«О возрасте, в котором субъект умрет, говорить не разрешено. Больше я ничего не скажу».
Аплодисменты не были такими сильными, как раньше. Послушав о прошлом Нинель, присутствующие рассчитывали услышать рассказ о ее будущем в таких же подробностях и, вероятно, считали, что их обманули.
Маркхэм смотрел на улыбающегося старого ребенка в стеклянном шаре и чувствовал, как почти не управляемые отвращение и ненависть закипают в нем. Даже то, что Силъверо, возможно, тоже мутант, а значит - жертва Войны, не могло смягчить его чувства.
Какое право имеет это злобное рыло выставлять на обозрение жизни других людей, изображая из себя Господа, и предсказывать будущее?
Будь Маркхэм немного поспокойнее, он бы понял, что Сильверо тоже запутался в паутине обстоятельств. Но этот маленький прорицатель стал для него козлом отпущения, на которого вылилось все негодование, поднявшееся в нем после встречи с Соломоном и весь вечер усиливавшееся.
Но как только Маркхэм решил, что он больше не желает оставаться пассивным зрителем так называемых развлечений, луч Сильверо ослепил его глаза и мозг полностью отключился.
Когда Маркхэм пришел в себя, ему показалось, что луч только на секунду сверкнул перед его глазами. Тем не менее он сразу обратил внимание на тишину в зале и увидел, что все глаза направлены на прозрачный шар. Два андроида придерживали его, а третий, открыв маленькую панель, вынимал оттуда обмякшее тело Сильверо. Можно было подумать, что он без сознания, однако Маркхэм сразу понял, что ребенок мертв.
- С тобой все в порядке, Джон? - услышал он испуганный шепот Вивиан.
- Думаю, да. Что случилось?
Вивиан бросила быстрый взгляд в сторону отца, рядом с которым сидел Соломон и спокойно смотрел, как тело извлекают из шара.
- Он заставил Сильверо говорить о тебе, - объяснила она.
- Это маленькое чудовище рассказало все о твоем детстве, о том, как ты рос, о твоей жизни с Кэйти... как я ненавижу такие фокусы!
Маркхэм с удовлетворенной улыбкой наблюдал, как шар и тело Сильверо исчезли из вида.
- Почему же? - спросил он. - Я получил то, что и другие жертвы.
- Ты не из нашего мира. Это нечестно.
- Как же этот Сильверо умер? - спросил Маркхэм, мрачно глядя на то место, где находился шар.
- Это необъяснимо. Он только начал было предсказывать твое будущее, как что-то вдруг будто остановило его. Он захныкал, и никто не мог понять, что происходит. Потом он опять начал говорить - очень быстро. Он так выкрикивал слова, что разобрать было невозможно. А потом он просто резко упал.
- Возможно, - сказал Маркхэм с мрачным юмором, - он предсказал смерть самому себе и умер от шока.
В это время президент Бертранд встал из-за стола, и это был сигнал гостям.
Алджис Норвенс повернулся к Вивиан:
- Ну и мутации! Такое представление не забудешь. Кажется, наш Спасенный обладает скрытым талантом... Спустимся в Большой Зал, потанцуем?
Вивиан посмотрела на Маркхэма:
- Тебе выбирать, Джон. Если хочешь, я покажу тебе тропические сады или, - она бросила злобный взгляд на Норвенса, - Алджис сразится с акулой на подводной арене. Он очень любит демонстрировать свою доблесть в воде... Или, может, ты хочешь пойти на танцы?
- Я уже не в том возрасте, - сказал Маркхэм с иронией. - Танцы слишком энергичное занятие. Я бы предпочел тропические сады.
- Не будем лишать Алджиса удовольствия, - быстро отреагировала Вивиан. - Джон может одолжить для танцев твоего персонального андроида.
Норвенс не слишком радостно воспринял свою отставку, но Вивиан была непреклонна. Бросив недоброжелательный взгляд на Маркхэма, он пошел в Большой Зал с Марион-А, а Вивиан с Маркхэмом направились в сады, на крышу дворца.
Там было буйство красок от изобилия экзотических цветов; кусты и фруктовые деревья купались в лучах синтетического солнца. Коснувшись кнопки, Вивиан выключила «солнце», и остался только ясный лунный свет, льющийся сквозь прозрачную крышу.
Сады казались безлюдными. Вивиан привела его к маленькому искусственному холмику, где они и уселись, посматривая на луну.
- Норвенс- влюблен в тебя? - неожиданно спросил Маркхэм.
Она засмеялась:
- Как определить любовь? Мы занимались любовью раньше. Возможно, будем делать это еще.
- Просто я не хочу вмешиваться, вот и все.
- Дорогой Джон, какой ты важный. Небольшое здоровое соперничество пойдет Алджису на пользу.
- Предположим, я не хочу соперничать?
- Тогда я тебя заставлю, мой стремительный пуританин, - вот так!
Она обхватила его лицо ладонями и страстно поцеловала, но Маркхэм не ответил на поцелуй.
- Очаровательно, - раздался голос из темноты. - Вы очень добросовестно помогаете ему ориентироваться в нашем мире, мадам, но, боюсь, это весьма сложная задача.
Соломон вышел из тени и смотрел на них с доброй улыбкой. Его присутствие, казалось, не обеспокоило Вивиан, но Маркхэм опять почувствовал, что в нем закипает злость.
- Дано разрешение удалиться, - сказал он с сарказмом.
Улыбка Соломона стала еще шире:
- Спасибо, сэр. Но, может быть, дочь Президента не лишит меня удовольствия и позволит задержаться на несколько секунд?
- Разрешение дано, - сказала Вивиан ровным голосом.
Соломон официально поклонился и обратился к Маркхэму:
- Я должен извиниться, сэр, за ту часть представления, которая могла обидеть вас, особенно за печальный инцидент - смерть Сильверо.
- Честно говоря, - сказал Маркхэм, - эта часть мне как раз понравилась. Будучи старомодным, я придерживаюсь странного мнения, что непростительно выставлять чью бы то ни было личную жизнь для публичного развлечения.
Глаза Соломона заблестели.
- И тем не менее, - сказал он, - разве это не было основной функцией ваших газет в двадцатом веке? Вы должны извинить меня, если я ошибаюсь. С сожалением вынужден признать, что моя программа по истории оставляет желать лучшего.
К своему собственному удивлению, Маркхэм засмеялся:
- Вы не первый, кто напоминает мне, что величайшим искусством двадцатого века было лицемерие. Но все же я предпочитаю свой сорт лицемерия вашему.
Соломон удовлетворенно кивнул:
- Все что угодно, сэр. Время, а именно сто пятьдесят лет, наконец освободило человечество от многих старых запретов.
- И цена этому, - добавил Маркхэм, - создание целого ряда новых.
- Что приводит к мысли о неправильном устройстве, - сказал Соломон. А это, в свою очередь, напоминает о Беглецах.
- Предмет, который вы, очевидно, хотите обсудить в первую очередь, заметил Маркхэм. - Продолжайте.
- Спасибо, сэр. - Соломон секунду помедлил. - В свете нашей предшествующей беседы мне пришло в голову, мистер Маркхэм, что вы можете поставить себя в очень опасное положение.
- В свете нашей предшествующей беседы, - холодно сказал Маркхэм, - я склонен согласиться с вами. Но, по моему мнению, источником опасности является не человек.
Соломон медленно покачал головой, как бы укоряя упрямого ребенка:
- Опасность исходит от Беглецов. Если они достаточно умны, они попытаются использовать вас как символ. - Он улыбнулся. - Все в республике знают, что у Спасенного типичное для двадцатого века отношение к работе, сексу, культурной и экономической свободе.
- У меня также есть твердые взгляды на неограниченное использование андроидов, - добавил Маркхэм.
- Именно так. Вот почему я думаю, что Беглецы будут пытаться сделать вас своим духовным лидером.
- Вы льстите мне.
- Я не запрограммирован на лесть, сэр. Но я знаю, что вас могут использовать как боевое знамя всякие психоневротические элементы, которые хотят насильственно изменить современное состояние общества.
- Если они достаточно сильны для этого, - заметил Маркхэм, - то современное состояние общества весьма уязвимо.
Соломон заулыбался:
- Мой опыт говорит мне, что люди, как таковые, не опасны. Опасны идеалы. Беглецы могут надумать использовать вас как воплощение своего идеала.
Маркхэм зевнул:
- Лично я не чувствую себя ни боевым знаменем, ни идеалом. Я себя чувствую обычным человеком, которого раздражает большое количество ходячей механики!
- Тогда я надеюсь, сэр, что вы не подвергнете себя опасности, позволив Беглецам идеализировать себя?
- А если подвергну?
- Тогда, сэр, в вашей личности придется сделать некоторые изменения такие, чтобы вас не слишком раздражало большое количество ходячей механики.
- Спасибо за предупреждение. Я его не забуду.
- Спасибо за беседу, сэр. Я ее не забуду. Он повернулся к Вивиан:
- Я должен извиниться за вторжение, мадам. Разрешите удалиться?
- Конечно, - сказала Вивиан. - Я думаю, Соломон, что вы не должны оценивать мистера Маркхэма по современным меркам.
Соломон поклонился:
- Если бы я это делал, мадам, я бы уже рекомендовал Анализ.
Маркхэм посмотрел вслед андроиду. Некоторое время он молча прислушивался, потом мягко сказал:
- Итак, непогрешимый Соломон сделал первую ошибку.
- Что ты имеешь в виду?
- Он считает, что может правильно оценить результат воздействия страха на человека. Вивиан слегка вздрогнула:
- Я бы хотела, чтоб ты не смотрел на все так уж мрачно, дорогой.
Неожиданно Маркхэм засмеялся.
- Беги или дерись, - сказал он весело. - Все та же старая дилемма.
- О чем ты говоришь? - Голос у нее был раздраженный.
- О разнице между детерминизмом и доброй волей, а также между андроидами и людьми.
- Я не уверена, что ты мне нравишься, когда выражаешься столь туманно.
- С другой стороны, - заметил Маркхэм, - ты делаешься значительно лучше, когда начинаешь думать.
Они оставались в тропическом саду, пока их не нашел андроид в ливрее и не объявил, что президент Бертранд желает видеть Вивиан и Маркхэма в своем личном кабинете.
Клемент Бертранд сбросил официальную маску. Несмотря на розовый здоровый цвет лица и гладкую кожу, он выглядел утомленным, и в его глазах Маркхэм заметил беспокойство. Он отпустил слугу андроида, предложил Вивиан и Маркхэму выпить, обменялся с ними несколькими банальными фразами и перешел к делу: