Мой сеньор,
В Мадрите здесь у нас такая
Толпа красавиц, что любая
Вот так же покорит ваш взор.
Здесь я таким нестойким стал,
Что честно всякому отвечу:
Чуть я какую-нибудь встречу,
Забуду всех, кого встречал.
Скажи, лучи каких планет
Сравнились бы с ее очами?
Вы это выдумали сами,
И ничего такого нет.
Ты с ней знаком?
Вы к дольным странам
Низвесть хотите божество?
Да и смотреть-то на него
Не полагается Тристанам.
Кто б эта дама ни была,
Тристан, я буду с ней знаком.
Следи за нею, но тайком.
Постойте: вот она сошла
У лавки.
Все само сбылось!
Я подойду. У вас в Мадрите
Так принято?
Да. Подойдите.
Но помните, что деньги — ось.
Червонцы тут.
Да, хороша.
А у служанки
Что за лицо, что за фигура!
Коляска эта — лук амура,
Чьи стрелы — эти горожанки.
Иду.
И помните урок.
Какой?
Красавицу проси,
Но и подарки подноси.
Когда бы так судил мой рок!
Пока вы возле той особы,
Мне кучер выложит сполна,
Откуда, кто и что она.
Он скажет?
Кучер-то? Еще бы!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Хасинта, Лукреция и Исавель, в накидках. Хасинта падает, дон Гарсия подходит и подает ей руку.
Ах, боже мой!
Руке безвестной
Дозвольте вас с земли поднять,
Хоть я и недостоин стать
Атлантом тверди[10] столь прелестной.
Ее коснувшийся так смело
Уже Атлант, — не все ль равно?
Быть осчастливленным — одно,
Достойным быть — другое дело.
Да, я коснулся красоты,
К которой полон страсти жгучей,
Но это счастье — только случай,
Не торжество моей мечты.
Рукой я тронул небосвод;
Увы, заслуги в этом мало:
Сама же твердь ко мне упала,
Не я достиг ее высот.
В чем преимущество заслуг?
Мы через них восходим к цели.
А вы бы разве не хотели
Ее достигнуть сразу, вдруг?
О да!
И вы не оценили,
Какая радость вам дана.
Она для вас вдвойне ценна,
Раз вы ее не заслужили.
В любом поступке, что бы он
Ни представлял собою с виду,
Благоволенье иль обиду,
Нам важно то, чем он внушен.
Бывают внешние движенья
Вполне бездушные, как тут,
Когда нам руку подают
Отнюдь не в знак благоволенья.
Что ж, истреблю огонь в крови,
Надежду милую разрушу:
Я тронул руку, но не душу,
И в вашем даре нет любви.
Что в вас она горит так страстно,
И лишь сегодня узнаю,
И нечувствительность мою
Вы осуждаете напрасно.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Тристан. Те же.
Возница, как и полагалось,
Все очень точно рассказал.
Как я томился, как страдал
Для вас безвестным оставалось?
Но я вас вижу в первый раз.
А я тем временем, несчастный,
Год с лишним мучусь жаждой страстной,
Теряя разум из-за вас!
Год! А приехал он сюда
Вчера.
Год с лишним? Но сеньор,
Я вам клянусь, что до сих пор
Мы не встречались никогда.
Когда я в роковой мой час
Сюда из Индий возвратился,
То первое, чем я пленился,
Был свет небесный ваших глаз.
С тех пор я душу вам обрек,
Но проходили дни за днями,
Пока открыться перед вами
Мне этот случай не помог.
Вы индианец?
И с тех пор
Как встретил вас, богат безмерно.
Таких сокровищ нет, наверно,
И в недрах Потосийских гор.[11]
Он — индианец!
Говорят,
Что индианцы очень жадны.
Стяжатель, самый беспощадный,
Влюбясь, бывает тороват.
И на меня, я вправе ждать,
Польются щедрые подарки?
О, если сердца пламень жаркий
Способны деньги подтверждать,
Я в виде недостойной дани
У ваших ног сложить готов
Не меньше золотых миров,
Чем вы внушили мне желаний!
Но так как это все ничтожно
И вашу надо мною власть,
Как и любовь мою и страсть,
Ничем измерить невозможно,
То я молю вас, разрешите,
Чтоб мне хоть ювелир помог
Вручить вам чувств моих залог.
Таких, как этот, нет в Мадрите.
Лукреция, что скажешь ты
Об этом щедром индианце?
Хасинта, в этом чужестранце
Есть превосходные черты.
Вся эта выставка вас ждет,
Все, что прельстило бы ваш взор.
Вы зарываетесь, сеньор!
Я гибну!
Дон Хуан идет.
Благодарю вас, сударь мой,
За все, что вы мне предложили.
И вы меня бы огорчили,