Лукреция?
Она одна
Моей влюбленною душой
Неограниченно владеет.
Недурно!
Негодяйка смеет
Еще глумиться надо мной!
Я притворюсь, что не слыхала,
А то сейчас я слишком зла.
Она бы счастлива была,
Когда бы это твердо знала.
Вы с ней знакомы?
С давних пор.
Мы близкие подруги с нею,
И даже больше. Я посмею
Открыто утверждать, сеньор,
Что в нас живет одна душа.
Раз это — ты, то это ясно.
Как эта скромность в ней прекрасна
И эта хитрость хороша!
О, если вы, как добрый гений,
Ко мне слетели с вышины,
То, волей судеб, вы должны
Стать вестницей моих мучений.
Мою любовь ей расскажите
И не сердитесь, я молю,
Что вас я к ней в посольство шлю.
Занятье всех девиц в Мадрите.
Нельзя такой жестокой быть
К любви, не ведающей меры.
Внушите ей побольше веры,
И я берусь ее смягчить.
Зачем она с таким упорством
Не верит горю моему?
Я вам отвечу, почему:
Оно ей кажется притворством.
Но это правда! Сколько раз
Писать ей, повторять изустно?
Быть может, правда. Только грустно,
Что слышим мы ее от вас.
Кто любит лгать, тот очень скоро
Изведать должен горький стыд:
Когда он правду говорит,
Она сомнительна.
Сеньора…
Пора кончать: нас замечают.
Я повинуюсь.
Ну, мой друг,
Довольна ты?
Таких услуг,
Клянусь тебе, не забывают.
Уходят Хасинта и Лукреция.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Дон Гарсия, Тристан.
Ну, не находчива ль она?
Как остроумно, как свободно,
Дала понять, что ей угодно
Не быть Лукрецией!
Умна.
Она, конечно, не хотела,
Чтоб дама, бывшая с ней тут,
Узнала, как ее зовут.
Ну, да же, в этом-то все дело.
Другого не было резона.
Конечно, не для вас она
Сказать была принуждена,
Что не вела речей с балкона,
Раз тут же подразнила вас
Тем, что вы ей тогда сказали,
Когда под окнами стояли.
Чем показала, что сейчас
Не от меня она таится.
Еще прошлась на ваш же счет:
«Вы, чуть об этом речь зайдет,
Готовы в Турции жениться».
Так от начала до конца.
Она для виду отрицала
Свое же имя, применяла
Фигуру третьего лица.
Чтоб излагать свои сужденья,
Сказав, что, очень может быть,
Лукрецию легко склонить
Вас осчастливить за мученья,
Но надо, чтобы вашей страсти
Она поверила вполне.
Скажи, Тристан, что делать мне,
Чтобы над ней добиться власти?
Жениться вы хотите?
Да.
Просите руку.
Вдруг отказ?
Сеньор, яснее, чем сейчас,
Вам не ответят никогда:
«Внушите ей побольше веры,
Чтоб я могла ее смягчить!»
Как чувство лучше изъяснить,
Не преступая должной меры?
Когда и письма принимают,
И речи из окна ведут,
Не ясно ли, что скрыто тут,
Какую нежность к вам питают?
Ее смущает лишь одно:
Боязнь того, что вы женаты.
Женитесь — и преграды сняты,
Препятствие устранено.
Раз ваше имя благородно,
Понятно, что, вступая в брак,
Вы несомненно холостяк.
А если ей иметь угодно
Свидетельства, — ведь до сих пор
Бывала всякий раз изнанка
У ваших слов, — то Саламанка
Ведь не в Японии, сеньор.
В Японии — для сердцем страстных,
Я ощущаю каждый час
Как сотни лет.
Мы здесь у нас
Найдем свидетелей прекрасных.
Найдем?
Об этом нет вопросов.
Пожалуй, да. Я посмотрю.
А одного я вам дарю.
Кто ж это?
Дон Хуан де Coca.
Кто? Дон Хуан де Coca?
Да.
Он знает.
Только он с тех пор,
Как с вами встретился, сеньор,
Исчез неведомо куда.
Хоть я всегда узнать хотел,
Что в той его записке было,
Которая вас так смутила,
Допытываться я не смел:
Вы отказали так сурово
И с перекошенным лицом.
Но раз уж речь идет о нем,
Мне про записку эту снова
Спросить хотелось бы у вас;
Ведь я же секретарь архива
Всех ваших чувств. Едва ль так живо
Она волнует вас сейчас.
Изволь, я рассказать готов,
С тобой я говорю свободно.
Ведь ты, я знаю превосходно,
Не из породы болтунов.
Так слушай: дон Хуан де Coca
Мне назначал в письме свиданье
По неотложнейшему делу
В семь вечера у стен Сан-Бласа.
То вызов был, и я молчал.
Ведь тот, кто вызов разглашает,
Ждет помощи или помехи,
А то и это — признак страха.
Прибыв к условленному месту,
Я там увидел дон Хуана
Со шпагой и ревнивым пылом,
Большим подспорьем в смертной схватке.
Он изложил свою обиду:
Я отвечал согласьем драться;
И, чтобы кончить это дело,
Мы обнажили наши шпаги.
Я тотчас выбрал расстоянье
И, с полной силой выпадая,
Чтоб отскочить вполоборота,
Удар свой в грудь ему направил.
Что в этот миг его спасло,
Была иконка с божьим агнцем.
В нее уткнулось острие,
И шпага пополам сломалась.
Он зашатался на ногах,
Но тотчас яростным ударом
Ответил мне на мой удар.
Однако шпагу дон Хуана
Мне удается отвести,
Подняв ее конец. Сейчас же
(Ведь стоя от меня так близко,
Он был в своих движеньях связан,
А я сражался только третью
Моей недолговечной шпаги)
Свою он выпростал скользком;
И так как мы почти касались
(Я сам искал борьбы грудь с грудью,
Владея лишь обломком стали),
То он хотел по голове
Резнуть меня косым ударом,
Но размахнуться было негде,
Он бил почти что рукоятью,
А я к тому же приглушил
Его удар моею шпагой.
Погибла Троя![31] Я ему
Послал ответ такой ужасный,