используют, — продолжал мистер Мун. — Говорила что-то о спящем. Об опасности под землей. О, кстати, еще она сказала, мистер Скимпол, что вы просто пешка.
Альбинос оставил дымящийся окурок в пепельнице перед ним.
— Я знаю свое место.
— Кое-что меня тревожит.
— Мадам Инносенти?
— Есть какая-то связь, которую мы упускаем.
— Что вы намерены делать дальше? Помните главное: что бы вы ни решили, у вас есть полная поддержка Директората. — Скимпол хмыкнул. — Наша организация имеет кое-какое влияние.
— Мне нужно снова увидеть Варавву. Он что-то знает, я уверен.
— Это можно устроить. — Скимпол встал. — Только действуйте быстрее. Время уходит. Если мадам Инносенти права, у нас осталось только четыре дня. Кстати, вас, наверное, порадует то, что я приказал сделать первый перевод на ваш счет. — Он назвал весьма солидную сумму. От таких денег и сегодня не отказались бы даже самые высокооплачиваемые государственные служащие. — Естественно, вы остаетесь здесь, и все текущие расходы оплачивает мой департамент. Можете поделиться со своим помощником, как сочтете нужным.
— Деньги? — презрительно ответил мистер Мун. — Вы считаете, что я делаю это ради денег?
Скимпол непонимающе уставился на него, явно обиженный.
— Не надо грубить. Если хотите, считайте деньги приятным дополнением. Подарком от благодарного правительства.
Мистер Мун не ответил.
— И работайте побыстрее. Держите меня в курсе. Я слежу. — Скимпол официально поклонился и покинул комнату. Сомнамбулист скорчил ему вслед рожу.
А Эдвард направился к одинокой молодой женщине с полупустым бокалом красного вина. Великан изумленно поднял брови, увидев, как его друг остановился перед незнакомкой, обменялся с ней несколькими вежливыми фразами, улыбнулся, помог встать и повел обратно. По мере их приближения ассистент узнал миссис Эрскин, агента из Комитета бдительности, но только изрядно помолодевшую, без грима и одетую как подобает элегантной леди ее возраста.
— Это мой друг Сомнамбулист, — представил мистер Мун, а его хорошенькая спутница присела в поклоне.
Эдвард усмехнулся.
— Сам до сих пор не верю, — он протянул леди руку, — в то, что ты сейчас видишь перед собой мою сестру.
Скимпол покинул отель резвой, педантичной трусцой. Он уже опаздывал на важную встречу, потому решил не ждать кеб, а поспешил по запруженным городским улицам и переулкам, ныряя в потоки пешеходов, проталкиваясь сквозь скопления горожан. Можно вполне закономерно предположить, будто служащий направлялся в Уайтхолл или Вестминстер, но Скимпол свернул к Ист-Энду, проверяя на каждом шагу, нет ли за ним слежки. Он держал путь к Лаймхаусу. В Директорат.
СЕСТРА
торопливо нацарапал на доске Сомнамбулист. Затем стер и написал снова, более крупными и жирными буквами:
СЕСТРА?
— Шарлотта, — произнес мистер Мун.
Мисс Мун улыбнулась как можно обворожительнее.
— Счастлива познакомиться с вами.
Сомнамбулист нахмурился. Он чувствовал себя странно, словно стал объектом какого-то заковыристого розыгрыша, и уже тихо надеялся, что друг и незнакомка сейчас рассмеются, хлопнут его по плечу и поблагодарят за доставленное удовольствие. Сев прямо, Сомнамбулист стал терпеливо ожидать развязки.
— Он и правда немой? — довольно бестактно поинтересовалась Шарлотта.
— Со мной никогда не разговаривал. Тем не менее я горячо надеюсь, что однажды он заговорит. И не сомневаюсь, что когда он заговорит, то удивит всех нас.
Женщина снова коротко взглянула на Сомнамбулиста. Похоже, на нее он впечатления не произвел.
— Не так красив, как его предшественник.
— Поверь, — мистер Мун помрачнел, — если бы ты увидела его сейчас, ты бы так не сказала.
— Наверное.
— Сомнамбулист — блестящий иллюзионист. — Эдвард изо всех сил старался избегать снисходительного тона. — Ты когда-нибудь видела наши представления?
— Три раза, — легкомысленно ответила Шарлотта. — Один раз в обличье старухи, один раз как пьяная полька, один раз как лилипутка. Последний раз, скажу тебе, это было настоящее испытание. Не так-то просто, знаешь ли, укоротить себя на три фута и несколько часов провести в этом состоянии. — Она замолчала, неловко пожевав нижнюю губу. — Мне жаль, что твой театр погиб.
— Это Скимпол, — произнес Мун, словно дальнейших объяснений и не требовалось.
— Он правда так не любит тебя, да? Эдвард отвел взгляд.
— Ты никогда не говорила мне, что работаешь на Комитет.
— А ты никогда не рассказывал мне о том, что случилось в Кдэпхеме. Пришлось узнавать из газет.
— Наверное, вылетело из головы.
Молчание прервал знакомый стук мелка по доске. Сомнамбулист начал чувствовать себя одиноко.
ВЫПЬЕМ
— Капитальное предложение, — воскликнул мистер Мун, внезапно повеселев. — Шарлотта?
— Только маленький бокальчик, — с сомнением произнесла она. — И ничего крепкого.
Но мистер Мун уже не слушал ее. Бросившись к бару, Эдвард сделал огромный и самый дорогой заказ.
— Позаботьтесь о том, — он радужно оскалился бармену, — чтобы этот счет был направлен на имя мистера Скимпола.
Лаймхаус — уникальный район города, совершенно не английский. Загадочный запах, наполняющий его улицы, определенно имеет заморскую природу. Здешние вывески писаны иероглифами, странными для непосвященных, а жители, как бы радушны и благовоспитанны они ни были, все равно остаются желтокожими чужестранцами. Если вы когда-нибудь бродили по его оживленным, безумным улицам, то вам наверняка приходило в голову то же, что и мне: кто-то вырезал кусок экзотического города на Дальнем Востоке и целиком перенес сюда, плюхнув на место целого лондонского округа. Теперь Лаймхаус маячил призрачным видением невероятной Англии в мире, где пала империя и воцарился Восток.