Артур невольно начинал верить Богдану. Тот говорил слишком убедительно.
— Ну как, ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, что случилось на самом деле с нашей страной? — спросил Богдан.
— Да, — кивнул Артур. — Хочу.
Он ещё не мог поверить в услышанное и боялся, что узнает что-то ещё более дикое, но не слушать уже не мог. Он должен был знать хотя бы одну альтернативную версию событий. А потом, решил Артур, он уже подумает, чему верить, а чему нет. Но сперва нужно выслушать их. Внимательно и вдумчиво.
— Хорошо, — кивнул Богдан. — Для начала уже неплохо. Итак, началось всё в конце сороковых годов, когда, после череды экономических кризисов и локальных вооружённых конфликтов в мире вспыхнула полноценная Третья Мировая война.
— Это я знаю, — поспешил сказать Артур, чтобы не выглядеть дураком. — Да, нам в школе рассказывали.
— Подожди, — улыбнулся Богдан. — Не всё было так, как рассказывали в школе. Итак, войну начали в первую очередь Соединённые Штаты Америки и Китай, а попутно оказались втянуты все страны Европы, Индия, страны ближнего Востока, Южной Америки, Япония и, наконец, Россия. Назвал я в последнюю очередь не потому, что мы последними в войну влезли, а так, для вящего эффекта. Долго нас уговаривать не пришлось — после нескольких провокационных ударов по России из стран Европы правительство решило ответить полномасштабными военными действиями. Война, начавшаяся для всего мира в сорок восьмом, а для России — в сорок девятом году, продолжалась шесть лет. Увы, никто из участников не рассчитал свои силы, даже Китай. Об остальных и говорить нечего. Ни одна из сторон конфликта не была готова к таким нагрузкам на экономику, что привело к поражению ряда стран на ранних этапах войны и истощению остальных. Война начиналась с атак дронов, высокоточных гиперзвуковых ракет и лазерных пушек, а закончилась, когда из техники остались только законсервированные ещё с середины двадцатого века танки и артиллерия. Окопы, грязь, штыки, кровища...
Дверь в вагон распахнулась, и на пороге показался улыбающийся Гыча:
— Здоров, пацаны! Ну, как у вас тут? Веселитесь? Есть предложение: дуйте за мной в соседний вагон, там пожрать можно.
— Еда? — спросил кто-то взволнованно.
— Еда, еда! Там же вагон-ресторан! — Гыча махнул рукой в сторону дальнего конца вагона. — Даже два. Давайте, а то вы, небось, нормальной еды уже давно не видали? Я тут и друзей привёл. Эй, заходите! Чего там жмётесь?
За Гычей в вагон стали нерешительно заходить люди. Первое, что бросилось в глаза Артуру — они все были в домашней одежде, в основном в пижамах. Ни одного человека в больничной одежде.
— Этих ты вытащил из дома? — спросил он у Гычи. — Как нас тогда?
— Как вас, ага, только в этот раз никто не умер. — Гыча рассмеялся и хлопнул по спине напуганного парня в пижаме с пандами. — Да не боись ты, раз ещё не продырявили, то теперь-то уж ничего не случится. Давайте, давайте, заходите смелее!
По мере того, как люди появлялись в вагоне, Артур стал замечать, что некоторые лица ему знакомы. Однако окончательно он понял всё, когда в вагоне показалась Катя. Растолстевшая ещё сильнее, в розовой пижаме и с растрёпанными рыжими волосами.
— Катя?! — удивлённо окликнул её Артур.
Девушка вздрогнула и заозиралась, потом столкнулась взглядом с Артуром и ойкнула.
— Артур, это ты? Ух, тебя и не узнать... Похудел-то... Погоди, а ты где был? Тебя же, сказали, в психушку забрали?..
Тут она заметила больничные пижамы на худых, измождённых людях, и снова ойкнула.
— Да-да, всё верно! — весело подхватил Гыча. — Все эти славные ребята — прямиком из психушки! Ну, не бойтесь, вы чего! Теперь вы в одной лодке! Точнее, в одном поезде! Ха-ха-ха!
После этих слов новоприбывшие боялись сделать шаг в сторону бывших пациентов. На людей в клетчатых пижамах смотрели со страхом, как на буйнопомешанных.
«А мы для них и есть буйнопомешанные», — ужаснулся своей мысли Артур.
Но в следующий момент он признал, что на месте этих людей, которые ещё вчера легли спать в спокойном и стабильном мире, он и сам смотрел бы так на пациентов психиатрической больницы. Даже пробыв в клинике три четверти года, он всё равно считал себя не таким, как остальные, отгораживался от «ненормальных» и не допускал мысли, что они могут быть в чём-то правы. Чего уж требовать от людей, которые живут в мире, которого не знают?
— Ты меня боишься? — спросил Артур у Кати, которая отводила глаза.
— Нет! — неловко засмеялась та. — Нет, конечно, нет!
На неё тут же с удивлением и укором посмотрели другие жильцы дома номер сто четыре улицы Владимира Крестителя. Катя заметила эти взгляды и покраснела, потупившись. Ситуация становилась всё более неловкой для новоприбывших. Однако пациенты, как понял Артур, такого не чувствовали. Они улыбались приветственно, без издёвки, но от этих улыбок вчерашним жильцам хотелось под землю провалиться.
— Ладно, повеселились, и хватит. — Гыча хлопнул в ладоши. — Господа сумасшедшие, диссиденты, террористы... Кто хочет поесть? Идёмте, ну.
Он прошагал через толпу к другому концу вагона и отворил дверь. Солдаты позади жильцов стали подгонять тех, пока только словами:
— Пошевеливайтесь!
Пациенты больницы первыми двинулись к вагону-ресторану, а следом, стараясь не приближаться, шли считавшие себя здоровыми люди. После перехода и вторых дверей Артур, старавшийся не отставать от Богдана, единственного, кого он тут пока узнал, действительно оказался в ресторане. Вдоль обеих стен, у окон, располагались столики с четырьмя стульями у каждого. Чуть дальше — барная стойка, за ней столики заканчивались. Левая половина вагона в дальнем конце была огорожена стенкой, оставляя лишь узкий проход вдоль правой стены. Над столиками и под потолком неярко горели жёлтые лампы, наполняя ресторан мягким, уютным светом.
— Вот мы и в ресторане! — возвестил Гыча. — Давайте-ка поищем тут чего-нибудь поесть...
Он прошёл за стойку и открыл дверь, ведущую в отгороженную часть вагона. Артур, заинтригованный, тоже приблизился.
— Что там? — спросил он у Гычы, заглядывая внутрь.
— Кухня! — раздался ответ.
Артур заглянул внутрь: в узкой кухне тянулись холодильники до потолка. За стеклянными дверцами виднелись замороженные птичьи тушки, сыры, бутылки и банки. Чуть дальше стояли электрические плиты и духовые шкафы, а также шкафчики с множеством ящиков. Гыча поискал среди них, достал пару консервных ножей, сунул их в карман, из другого шкафа достал банки с тушёнкой и протянул их Артуру.
— Держи, поможешь.
За несколько заходов они вынесли из ресторана много банок тушёнки, крупную головку сыра и хлеб, размороженный в микроволновке. Потом Гыча вытащил ящик пива и несколько бутылок вина.
— Думаю, перекусить хватит! — подмигнул он людям. — Давай, кто голоден — налетай!
Катя и другие жильцы её дома всё так же нерешительно стояли в стороне. Одна женщина среди них плакала, другая, по виду, еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться — им было не до еды. Но вот пациенты больницы, которые уже давно ели два раза в день и при этом не слишком много, набросились на еду с жадностью. Один из консервных ножей Гыча отдал Артуру, вторым стал орудовать сам, вскрывая банку за банкой. Однако Артур, хоть и знал, что надо делать, ни разу консервы не открывал, а потому замешкался. На помощь ему пришёл Богдан:
— Давай сюда. Эх, молодёжь, консервы открывать не умеют... Что ж с вами на войне-то было бы?
Артуру стало стыдно, но Богдан тут же развеял неловкость:
— Я возьму тушёнку, а ты хватай пиво. Нам с тобой по паре бутылок захвати, чтоб остальным хватило.
Они заняли один из столиков подальше от стойки, потом Артур ещё сбегал на кухню за вилками, прихвати две булки, и наконец-то сели есть. Тушёнку Артур никогда раньше не ел, но выглядела она как мясо, а мяса очень хотелось. Чем кормили все эти месяцы в больнице, память Артуру не подсказала, но тонкие руки выдавали недоедание. Попробовав, он набросился на содержимое банки. И не замечал ничего и никого вокруг, пока не выскреб последние кусочки и не заел их мягкой булкой. Богдан ел более сдержанно, но не менее увлечённо, время от времени что-то бурча себе под нос. Остальные, как потом заметил Артур, тоже были поглощены едой. Разумеется, кроме жителей дома номер сто четыре. Те заняли два столика и ничего не ели, только нервно оглядывались.
— Что ж. — Богдан открыл пиво. — Признаться, я сильно скучал по мясу.
Артур последовал его примеру. Пива в стеклянных бутылках он не видел уже давно. Узкие, с длинным горлышком, из тёмного стекла, бутылочки казались пришельцами из другого, более благополучного мира. Да и само пиво обладало куда более насыщенным хлебным вкусом, чем то пойло, к которому он привык. Однако с непривычки уже после нескольких глотков у Артура закружилась голова.
— Быстро не пей, — посоветовал Богдан. — Мы ж сколько времени уже алкоголя не пробовали... И не ели нормально. Помаленьку.
— Сыр! — подошедший мужчина в больничной пижаме, улыбаясь, поставил на стол тарелку с грубо нарезанными ломтями жёлтого сыра. — Настоящий сыр!
— Спасибо, Олег, — улыбнулся Богдан. — Сам-то поел?
— Конечно! Все едим! Это ж сыр!
Артур отломил кусочек мягкого сыра. Он был ароматным, горько-сладким и таким вкусным, что Артур тут же взял ещё кусок, побольше.
— Ешь, — кивнул Богдан. — Может, хоть твоей памяти на пользу пойдёт.
— Мы с тобой не договорили, — заметил Артур, жуя.
— Ах, да. На чём мы остановились?
— На войне.
— На войне... — задумчиво повторил Богдан, крутя в руках бутылку. — Ну да. В общем, под конец войны в стране начался голод. Зарплату либо сильно сократили, либо и вовсе не выплачивали. Многие владельцы предприятий стали давить рабочим на чувство долга. Припоминали им Великую Отечественную...
— Великую Отечественную... это что? — уточнил Артур.
— Войну, Великую Отечественную Войну. Это была крупнейшая для нашей страны война... до Третьей Мировой. Только она сильно отличалась по сути, хоть нам и пытались проводить па