Но справившись с этой навязчивой мыслью, он упустил другую. Перед глазами всплыло из бездны памяти лицо служащего банка, который утверждал, что капсулы не могут быть причиной чьей-то смерти. Что у Лиды, скорее всего, было какое-то заболевание, из-за которого она и скончалась. Что до той досадной поломки, говорил он, то специалисты проверят, почему капсула не вызвала медиков раньше.
Гыча, тогда ещё просто Гриша Чагин, прошёл, казалось все круги ада, пока хоронил свою жену. Он не мог осознать случившегося, этот удар выбил его из колеи не на один месяц. В банк он пришёл через полтора месяца после случившегося.
Больше всего Гришу задели не слова клерка, который оправдывал устройство капсулы, оправдывал банк, а неоказание помощи умирающему расценивал как «досадную поломку». Больше прочего Гришу возмутил скучающий вид жирдяя, казённо рассказывавшего убитому горем вдовцу о том, что ответственности «Сомниум» за случившееся не понесёт.
Что-то взорвалось в голове Гриши тогда. Всё то горе, которое он пережил, отчаяние, злоба, любовь, тоска, одиночество — весь каскад чувств, в которых он сам не мог разобраться, потому что его било то одно чувство, то другое, обрушился на него разом, лишая способности понимать, что происходит, и контролировать свои действия.
Когда пелена спала, он понял, что сидит на груди клерка и сдавливает руками его шею. Тот уже умер, его лицо посинело, глаза вылезали из орбит. Умирал он в ужасе, понял Гриша. Медленно, с пониманием того, что происходит. Возможно, надеялся на спасение. Не верил в близость конца. И всё же он умер — умер в руках у Гриши.
Когда он разжал пальцы, на толстой шее работника остался такой след, словно её сжимали стальные клещи, а не руки. А Грише вдруг стало спокойно. Не навсегда, конечно, но на какое-то время он получил контроль над своими эмоциями. Унял бурю, уничтожавшую его изнутри. Это было именно то, что нужно.
Когда Гычу уводили, его лицо оставалось спокойным. Даже безучастным.
В лаборатории Максим следил за энцефалограммой Гычи на экране монитора. Показания снимала капсула сна, наряду с миограммой и кардиограммой.
— Спи, спи спокойно, — сказал Максим, задавая настройки на компьютере. — А уж я позабочусь о том, чтобы ты вернулся в строй здоровым. Ты мне нужен здоровым, Гриша. У нас впереди ещё много дел.
Глава 11
Когда Артур проснулся, его отвели в столовую, где он поел в полном одиночестве. Почему-то во всём зале столы были пусты, лишь на одном его ждали тарелки. После еды ему выдали куртку и ботинки и вывели на улицу.
— Куда мы идём? — спросил Артур, когда оба сопровождавших его санитара замедлили шаг.
— Мы гуляем.
— В смысле?
— Вам положена прогулка раз в день. Мы гуляем.
Артур присмотрелся к лицам санитаров, но те были вполне серьёзны.
— И как долго мы будем гулять? — наконец, спросил он.
— Три круга вокруг больницы. Потом обратно.
Не зная, что ещё спросить, Артур поплёлся дальше. Санитары встали за его спиной и стали курить и болтать на отвлечённые темы:
— Уже в колхоз ездишь?
— Нет, пока не звали. Рано ещё.
— Но так-то работы начались.
— Не знаю. Я заявку сделал, но мне не ответили.
— Я тоже сделал. Эх, картошка-картошечка...
— Спину рвать опять.
— Это точно.
Стоял погожий весенний денёк, небо ярко голубело над головой. В выданной куртке было жарко, поэтому Артур шёл нараспашку. Снимать куртку совсем он не решался. Боялся санитаров.
Как и было обещано, спустя три круга вокруг больницы санитары увели его обратно и снова велели забраться в капсулу сна. Голосовой помощник в больничной капсуле отсутствовал, все настройки работники вносили вручную на панели в стене рядом.
В следующий раз Артура разбудили на ужин. Снова он ел в одиночестве.
— А почему я ем один? — отважился он на вопрос по пути обратно. — Что, других пациентов в больнице нет?
— Все вопросы к врачу, — отмахнулся санитар.
И вновь — капсула, следующее пробуждение — середина следующего дня. Обед в столовой в компании двух санитаров. Прогулка вокруг больницы. Капсула. Ужин. Капсула. Обед. Капсула. Прогулка вокруг больницы...
Никого, кроме санитаров, Артур не видел. То ли вся больница пустовала, то ли его будили в те часы, когда остальные были где-то в другом месте. Вероятнее всего, пациенты лежали в капсулах, но даже и персонала не было видно. Артуру мучительно не хватало общения. Один раз он даже попытался заговорить с санитаром, когда тот рассказывал товарищу о колхозе:
— А что за работы у вас в колхозе?
Санитары посмотрели на него неприязненно, замялись, но потом один из них всё же ответил:
— Картошку садим. В теплицах работаем. Всякое.
— И что за это дают? — не унимался Артур, задавая бессмысленные для него вопросы и упиваясь минимальным, но всё же общением.
— Снимают с баланса.
— Это вы после основной работы ездите?
— Да. Рейсовый автобус ходит.
— Так это как вторая работа у вас, выходит? — закивал Артур.
— В смысле, работа? — удивился второй санитар.
— Ну, работаете, как и тут, только в колхозе.
— Я туда езжу не работать, а отдыхать, — отрезал первый санитар-колхозник. — Сравнил тоже, работу и колхоз. Там свежий воздух. И часики накидывают. Надо мне оно, что ли, ещё-то одну работу искать? Ты это... Иди вперёд, не задерживайся.
Артур огорчился, что собеседник из него не получился. Общения мучительно не хватало.
Кроме того, с каждым разом после подъёма тело ныло всё сильнее. Даже привыкший к тому, чтобы значительную часть сна проводить в капсуле, Артур находил, что двигаться ему нужно больше. Одной прогулки в день не хватало. Но сказать об этом, кроме санитаров, было некому.
— Скоро я увижу врача? — спросил он в очередное своё пробуждение.
— Не знаю, — как обычно, ответил санитар.
— Но я ведь должен хотя бы увидеть врача! — вспылил Артур. — Хотя бы один раз! Я здесь уже... пять дней. Кажется... Я даже не уверен, сколько я здесь нахожусь. Почему врач ещё ни разу ко мне не подошёл?
— Мы ему передадим.
Прошёл ещё день. Потом ещё. А потом, после очередного пробуждения, когда Артур, по инерции, направился в сторону столовой, сопровождавший его санитар сказал:
— Не туда. Вот сюда.
Артур растерялся. Ему предлагали пойти по коридору в другую от столовой и выхода сторону. Туда он ещё ни разу не ходил.
— Но ведь столовая там... — робко возразил он.
— Мы не в столовую, мы к доктору идём.
Сердце у Артура забилось сильнее. Наконец-то появился шанс поговорить с врачом! Артур надеялся произвести на того хорошее впечатление, чтобы его, Артура, наконец-то признали здоровым и выписали.
Санитар открыл перед ним тяжёлую дверь и жестом пригласил войти в кабинет. Там, за столом, сидел молодой мужчина в белом халате. Его лицо показалось Артуру знакомым, но он не мог вспомнить, где видел его раньше. А рядом со столом, в коричневом кожаном кресле, сидел второй мужчина, в тёмной форме с погонами. Не считая формы, он был точной копией врача. Артур даже растерялся. Лишь через несколько долгих секунд он вдруг понял, что перед ним братья-близнецы. И того, что в форме, он вспомнил сразу. Это был тот самый молодой офицер, что опрашивал Артура после событий в «Чёрном бархате».
У окна в дальней стене стоял ещё один человек, в чёрном костюме и с автоматом на плече. В такие же костюмы были одеты бойцы, обезвредившие террориста в «Чёрном бархате». И как у тех бойцов, лицо этого скрывала маска-балаклава. Видны оставались только глаза, которые следили за происходящим равнодушно, но внимательно.
— Костя, оставь нас, — сказал врач санитару.
Тот кивнул и вышел, закрыв за собой дверь.
— Садитесь. — Врач указал на пустое кожаное кресло напротив стола. В таком же, рядом, сидел офицер.
Артур молча сел.
— Говорят, вы хотели меня видеть? — спросил врач с улыбкой.
— Да. — Артур глянул на полицейских и замялся. — Я хотел поговорить насчёт своего здоровья.
— Что ж, давайте поговорим. Что вас беспокоит?
— Мой диагноз. Мне интересно, почему меня сюда привезли. Почему я целыми днями лежу в капсуле. Почему не вижу других пациентов. Но, как я понял, меня сюда позвали не для того, чтобы обсуждать мои проблемы.
— Почему же, как раз-таки для этого! — возразил врач. — Вас смущают представители власти?
— Естественно.
— Но почему? Вы нарушили закон?
— Нет. Но я и прежде не нарушал никаких законов. И всё же банк ограничил доступ и к моему счёту, и к работе. Психиатры подтвердили, что так и надо сделать, а полиция долго допрашивала меня из-за того случая в «Чёрном бархате», а ведь я просто оказался не в то время и не в том месте. Извините, но ничего хорошего я от такой встречи не жду.
— Какой — такой?
— Встречи с полицией. В больнице я надеялся на встречу прежде всего с моим врачом. А, впрочем... Какая разница. Делайте, что хотите.
— Вы непоследовательны, Артур Сергеевич. То хотите поговорить, то — «делайте, что хотите». Вы сами не замечаете за собой нелогичности?
— Нет. — Артур не мог понять, что именно его так злит, но с каждой минутой он распалялся всё больше и больше. — В последние дни на меня очень много чего свалилось. И вы должны знать об этом, раз полиция сейчас с нами. Сомневаюсь, что кто бы то ни было — даже вы, доктор, уж извините — продолжал бы вести себя спокойно.
— Вы расстроены, я понимаю. Но не волнуйтесь, мы постараемся вам помочь.
— Помочь в чём? — усмехнулся Артур. — От какого заболевания вы меня лечите?
— У вас расстройство адаптации, обусловленное сторонним вмешательством в мыслительную деятельность.
Артур, до этого ждавший, что доктор объявит его шизофреником, даже растерялся.
— Что это значит? — спросил он.
— Это значит, что на вас пытались воздействовать извне. На ваш разум, если точнее. Это вызвало у вас ряд реакций. И вот... вы здесь.
— Я всё равно не понимаю. Кто пытался воздействовать? Как?