- Марион?
- Да, сэр?
- Да нет. Не «да, сэр». Она улыбнулась:
- Да, Джон.
- Удивительно. Я чувствую вашу индивидуальность и ум... Как долго вы будете моим персональным андроидом?
- Пока вам не потребуется другая модель, сэр.
- Хорошо. Тогда я могу заняться вашим образованием. Это должно быть интересно.
- Мне уже задана программа по научным и общественным знаниям.
- Это не то образование, о котором я подумал. Она промолчала, и Маркхэм сказал раздраженно:
- Если бы вы были человеком, вы бы попросили меня объяснить.
- Вы этого хотите?
- Да.
- Тогда, пожалуйста, дайте мне определение того типа образования, которое вы подразумеваете.
- Вот так лучше. - Он опять зевнул и сонно посмотрел вдаль. Интеллектуальная независимость и любопытство. Без них вы просто коробка с электронными трюками. А с ними вы можете стать существом, обладающим самосознанием.
- Самосознание, - сказала Марион-А, - это метафизическая абстракция, которую я могу понять, но не оценить.
- Самосознание, - ответил он, - это дар Божий, что тоже метафизическая абстракция, но тем не менее ценная. Бог дал его человеку. Вопрос в том, может ли человек передать его машине?
Марион-А положила подушку ему под голову, а ноги укрыла легким покрывалом:
- Я думаю, что ответ на этот вопрос могут дать только человеческие существа.
Маркхэм посмотрел на нее и усмехнулся:
- Пока андроиды сами не начнут себе задавать его... Вы - готовая Галатея, а я - устаревший Пигмалион. Интересно, к чему это приведет?
- Боюсь, что мне незнакомы термины, которые вы употребляете. Он засмеялся:
- Пигмалиону тоже. - Тут глаза его закрылись, и он крепко заснул.
Сон и еда, разговоры и прогулки - таков был его образ жизни несколько следующих дней. Его усталость была больше, чем просто усталость физическая, ее усиливала летаргия духа. Но постепенно жизненные силы возвращались, и на пятый день он кипел от нетерпения, желая вырваться из санатория на свободу и исследовать мир двадцать второго столетия.
На пятый день произошли и еще некоторые изменения. Во время медицинского обследования он познакомился с двумя андроидами-врачами, которые несколько отличались от других андроидов, включая и Марион-А. Позже он узнал, что они были психиатрами, и решил, что их беседы с ним, имевшие очень личностный характер, были частью психиатрического обследования.
Вечером того же пятого дня он впервые вступил в контакт с внешним миром. Правда, контакт был односторонним, поскольку у него брал интервью андроид со стереовидения, однако Маркхэм получил некоторое представление о мире, встречи с которым ожидал.
Интервью проводилось в его квартире вскоре после позднего и плотного обеда.
Андроид был высоким, с очень подвижными чертами лица. Когда он улыбался, это было похоже на настоящую улыбку; вообще его лицо способно было принимать множество весьма правдоподобных выражений, что, несомненно, тоже было запрограммировано для удовольствия телевизионной аудитории.
Стереокамера представляла собой капсулу в форме яйца с гроздью крошечных линз на широком конце. Она была установлена на треножнике и направлена на Маркхэма, сидящего на кушетке. Насколько он понимал, камера имела дистанционное управление и контролировалась андроидом, на запястье у которого было пристегнуто устройство, похожее на часы.
Марион-А оставалась вне камеры; Маркхэм с удивлением заметил, что нет-нет да посматривает на нее, ища поддержки. Он стал во многом зависеть от нее за последние несколько дней, и эта зависимость оказалась сильнее, чем он предполагал.
Андроид-репортер кивнул Маркхэму, дотронулся до своего устройства, а затем повернулся к камере:
- Хэлло, дорогие люди. Как всегда, Персона-Парад знакомит вас с наиболее интересной личностью недели. Сегодня с нами мистер Джон Маркхэм, который пребывал в условно живом состоянии сто сорок шесть лет. Этого не может быть, но это было. Перед вами живой представитель истории, друзья. Это поистине драматическая ситуация - человек из двадцатого века совершил прыжок во времени длиной в сто сорок шесть лет. Помните, дорогие друзья, мы для него - фантомы будущего, он для нас - призрак прошлого. А что думает он обо всем этом? Давайте спросим его!
Камера легко качнулась к Маркхэму, и он почувствовал, что на лбу выступил пот. «Подходящий конец для выхода из условно живого состояния», подумал он.
- Ну, мистер Маркхэм, - продолжал андроид. - Чего вам больше всего не хватает из прошлого?
- Жены и детей, - последовал быстрый ответ. Андроид засмеялся:
- Естественное чувство! В двадцатом веке вы все еще жили примитивной семейной жизнью, верно? Маркхэм удивился:
- Мы вообще-то не считали ее примитивной, но сейчас я готов признать семейную жизнь старомодной. Я думаю, вы выращиваете детей в пробирках?
- Едва ли это так, сэр. Но человечество больше не придерживается нездоровых отношений типа родители-ребенок. Человечество достигло психосоматической свободы в созидательном искусстве. Кстати, какой ваш любимый вид искусства?
- У меня на это не было времени, - ответил Маркхэм. - Я должен был зарабатывать себе на жизнь.
Андроид бросил пристальный, лукавый взгляд на камеру.
- Дорогие люди, - проговорил он. - Не думайте, что Спасенный хочет шокировать нас. Как это ни отвратительно, но люди действительно отдавали большую часть времени работе.
- И многие из нас, - добавил Маркхэм, - любили работать... А сейчас, если я не ошибаюсь, работа стала непристойным занятием?
- Человечество было освобождено от этого, - внушительно произнес андроид. - Работа стала делом роботов и андроидов, а люди вольны теперь в поиске совершенной жизни... вот мы и подошли к следующему вопросу, сэр. Правда ли, что в ваше время мужчина после свадьбы спал только со своей женой и наоборот?
Камера повернулась к Маркхэму, на лице которого появилось легкое удивление.
- Мы считали это идеальным вариантом, - осторожно сказал он. Большинство людей полагало, что счастье в браке зависит от верности супругов.
- Но были исключения?
- Да.
- Вы относитесь к ним?
- Нет.
Андроид рассмеялся с некоторым презрением:
- Значит, вы действительно верите в постоянную любовь, мистер Маркхэм. Чрезвычайно странно.
- Может быть, - согласился Маркхэм раздраженно, - в мире проституток и альфонсов.
Андроид повернулся к камере с восхищенной улыбкой.
- Друзья, - произнес он театральным шепотом. - Можете вы поверить в это? Наш Спасенный - настоящий сексуальный варвар.
Маркхэм неожиданно разозлился:
- К тому же я носился с каменной дубиной и бил себя в грудь в брачный сезон... Вы хотели бы узнать что-нибудь еще?
- Конечно, - сказал андроид. - Что вы собираетесь делать теперь, когда настала пора покидать санаторий?
- Мне хотелось бы узнать, что это за мир, в который я вхожу, но, думаю, для начала мне надо чем-нибудь заняться, чтобы заработать деньги.
- Нет, сэр. Ваше имя будет занесено в Мужской Индекс, и вы будете получать Республиканскую основную пенсию - пять тысяч фунтов в год, которая не будет снижена, если только вы случайно не оплодотворите больше одной женщины за пятилетний период.
- Боже мой! - Шок быстро перешел в легкую истерику. - А что будет, если я оплодотворю полдюжины?
Камера повернулась к андроиду, лицо которого стало серьезным.
- Такое поведение, - медленно произнес он, - рассматривается как сумасшествие. Обычным лечением является длительное погружение в условно живое состояние. Создание новой жизни, мистер Маркхэм, нельзя предпринимать с такой легкостью. В ваше время, несомненно, это не считалось важным. Вероятно, это одна из причин, почему ваша цивилизация была разрушена войной.
- Я думаю, - осторожно сказал Маркхэм, - мне необходимо многое еще узнать о двадцать втором веке.
- Да, действительно! - Хмурое выражение на лице андроида сменилось искренней улыбкой. - А теперь, поскольку у нас осталось около минуты, может быть, в заключение нашей интересной беседы вы скажете несколько слов всем нашим дорогим людям.
Хотя камера и не повернулась, Маркхэм был уверен, что происходит перефокусировка. Он бросил быстрый взгляд на Марион-А, потом посмотрел прямо в камеру и прочистил горло.
- Для меня, - сказал он неуверенно, - двадцатый век реален, как если бы он существовал несколько дней назад. Вы должны помнить, что я принадлежу времени, когда население этого острова составляло миллионы, а не тысячи; времени, когда мужчины работали, брак был прочным, а желание иметь детей не считалось сумасшествием. Помня об этом, вы поймете, насколько мне трудно привыкнуть к новому миру, в котором, мне кажется, многие старые критерии неприемлемы. Но я постараюсь побыстрее привыкнуть к жизни двадцать второго века, и, если я буду виноват в каких-либо общественных прегрешениях, возможно, вы проявите ко мне снисходительность... Спасибо за внимание и всего вам доброго.
Андроид быстренько закончил передачу:
- Это был мистер Маркхэм, Спасенный - личность недели, Персона-Парад. Теперь мы с вами переключимся на Шотландию, и мой коллега спросит Лэйрда о его впечатлениях от последней кампании в горной Шотландии... Итак, дорогие люди, переключаемся на Нью-Глазго.
Андроид коснулся дистанционного управления:
- Теперь мы отключились, сэр, и я прошу вас принять мои извинения за фамильярность, которую я позволил себе только в интересах интервью. Я думаю, вы поймете, что...
- Не беспокойтесь, - сказал Маркхэм с иронией. - Все кости целы. Ради дорогих людей ничего не жалко.
- Совершенно верно, - сказал андроид, лицо его опять было бесстрастным. - Спасибо за сотрудничество, сэр.
Он разобрал треножник и уложил камеру в футляр.
Пока он находился в квартире, Маркхэм сохранял спокойное безразличие, но, как только дверь за андроидом закрылась, он начал нервно вышагивать по комнате. Марион-А смотрела на него и молчала. Наконец он сунул руку в карман, вытащил зажигалку и уставился на нее: