– Ладно, – говорю я. – Но при одном условии. Ты больше никогда не станешь упоминать выпускной бал и падение в торт.
– Договорились! – Джей широко улыбается. Он сворачивает с перекрестка налево, и мы оказываемся на парковке рядом с железной дорогой. Он выключает мотор, притягивает меня ближе и целует, целует, целует.
Пятнадцатилетняя Элли Эндрюс прыгала бы от радости.
Солнце уже садится, когда мы спустя час наконец спускаемся по крутой дороге в Полперро. Губы еще болят от поцелуев, и, кажется, он исколол меня щетиной. Впрочем, ну и пусть. Я как пьяная от счастья и то и дело поглядываю на Джея.
Фары «БМВ» разгоняют вечерние сумерки, пока впереди не появляются огни Полперро. Джей притормаживает, минует небольшую развязку и останавливается на огромной парковке размером с несколько футбольных полей.
– Зачем мы здесь остановились? – спрашиваю я. – Поппи сказала, из дома отличный вид на море.
– В деревню не проедешь на машине, – объясняет Джей. – Улицы слишком узкие. Но уж ты бы попыталась, я тебя знаю.
– На что это ты намекаешь?
– О, ни на что! – Он с шутливо-невинным видом воздевает руки. – Не понимаю, каким образом ты умудряешься одновременно причесываться и красить ногти.
– Потому что ты мужчина, – отвечаю я, – а значит, многозадачность тебе недоступна. Если пустишь меня за руль на обратном пути, покажу, как это делается.
– Ни за что! – Джей смеется, выключает мотор и потягивается. И на сей раз я не отвожу взгляда от загорелого пресса, который открывается моим глазам. Какая жалость, что на стоянке слишком людно.Мы бредем по деревне, дивясь узким улочкам и заглядывая в витрины. Мы держимся за руки, и от столь незамысловатого действия я чувствую радостное предвкушение. Наконец-то мой ангел-хранитель выполнил свою задачу. А то я уже начала думать, что у него странное чувство юмора – до сих пор я встречала исключительно неподходящих мужчин. Десять баллов из десяти, думаю я, когда Джей покупает мне сливочную помадку. Сексапильный сладкоежка. Мечты сбываются.
Истребив фунт помадки и два пирожка, мы идем искать дом. Уже стемнело, и я вижу только узкий серпик луны и непроницаемую черноту моря. На приливной волне качаются траулеры, скрипя цепями, а высоко на холме, как тысяча звезд, мерцают огоньки в окнах. Полперро – самое романтическое место на свете. Вечерний ветерок доносит обрывки музыки, и мой взгляд обращается к пабу на дальней стороне гавани. Разноцветные фонарики покачиваются и отражаются в воде. Такое ощущение, что я попала на открытку. Тэпли, Маркус, рак, акция протеста как будто были в прошлой жизни. Вскоре мы уже входим в крошечный коттедж с низким потолком и камином в углу.
– Кухня, видимо, в подвале, – говорит Джей, радостно озираясь. – А спальня на чердаке. Разве не прелесть? Как минимум шестнадцатый век.
Взяв меня за руку, он уклоняется от смертельного столкновения с низкой балкой, и вместе мы исследуем малюсенький домик. Сначала спускаемся по винтовой лестнице и любуемся на маленькую кухоньку, из которой открывается вид на море. На втором этаже – миниатюрная ванная с увитым плющом окном, а еще – удивительно светлая и полная воздуха спальня.
Я высовываюсь из окна и смотрю на гавань. Внезапно становится не по себе от того, что я наедине с Джеем. И я не сплю. Голова кружится не от выпитого, даже не от облегчения при мысли о том, что я спаслась от бешеных папарацци. Это не случайность, не странное совпадение, мы сами сделали чудо возможным…
Джей падает на розовую кровать, и пружины пугающе скрипят. Присоединиться к нему? Какой ужас! Подавляемые много лет чувства вдруг куда-то деваются. Сейчас Джей увидит меня во всей красе и сверкании целлюлита. Не удастся скрыть трясущийся жир, и вряд ли стоит надеяться, что он закроет глаза. Мне становится нехорошо. Я-то знаю, как выгляжу по сравнению с Рокси. Не важно, что он скажет. Джей привык, что рядом с ним настоящая богиня, в то время как я, несомненно, – простая смертная.
– Иди сюда, Элли, – ласково зовет он. В лунном свете, который льется в окно, Джей пугающе красив. Серебристый свет озаряет точеное лицо, превращая глаза в два бездонных океана, кожа кажется темной на фоне подушек, а рука, изогнутая в призывающем жесте, – такая сильная и крепкая, сплошь мышцы и сухожилия.
Я стою столбом, и сердце отбивает в груди бешеный ритм.
– Элли, я не кусаюсь, – терпеливо говорит Джей.
Я неохотно пересекаю комнату и пристраиваюсь на краешке кровати. Момент, несомненно, романтический, но пружины издают совершенно непристойный звук, и, несмотря на огромное волнение, я разражаюсь хохотом.
– Нет уж! – восклицает Джей и отталкивает меня. – Ты будешь ночевать на кушетке!
Я тычу его под ребра.
– Договорились. Розовый цвет тебе идет, поэтому спи здесь, если хочешь!
И начинаю подниматься.
– Не так быстро, мисс Эндрюс! – Джей обхватывает меня и быстро притягивает к груди. Зеленые глаза кажутся черными в полумраке.
– Именно так ты заманиваешь девушек в постель? – насмешливо замечаю я. Если не знаешь, что делать, – шути.
– Ты уже в постели, – отзывается Джей. – Так я их раздеваю…
С этими словами он проводит руками по моему телу, запускает большие пальцы под свитер, касается талии… Я немного напрягаюсь, не забывая, что похожа на Зефирного Человечка, но Джею, кажется, все равно. Мы целуемся, и мне тоже становится все равно.
Не стану утомлять вас подробностями – нет ничего скучнее влюбленных, не правда ли? Достаточно сказать, что спустя некоторое время мы выходим из дому, чтобы перекусить.
В пабе темно и жарко. Люди толкаются локтями у стойки бара и наперебой пытаются привлечь внимание барменши. Туристы, сидя у окна, листают путеводители, а местные, сгрудившись в темном углу в конце стойки, с удовольствием болтают.
– Две пинты сидра, пожалуйста, – говорю я барменше, пока Джей отправляется на поиски свободного места.
Она берет деньги, не сводя с меня глаз.
– Простите, – наконец говорит она, отсчитывая сдачу, – вы, случайно, не та девушка из Тэпли, которую сняли с дерева? Ну, подружка парламентария?
– Нет, но мне уже несколько раз говорили, что мы похожи. И вообще я здесь со своим парнем. – Я кивком указываю на Джея. – Никаких парламентариев, как видите.
– Ох, извините. Вы правда очень похожи. – Она виновато улыбается. – Неприятно, да?
– О да. – Я киваю. Эта девица и понятия не имеет, какую жуткую жизнь ведут мои друзья-экологи. Начинаешь им сочувствовать, лишь просидев два дня на дереве.
– Каждый раз удивляюсь, что люди бывают такими эгоистами. Надо же, свести под корень старинный лес, лишь бы удобней было ездить. Если бы некоторые не протестовали, всю планету уже залили бы бетоном, – вставляет пожилая леди, которая стоит у стойки.
Барменша кивает:
– Точно. – И добавляет, повернувшись ко мне: – Вы видели последние известия?
Я готова сделать что угодно, лишь бы не знать новости. «Сан» вышла с заголовком «Парламентария отшили!» и весьма нелестной фотографией Маркуса, который злобно смотрит на верхушку дерева. В поезде я пересела на другое место, чтобы только не видеть газету.
– Нет. Я была очень занята.
Барменша смотрит на столик у окна, где Джей сидит и любуется неспокойным морем.
– Да уж, неудивительно. К сожалению, даже здесь от СМИ никуда не денешься. Просто ужас, но туда погнали экскаваторы. А ведь они знали, что под землей сидят люди! Экологи всегда прячутся в туннелях.
Я холодею.
– Что?…
– Сегодня днем в лес пригнали технику. – Барменша продолжает говорить через плечо, потому что обслуживает следующего клиента. – Тот тип из парламента якобы не знал, что в туннеле были два человека, которые приковались друг к другу наручниками! Он, блин, действует в интересах избирателей. Туннель обвалился, разумеется. В последних новостях сказали, что скорее всего те несчастные парни в туннеле погибли. Никто бы после такого не выжил. Там сейчас пожарные и медики, они пытаются найти… Эй! – кричит она вдогонку, потому что я уже спешно пробираюсь сквозь толпу к Джею. – Вы забыли сидр!
О Господи. Бедная Сэм. Каково ей сейчас? Да, я не вполне понимаю ее чувств к Маду, но если я когда и видела беззаветно преданных друг другу людей, так это Сэм и Мад. Он – такая же часть жизни в доме на Шекспир-авеню, как плесень и заросший сад. Мне вдруг становится очень стыдно, когда я припоминаю многочисленные колкости, которые отпускала в адрес Мада. А сейчас он, возможно, лежит мертвым в туннеле, став мучеником идеи, которой положили конец в том числе из-за меня. Маркус благодаря выуженным сведениям был в курсе всех подробностей подготовки. Он прекрасно знал, где находятся туннели. Кажется, я помогла убить бойфренда лучшей подруги.
– Элли! – встревоженно восклицает Джей, когда я, спотыкаясь, подхожу к нему. Заметив свое отражение в зеркале над камином, понимаю, что страшно побледнела. Если я по-скорее не выйду, то заблюю весь пол. Поэтому я протискиваюсь к двери, миную курильщиков на ступеньках и бегу к причалу, и там мой желудок опорожняется. Меня рвет так, что горло болит и не хватает воздуха. Я прислоняюсь к перилам и закрываю глаза.
Джей садится на корточках рядом, отводит сырые волосы с лица, баюкает в объятиях. Откуда-то он достает салфетку и осторожно вытирает мне губы. Я не заслуживаю такой доброты. Когда он узнáет, что случилось с Мадом, его любовь обратится в ненависть. Я и сама себя ненавижу.
– Что случилось? – спрашивает он, ласково сжимая мои холодные трясущиеся пальцы в большой теплой ладони. – Ты чем-то отравилась?
– Нет, – шепчу я, в отчаянии закрывая глаза. – Я, к сожалению, кое-что сделала…
И я рассказываю ему в подробностях, не преуменьшая своей вины, потому что Джей имеет право знать, какая я слабая, глупая и тщеславная. Ведь я поверила, будто Маркус Лейси действительно заинтересовался мной и моей дурацкой ничтожной жизнью.
Джей свистит.
– Я подозревал, что Лейси дерьмо, но не настолько же. Он тебя обманул, Элли, и ты не виновата. Ни один нормальный человек не заподозрит, что у кого-то хватит подлости выкинуть такую мерзкую штуку. Если тебе от этого хоть немного станет лучше, учти – мы не сомневались, что он и правда влюбился. Он так искренне себя вел…