— Я в курсе дела, отец. Ведь это я составлял для него контракт и вел переговоры.
— В самом деле, мой мальчик? — удивился лорд Невис. — Ну что ж, согласись, что это был очень удачный ход. Я верю, что наш Андро наконец-то взялся за ум.
— Неужели? — саркастически усмехнулся Роб. — Только советую тебе не спрашивать, сколько ножей и в сколько спин он походя вонзил, пока добивался своего. Со своей стороны я уповаю на то, что теперь у него начнется блестящая кинематографическая карьера, потому что только это заставит его оставить меня в покое.
— Как бы я хотела, чтобы мои сыновья не были такими разными, — вздохнула леди Невис. — Мало того, что эти двое, — она кивнула на мужа и свекра, — все время ссорятся, так еще и вы. — Покачав головой, Квинни назидательным тоном обратилась к обоим благородным лордам: — Надеюсь, что хотя бы завтра, в присутствии бедного Ангуса Маккинона, вы будете вести себя, как подобает. Иногда я прихожу в ужас, когда представляю, что он должен о нас думать после этих ваших объездов поместья. Я сгораю от стыда, когда вы бранитесь и препираетесь, а Ангус в это время скрежещет зубами, сидя за рулем. — Она умоляюще взглянула на сына: — Почему бы тебе не поехать с нами, Роб? Пожалуй, только твое присутствие дает надежду сохранить мир.
Но Роб в ответ покачал головой и усмехнулся:
— Ни в коем случае! Я не хочу лишать их любимого удовольствия. Кроме того, в середине дня должна приехать Катриона, и я хочу быть здесь, чтобы встретить ее.
Подъезжая к Глендоранскому замку, Катриона вновь поразилась его гостеприимному и приветливому виду. С раннего утра солнце начало прогревать окрестные холмы, и теперь, в середине дня, его лучи вовсю лились на древние камни фасада, отражаясь от длинных окон с квадратными фрамугами.
Парадные дубовые двери были распахнуты, и Роб, по-видимому, ожидал ее, потому что, едва машина подъехала к крыльцу, он открыл внутренние стеклянные двери и сбежал по ступенькам.
— Добрый день, добро пожаловать в Глендоран, — произнес он, обеими руками пожимая ее руку.
— Благодарю вас, — улыбнулась Катриона.
Она уже успела забыть, какие у него красивые и добрые глаза: мягкие, внимательные, с серо-голубой радужной оболочкой в мелкую крапинку, чистыми яркими белками и темными густыми ресницами. Они смотрят на нее так дружески и открыто… Или в них все-таки что-то таится?..
— Но это же не первый ваш визит, не так ли? — заметил Роб, захлопывая дверцу ее машины. — Вы уже бывали здесь. — Они начали подниматься по ступенькам.
— Да, но внутри еще не была, — ответила Катриона. — В тот раз я видела только службы и аллею вокруг озера.
— Понимаю. Андро вряд ли стал разыгрывать гостеприимного хозяина, я угадал? Ну, Бог с ним, с Андро, сегодня его здесь нет — только старики, а сейчас и они уехали, так что на некоторое время дом предоставлен нам одним. Чем бы вы хотели заняться до ленча? Посмотреть дом?
— Да, если можно, с удовольствием. Снаружи он выглядит очень дружелюбным и располагающим, совсем не таким устрашающе-напыщенным, как некоторые старые дома. — Она остановилась и подняла взгляд на высокий лепной потолок. — Но и здесь все очень величественно.
— Да, пожалуй, — скромно поддакнул Роб. — Только вам будет трудно это оценить, потому что в настоящее время все закрыто чехлами и ширмами, но остались доступны для обозрения довольно любопытные дубовые панели и лепнина. Не снимайте пальто, в доме очень холодно.
Несмотря на зачехленную мебель, в глаза бросались изящные пропорции комнат и сдержанная строгость убранства в стиле Адама. Белые пилястры и карнизы оттенялись пастельными оттенками голубого, серого и зеленого; дубовые панели были в отличном состоянии, и сквозь тонкий слой пыли просвечивала сочная глубина полировки. Переходя из комнаты в комнату, они болтали о стилях, убранстве и украшении интерьеров, фантазировали на тему, какую пользу можно извлечь из различных архитектурных излишеств, и Катриона постепенно перестала нервничать и успокоилась. Роб казался раскрепощенным и беззаботным и, демонстрируя свое прославленное наследство, вел себя очень естественно и спокойно, не скрывая в то же время, что гордится красотой своего родового гнезда.
В верхнем этаже западного крыла находились пять небольших комнат, где он задержался дольше, чем в других.
— Здесь располагались детские, — пояснил Роб, стоя посреди угловой комнаты, окна которой выходили на две стороны: на опоясывающие долину коричневые холмы и на поблескивающую среди леса серую гладь озера с видневшимися на юге остроконечными пиками гор. — В этой комнате была моя спальня. Андро занимал следующую комнату, а наша няня — две другие с противоположной стороны общей гостиной. Там в течение нескольких лет с нами занимались гувернантки — пока мы не пошли в школу.
— Какая чудная комната, — отозвалась Катриона, очарованная открывающимися из окон видами. — Почему вы не спите здесь, когда приезжаете сюда?
Роб пожал плечами.
— Отопление другого крыла обходится намного дешевле. У меня там довольно безликая комната на первом этаже. Если и буду жить здесь постоянно, то, конечно, могу выбрать себе другую спальню.
— А вы собираетесь сюда переселиться? — удивилась Катриона.
Роб кивнул.
— Я уже говорил об этом с дедом. Он сильно сдал за последнее время, и, хоть и не говорит об этом, я знаю, что он с удовольствием принял бы помощь по управлению поместьем. Честно говоря, он немного запустил дела. Это не его вина, но я хочу выправить положение. В любом случае, я не могу дольше оставаться в Лондоне.
— Не можете? — эхом отозвалась Катриона.
— Да. Я намерен бросить работу и возвратиться к своим истокам.
— Самое забавное, что буквально на днях я говорила о том же самом со своими родителями, — улыбнулась Катриона и вдруг спохватилась. — Только, пожалуйста, не говорите ничего вашему отцу. Я не собираюсь немедленно увольняться из банка, просто подумываю о том, чтобы уехать.
— В самом деле? Покинуть Эдинбург? Не беспокойтесь, я не скажу отцу. Но даже если бы сказал, он все равно бы мне не поверил.
— Почему?
— Он не допускает мысли, что кто-нибудь, кому выпало счастье работать у «Стьюартса», может по доброй воле оттуда уйти. Наш банк — это одна большая семья, всегда повторяет он.
— Честно говоря, я ничего не имею против «Стьюартса». Просто я вообще разочаровалась в банковском деле и устала от того, что главное в этом мире — деньги.
— Чем же вы в таком случае намерены заняться? — спросил Роб. — Я имею в виду, что меня-то здесь уже ждет работа, но если вы уйдете из банка…
— Я могу оказаться в долговой яме или умереть с голоду — вы это хотите сказать? — рассмеялась Катриона. — Оказывается, вы совсем в меня не верите! — Она спрятала руки в карманы пальто. — А здесь и вправду холодно.
— Тогда пойдемте вниз, хорошо? В том, чтобы питаться на кухне, есть одно преимущество — там по крайней мере тепло, а у деда наверняка найдется в запасе бутылочка ликера.
В дверях Роб посторонился, пропуская Катриону вперед. Он заметил, что она старательно соблюдает дистанцию, тщательно избегая даже случайных прикосновений. Это наблюдение смутило и огорчило его.
— Так что же вы все-таки собираетесь делать? — мягко, но настойчиво повторил он, когда они спускались по довольно запущенной, покрытой пылью лестнице.
— Мне кажется, я могла бы стать кем-то вроде финансового консультанта. Обслуживать мелких предпринимателей западной части Хайлэнда. — Она нахмурилась. — Наверно, мои планы кажутся вам наивными? Понимаете, я хочу вернуться в родные места. Как и вы.
— Нет, они не кажутся наивными. Наоборот, на первый взгляд ваша идея представляется очень интересной. Но вы подумали о том, что вам понадобится хотя бы небольшой стартовый капитал?
Катриона выразительно передернула плечами.
— Честно, говоря, нет, всерьез я еще ничего не успела обдумать. Я знаю только, что не хочу быть банкиром и жить в Эдинбурге. Все остальное — пока что всего лишь воздушные замки.
— Надеюсь, они станут реальностью.
Катриона и Роб вышли в коридор второго этажа. Ковры здесь были толще, а панели — чище.
— Здесь спальни взрослых, — объяснил Роб и с ноткой сожаления добавил: — Теперь и я сплю здесь, внизу.
— Какой ужас! — шутливо воскликнула Катриона. — Мне кажется, здесь, в этом орлином гнезде, у вас было очень счастливое детство.
— Возможно. По крайней мере няня меня очень любила.
Они начали спускаться по элегантной центральной лестнице.
— А Андро она тоже любила? — вдруг спросила Катриона.
— Он вскружил ей голову, — сказал Роб. — Он с раннего детства умел обольщать женщин.
— Наверно, научился у старшего брата? — уколола Катриона.
— Ни в коем случае. Я — воплощенная честность и прямота. Проходите сюда. — Он открыл дверь под лестницей. — Там вас ждут всевозможные удовольствия.
Но когда они шли по тускло освещенному коридору, из кухни вдруг послышались крики ужаса. Дверь распахнулась, и навстречу им выскочила перепуганная, белая, как мел, Кирсти.
— Ох, мастер Робайд! — закричала она. — Несчастье! Случилось несчастье!
ГЛАВА 18
Посреди кухни с растерянным и несчастным видом стоял мужчина в перепачканной непромокаемой куртке. Из раны на лбу сочилась кровь и стекала по щеке.
— Ангус! Что случилось? — встревоженно спросил Роб. Схватив стул, он пододвинул его мужчине, который с трудом стоял на ногах, и бережно усадил его. — Вот, садись.
— Вызовите «скорую помощь»! — потребовал Ангус Маккинон, в его светло-голубых глазах застыл испуг. — Они все ранены, и хозяин, и ваши мать и отец. Я не знаю, насколько серьезно!
— Катриона, наберите 999! — коротко распорядился Роб. — Кирсти, покажи ей, где телефон. — Он опять повернулся к Ангусу. — Что же все-таки произошло? Где они?
— На крутом берегу, возле бассейна. Там маленький каменный мостик, на котором нет ограждения, знаете? «Лендровер» вдруг взял да и покатился вниз по склону — я ничего не мог сделать! — Ангус начал задыхаться, внутри у него что-то забулькало.