Наваждение развеял Оусли.
— Вы должны уйти, — повторил он настойчиво. Как потом вспоминал мистер Мун, в голосе бывшего адвоката сквозил плохо скрываемый ужас.
Варавва заплакал от мучительности расставания, однако Эдвард молча покинул камеру.
Едва за спинами посетителей захлопнулась дверь, а чудовище уползло во мрак каменной обители, Оусли чопорно и довольно официально заявил:
— Благодарю за понимание. Надеюсь, больше вы нас не потревожите.
Иллюзионист вознамерился потребовать объяснений, но бывший адвокат зашагал прочь, и только косичка, тяжело свисавшая с лысой макушки, нелепо хлопала его по пояснице.
Оставив Ньюгейт позади, брат и сестра направились в отель. Некоторое время они шли молча.
— Не ожидала увидеть его таким?
— Я понимала, что он изменился. Я даже знаю, что он натворил. Предполагала, будто увижу нечто ужасное. Но мне было его жаль. А тебе? Ты его простил?
— Мне не за что его прощать, — бесстрастно ответил мистер Мун.
— Вы были друзьями.
— Я не его виню.
— Он должен был ответить за совершенное зло. Ответа не последовало.
— Извини, — вздохнула Шарлотта. — Я сказала глупость.
Эдвард молчал.
— А ты… ты сам не пытался воззвать к лучшей стороне его души? Назвать его старым именем?
— Ты слышала, что он сам рассказал.
— Похоже, Скимпол сбросил его со счетов.
— Конечно. Он же не может позволить себе нести ответственность за такие отклонения от нормы.
— Думаешь, он что-то знает?
— Уверен.
— А каков смысл этой книги? Похоже на какую-то чудаческую выходку.
— Мне кажется, он дал нам ключ. Но куда он нас приведет, я понятия не имею.
— Можно посмотреть?
Мистер Мун протянул ей подарок Вараввы, и Шарлотта раскрыла ее.
— Тут есть надпись. «Дорогому моему Джиллмену с глубокой признательностью и любовью». Подписано «СТК».
— Колридж, — прошептал Эдвард. — Вот это да. Наверное, его собственная книга. Стоит целого состояния.
— И что это значит? Почему он отдал ее тебе?
— Если бы только Оусли не вмешался! Я уверен, он хотел рассказать нам что-то важное. Он упомянул, что к нему пытались подкатиться. Еще что-то говорил об исчезновениях. «Спроси этого человека». Какой в этом смысл?
— Эдвард, — упрекнула Шарлотта, — если уж ты не в силах найти во всем этом смысл, то никто другой не сможет и подавно.
— Я рад, что ты вернулась, — произнес мистер Мун, затем осторожно спросил: — Останешься?
— Ты сам знаешь, что я не могу.
Дальнейший разговор пришлось прервать, поскольку они уже дошли до отеля, где их с нетерпением поджидали.
— Мистер Мун!
Иллюзионист изобразил вежливую улыбку.
— Шарлотта, это мистер Спейт. Мой приятель со времен театра. Бывший сосед, так сказать.
— Приятно познакомиться.
Бродяга заморгал и попытался изобразить неуклюжий поклон.
— Я само удовольствие. — Он поцеловал даме руку. В отличие от происшествия в Ньюгейте, Шарлотта сумела выдержать испытание и не отпрянуть.
Затем ей на глаза попался щит, неуклюже торчащий позади бродяги.
Ей-ей, гряду скоро!
Откровение. 22.20
— Что привело вас? — поинтересовался мистер Мун как мог вежливее, украдкой нашаривая бумажник.
— Пришел поблагодарить вас, — ответил Спейт. — Мало кто способен терпеть мое общество так, как вы.
Эдвард удивился.
— Мне было приятно общаться с вами.
— Я ухожу.
— Не понял.
— Я нужен. За мной пришли.
— Вы хотите сказать, что нашли себе дом? Кто-то будет заботиться о вас?
Спейт на минуту задумался.
— Да, — ответил он, как будто смущенный собственным ответом. — Вроде того.
— Что же, рад был знакомству с вами… — Мистер Мун уже направился к входу в отель.
— Я пришел отдать вам вот это. — Спейт поставил перед ним щит. — Вот. Он ваш.
— Что?! — Эдвард даже не успел ничего предпринять. Сунув фанерину ему в руки, нищий двинулся прочь.
— Спасибо! — крикнул он, обернувшись. — Спасибо вам!
Мистер Мун озадаченно покачал головой.
— И что прикажете с этим делать?
— Нравятся мне твои знакомые, — хихикнула Шарлотта, входя с ним в отель. — Такие… необычные.
Они направились прямо в номер, и там их встретила миссис Гроссмит в компании с ее ухажером.
— Тут к вам посетитель пришел, — доложила она. — Он вас почти час ждет.
— Мистер Спейт, что ли? Я с ним только что разминулся.
Миссис Гроссмит фыркнула.
— Попробовал бы он только войти! Нет, это джентльмен совсем другого класса. Это инспектор.
Мистер Мун повернулся к сестре.
— Что ты там говорила о моих друзьях?
И словно по его команде, в комнату влетел Мерривезер, сотрясая воздух хохотом, какой только и услышишь на приморском курорте, скармливая монетки манекенам. Вслед за детективом появился и Сомнамбулист. В руках у обоих блестели ополовиненные стаканы с молоком.
— Ну-ну, — произнес инспектор, как только было покончено с представлениями и рукопожатиями. — Здесь, несомненно, лучше вашего старого жилья.
— А я это место ненавижу, — вздохнул мистер Мун.
— Но что это за штуковину вы приволокли? Знакомо выглядит.
— Сомневаюсь, чтобы это что-то значило. — Эдвард прислонил щит к стене возле двери. — Значит, вы нанесли мне светский визит?
— Увы, нет, — горестно хмыкнул инспектор. — Помните дело Хонимена?
— Конечно.
— Похоже, я должен перед вами извиниться. Вы были правы, а я ошибался. Оно не закончено, как я тогда надеялся.
Мистер Мун встрепенулся.
— Что случилось?
— Мать того парня…
— Что?
Мерривезер прокашлялся.
— Миссис Хонимен. Она исчезла.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Миссии Гроссмит склонилась над кухонной раковиной, домывая последние накопившиеся за день тарелки. Коричневая мыльная пена неопрятно стекала с ее рук. Артур Бардж, подкравшись сзади с непривычной для него ловкостью, уютно припал к ее пышному телу. Он молча гладил обвисшие щеки, приглаживал поседевшие волосы и вплетал свои пальцы в пальцы морщинистых рук экономки. Она ничего не говорила, но джентльмен всем телом ощущал ее, дрожащую и пульсирующую от тайного удовольствия. Неуклюже, неловко, утратив опыт после долгих лет холостяцкой жизни, он попытался поймать губы миссис Гроссмит своими. Она изобразила легкое сопротивление, пробормотала что-то насчет недомытой посуды, но затем молча уступила его страсти. Его губам, его настойчивому, внедряющемуся языку. Они обнялись. Поначалу робко, осторожно, потом все более уверенно и решительно. Они целовались долго и горячо, напоминая двух ископаемых ящеров, в последний раз совокупляющихся на опаленных равнинах доисторической Африки.
По крайней мере, именно такое сравнение само собой всплыло в мозгу Шарлотты Мун, увидевшей их в приоткрытую дверь. Она как можно громче прокашлялась, и парочка, словно в каком-то водевиле, отпрыгнула друг от друга. Миссис Гроссмит, еще не до конца унявшая возбуждение, стояла с чахоточным румянцем на щеках, а Бардж тупо пялился на нее. На его лице ухажера сияла глупая самодовольная улыбка, какая возникает у школьника при тщетной попытке изобразить смущение. Или у ребенка, испытывающего извращенное удовольствие оттого, что его застукали за каким-нибудь недозволенным занятием.
— Миссис Гроссмит, — ледяным тоном произнесла Шарлотта, — извините, что помешала вам.
— О, простите, мисс. — Экономка пригладила юбки и неуклюже присела в поклоне. — Я думала, вы ушли вместе с вашим братом и полицейским.
— Почему вы моете тарелки? Ведь в отеле есть своя прислуга.
— Мистер Мун — моя забота. А потому я хочу заботиться о нем как можно лучше.
Шарлотта протянула ей сложенный листок бумаги.
— В таком случае вы позаботитесь, чтобы брат получил это?
— Вы покидаете нас? — Судя по тону, перспектива расставания с сестрой иллюзиониста не сильно огорчила миссис Гроссмит. — Может, задержитесь на часок-другой? Мистер Мун скоро вернется. Уверена, он был бы рад проститься с вами лично.
— Мне лучше уйти прямо сейчас.
— Если вы так хотите…
— Именно так.
— Могу ли я вас кое о чем попросить? — Экономка неуверенно помолчала. — Все эти годы я была у него в услужении, и он ни разу не говорил о вас. Не хотелось бы показаться слишком любопытной, но…
— Вы хотите знать почему?
— Да вроде того.
— У нас с братом непростые отношения. Если мы слишком долго вместе, вокруг нас начинает происходить всякое. Вещи, которым лучше бы не происходить, если вы меня понимаете.
— Нет, милая. Честно говоря, нет.
— Поверьте мне, лучше нам быть подальше друг от друга. — Шарлотта повернулась к двери. — Прощайте, миссис Гроссмит. Прощайте, мистер Бардж.
Артур неуклюже помахал ей, и мисс Мун вышла из комнаты.
— Правда, странная девушка?
— Да я как-то не заметил. Я-то на другую даму смотрел. На сердечко мое. — Он протянул было руку, но экономка резко отмахнулась.
— Потом, — сказала она, засовывая письмо Шарлотты в рукав рабочего халата. — До сна мне еще надо кастрюли отскрести.
Мистер Хонимен остался почти таким же, каким его запомнил мистер Мун. Упрямый человек с землистым лицом и постоянно встревоженным взглядом. На сей раз он держался несколько увереннее. Вероятно, из-за отсутствия супруги-горгоны.
Едва иллюзионист с инспектором успели переступить порог его кабинета, мистер Хонимен накинулся на них с упреками.
— Я помню, что просил встречи с официальным следователем! — рявкнул он, гневно взглянув на Эдварда.
Мерривезер как мог постарался его утихомирить.
— Сэр, я могу поручиться за его достоинство. Он помогал мне в стольких расследованиях, что мне уж и не припомнить в точности. И еще не премину заметить, что немало мерзавцев, сидящих сейчас за решеткой, без его помощи гуляли бы на свободе.
— Да неужто? — саркастически осведомился Хонимен. — А еще я пока не давал вам разрешения входить в мой дом, инспектор. Так что стойте там и расхваливайте вашего любителя. Кроме того, насколько я помню, после огорчительного инцидента в Клэпхеме мистер Мун уже не может считаться столь безупречным, как прежде.