ерва соглашался с врачами и другими людьми, называвшими мать больной. Не соглашаться было страшно. Не хотелось самому вставать на учёт у психиатров. Увы, не помогло. Пусть в больницу его, в отличие от матери, и не положили, но долгое время заставляли ходить отмечаться в психиатрическом диспансере. Он проходил тестирование у психологов, общался с врачами, и уходил, чтобы через месяц явиться снова.
К счастью, после войны планку совершеннолетия понизили до шестнадцати лет, так что Артуру разрешили опеку над младшим братом, когда доктор сообщил, что мама домой не вернётся. Её отправили на лечение в специальную больницу в Петербурге после того, как она несколько раз напала на санитаров в больнице, а лечение продлили на неопределённый срок. Артур с готовностью подписал все документы, набрал подработок, как когда-то его мать, и заботился о младшем брате ещё два года, ожидая, что маму рано или поздно выпишут из больницы. Он делал запросы в клинику Петербурга, но ответы всегда были сухими и краткими. В письмах, подписанных главным врачом, каждый раз говорилось, что сроки лечения увеличены, потому как состояние у пациентки нестабильное. Виталику уже исполнилось шестнадцать, он и сам, как Артур раньше, устроился на завод разнорабочим, а мать всё не возвращалась. Наконец, ещё через пару лет, из больницы пришло письмо, текст которого начинался с соболезнований. В письме сообщалось, что мать Артура умерла от инсульта, и что похоронена она будет в Петербурге, как и прочие пациенты больницы, а счёт за похороны будет начислен Артуру. Были указаны дата и место похорон, но ни один из сыновей так и не смог получить отгул, чтобы проститься с матерью.
Артур старался не вспоминать эту часть своей жизни. Ему было уже двадцать восемь, мать умерла восемь лет назад. Он поступил в подмастерья огнеупорщика, работал по сменам, дома учился. Со временем и сам стал огнеупорщиком, и теперь гордился этим — ещё бы, получил хорошую работу, и теперь он один из тех, на ком держится завод, а стало быть, и город! Работа была тяжёлая, но на часы, поступавшие на счёт Артура, вполне можно было прожить.
— Чёртова коробка, — выругался Артур.
Может, не найди он старые вещи — не стал бы заниматься такими глупостями, как экономия? Кредит сна — это нормально, у всех он есть. Ещё на уроках по финансовой грамотности в школе объясняли, что гражданин без кредита не может существовать в принципе. Это как люди без веры — противоестественно. Если бы такой и появился, он мог бы нанести ущерб экономике самим фактом своего существования. И всё же... Всё же Артуру было интересно, до какого уровня он сможет снизить свой кредит? Глупое, необъяснимое, но очень навязчивое желание. Артур сопротивлялся ему неделями, пока не уступил. А уступив, почему-то несказанно обрадовался. Ему доставляло неописуемое удовольствие осознавать, что кредит уменьшается.
А может, он и правда — псих?
Поморщившись от неприятных мыслей, Артур подошёл к сенсорной панели на стене.
— Злата, — позвал он. — Доставай кровать.
— Здравствуйте, Артур, — раздался в комнате голос искусственного интеллекта капсулы. — Ваша постель готова. Ваша задолженность составляет четыреста восемьдесят пять часов и тридцать шесть минут сна.
В стене раздвинулись створки круглого люка, из которого выехала одноместная кровать. Мягкая, со свежим бельём. А подушка выглядела так соблазнительно! Артур скинул с себя одежду и со стоном наслаждения забрался на кровать, чувствуя, что уже проваливается в сон. Что-то он забыл... А!
— Злата, разбуди меня в девять вечера! — сказал он.
— Будильник поставлен на двадцать один ноль-ноль, — тут же ответила Злата. — Вам осталось спать: два часа и одну минуту.
Кровать стала задвигаться обратно в стену. Как всегда, Артур уснул ещё до того, как оказался в капсуле.
Сперва он услышал стук в дверь, и только потом голос Златы:
— С пробуждением, Артур. Время — двадцать один ноль-ноль. Вы проспали два часа и одну минуту. Ваша задолженность составляет четыреста восемьдесят три часа и тридцать пять минут сна.
Всё верно, подумал Артур. Минус два часа из долга. Только какого чёрта его так рано разбудили? И кто это там стучит? Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить о назначенной встрече.
Застонав, и на этот раз уже не от удовольствия, Артур поднялся на ноги и, как был, в одних трусах прошёл к двери.
— О, а ты уже готов, да? — игриво спросила его Катя, оглядев с ног до головы.
— Нет, я только встал... Проходи, я сейчас в душ сбегаю и вернусь.
Совмещённый санузел площадью полтора квадратных метра включал в себя узкую душевую кабину, унитаз и крохотную раковину. Приняв душ и почистив зубы, Артур вышел в комнату и увидел Катю, лежавшую на надувном матраце посреди комнаты. На ней ничего не было, кроме кружевного белья.
— Нравится? — спросил она, улыбнувшись.
Артур кивнул. Пышные формы соседки выглядели весьма и весьма привлекательно. Кровь в голове разогрелась от гормонов, и Артур снял трусы, которые не могли скрыть его эрекцию.
— Теперь-то точно готов, — хохотнула Катя. — Но сперва... ты знаешь, что я люблю.
Она раздвинула толстые ноги и поманила его пальцем. Артур опустился на колени и стал целовать её ступни, поднимаясь всё выше и выше.
После секса, когда возбуждение схлынуло, Артур вновь подумал о том, что хотя бы раз в жизни ему нужно заняться сексом со стройной девушкой. Чтобы весила не больше шестидесяти. С плоским животиком, аккуратными грудями и упругим задом. Увы, таких можно встретить только в релакс-клубах. Все остальные, не зарабатывающие на жизнь сексом, были в лучшем случае «в теле», а большинство, как Катя — и вовсе толстушками.
— Всё в порядке? — спросила девушка. — Ты какой-то грустный.
— Да нет, это я так, — отмахнулся Артур. — Устал, наверное, на работе. Да и письмо это из банка... Кстати! Ты же ездила в банк сегодня! И чего там?
— Ой, да я даже не поняла. Сказали, что у нескольких людей в нашем доме появились проблемы со счетами. Вот они стали вызывать, проверять всех. С моим-то счётом всё нормально, я ж не психопатка какая-нибудь! — Катя рассмеялась. — Но они всё равно проверили. Сказали, что, возможно, часть капсул вышла из строя и работает с ошибками, обещали проверить. Но ничего серьёзного. А тебя тоже вызвали?
— Да. Только почему-то утром. И с работы завтра сняли.
— Ой, так у тебя кредит, получается, вырастет! Интересно, а почему так? Мне вот сказали с шести до восьми вечера подойти — я как раз после работы и успела. Странно как.
— Да, странно. Но ладно, завтра узнаю, что там. — Артур сел на матраце и взял пульт от телевизора. — Что ты хотела посмотреть?
— Ну не знаю, сериальчик какой-нибудь... Ой, да я же тебя накормить хотела!
Катя схватила телефон и стала просматривать варианты.
— Чего бы ты хотел? — спросила она, просматривая доступные рестораны. — Пиццу? Роллы? Шаверму?
— Не знаю, чего-нибудь... А может, суп закажем?
Артур соскучился по супам. В детстве их варила мама, но теперь мамы нет, да и дома никто уже не готовит. В современных квартирах в принципе не предусмотрено кухонного угла. Маленькие студии включали в себя санузел, прихожую и комнату с капсулой сна, телевизором и одним окном. На заводе, в столовой, Артур брал супы каждый раз, когда мог, но рабочий день был слишком непредсказуемым, и частенько рабочие оставались без обеда вовсе.
— Может, том ям закажем? — предложила Катя. — Написано, что готовит кореец.
— А солянки там ни у кого нет?
Катя нахмурилась и просмотрела еще пару ресторанов.
— Нет, солянки нет. Но есть борщ!
— Давай борщ.
— А ещё что?
— Там русская кухня только? — уточнил Артур.
— Да, похоже на то... Да, только русская.
— Тогда картошки какой-нибудь... С мясом.
Артур сказал это небрежно, стараясь не выдать своего голода, хотя у него желудок скрутило от мыслей о еде. Заказ привезли на удивление быстро, Катя даже не успела выбрать сериал.
— Так мало каналов у тебя... Давай посмотрим про войну, что ли! — попросила Катя. — А то мы так весь вечер будем искать. Еда остынет!
Артур не любил фильмы про войну, они казались ему жутко надуманными, но спорить он не стал. Разговаривать с Катей не хотелось, а просмотр любого сериала давал гарантию того, что девушка будет есть молча. И он оказался прав: Катя не задала ему ни одного вопроса, и даже не заметила, как жадно он съел ужин. Сама же Катя, заказавшая себе три блюда, ела не спеша, полностью поглощённая фильмом.
Доев, Артур сгрёб пустые контейнеры в пакет, отнёс его к дверям и подошёл к мини-холодильнику. В нём хранилось только пиво, запасы которого Артур исправно пополнял.
— Будешь? — спросил он Катю, доставая банку.
— Конечно! Он ещё спрашивает!
Артур протянул ей две банки, две взял себе и подошёл к окну. Смотреть фильм не хотелось, а смотреть в окно Артур любил с детства. Правда, тогда улицы были куда оживлённее. Из-за топливного кризиса владельцев машин сперва обложили огромными налогами, цены на бензин подняли до небес, а потом, через несколько лет, законом запретили иметь частные авто. С тех пор остался только общественный транспорт и служебные машины.
По дороге внизу время от времени проезжали автобусы, но их было мало, а после десяти вечера они и вовсе исчезали с улиц. Пару раз проезжали в сторону завода грузовики. Людей было куда больше — тут и там появлялись группы пьяных. В одной из них двое мужчин, повздорив, начали драку. Их даже не пытались разнять. Озверевшие, мужики дубасили друг друга до тех пор, пока один из них не упал. Второй продолжал бить его ногами, и по-прежнему никто не вмешивался. Наконец, уставший победитель отошёл от побеждённого под бурные аплодисменты толпы. Лежащего потормошили, но он не шевелился. Тогда компания оставила его на месте и ушла. Кто-то из прохожих остановился рядом, достал смартфон, сфотографировал человека без сознания и отправился по своим делам.
Видя, что никто не вызывает полицию, Артур решил сделать это сам. После пяти или шести гудков вызов оборвался, и Артур набрал снова. Трубку никто не брал, и тогда Артур позвонил в «Скорую помощь». Через два гудка женский голос спросил: