Публика разволновалась и принялась бросаться карточками друг в дружку, все погрузились в мельтешение.
— Знали бы вы, чего мне только стоило все это видеть во сне. И наяву.
— Он и ко мне приходил, — вдруг рассмеялся Антон. После этих слов кровь прорвалась из стен, закапала с потолка.
— Нет, он ведь…
— Что? Только твой? — Губин достал фиолетовую карточку. Глаза его светились в наступающей мгле. По синему костюму растекались кровавые пятна.
Из воздуха мгновенно соткался статный мужчина под пронзительные крики — с потолка ливнем падала густая, липкая кровь.
Мужчина с белыми волосами, очень походивший на Вайлета, вальяжно уселся на подоконнике, пока люди выползали гурьбой, перепачканные кровью, в маленькое окно.
— Я Аарон, брат Вайлета, несчастного Вайлета, — произнес молодой мужчина с таинственно светящимися глазами. — Макс, сколько же я о тебе слышал и хорошего, и дурного. Я не ожидал, что ты сам сюда придешь. Надо же, как бывает.
Глава 11
Макс сидел под огромным раскидистым деревом, и мысли его больше не охотились ни за какими тайнами. Все было ветром, каменными изваяниями, торчащими из-под земли и огромным садом с диковинными деревьями. Все было раскидистой рекой, сверкающей под ясной, светлой луной. И это все было легким розовым туманом, блуждающим среди деревьев, нежно ласкающих реку своими исполинскими ветвями, листьями и извилистыми корнями, которые то и дело выползали на мшистую поверхность.
Большаков прислушался к ветру: он принес ему едва слышные протяжные звуки, больше похожие на плач. Молодой человек осмотрел деревья вокруг себя и не сразу заметил девушку с незапоминающимся лицом, одетую в коричневое старомодное платье. Ее босые ноги были изукрашены синяками и прилипшей травой. Длинные волосы мерцали, и поэтому Макс не определил, какого они цвета.
— Что ты здесь делаешь? — прошептал Большаков. Ему не хотелось спугнуть тихий покой и меланхолично разливающуюся по земле внеземную песнь. Он тут же узнал Анну.
Девушка засуетилась, принялась отряхивать свои ноги от прилипшей травы:
— Я прячусь.
— От кого? — сердце Большакова перестало впускать песнь, подобную баховским сочинениям, он съежился, и волосы на голове готовы были от ужаса клубиться змеями.
Анна бесшумно отодвинулась от Макса и заплакала. Тело ее тонкое, хиленькое, но не лишенное притягательной фигуры, вдруг стало увеличиваться. Вот ноги уже длиннее, пальцы больше, а волосы уходят прямиком в воду. Анна перестала расти, когда стала совсем вровень с небольшой березой. Макс ощутил себя крошечным насекомым, пока великанша плакала. Ее слезы были подобны тонкому ручью, они скатывались по щекам и с шумом приземлялись на траву.
— Зачем я это сказала? — девушка сняла с ветки небольшой платок и вытерла глаза.
— А от кого ты прячешься, Анна? — Макс нервно посматривал на тихую реку, подобную разлитому киселю.
— Да так. Человеком его назвать нельзя, и дьяволом тоже его не обозвать. Я не знаю, кто он, но его сила велика.
— Если он так силен и могущественен, он бы давно отыскал тебя в этом месте, — ухмыльнулся Макс.
— Анну с фарфоровым сердцем? Ее сложно отыскать во сне, только это ее и спасает сейчас. Когда-то все началось со снов, что я сижу на красном столе и рассматриваю белое, кровоточащее сердце. А потом наступил настоящий кошмар, из которого не могу несколько лет выбраться.
— Получается, ты сейчас тоже где-то спишь?
— Не знаю, — тихо ответила Анна. — Сплю я или не сплю, разницы уже никакой нет. Я не отличаю сон от реальности. Вот, что бывает с людьми, которые подпускают к себе Вайлета.
Красные птицы пролетели над мерцающей рекой, их крики отдаленно напоминали человеческие голоса. Пернатые были свободны, Максу показалось, что птицы служат надзирателями в этом запертом бредовом сне, и несчастной с нечеловеческим белым сердцем нет покоя на этой вздыхающей земле. Трава — ее шерсть. Почва — ее густая кровь. Она тоже живая, и где-то глубоко спрятано ее сердце.
— А я лежу в библиотеке сейчас, — начал внезапно Большаков, — лежу в какой-то сектантской аудитории посреди стульев, скудных стеллажей с пыльными книгами, а на меня наверняка все глазеют. Да уж, смешное зрелище. Я здесь, в такой блаженной меланхолии впервые. Ты знала, что у Вайлета есть брат?
— Нет, — спокойный голос раздался громом. Анна принялась вытаскивать волосы из реки, чтобы заплести их в косы.
— Теперь ты знаешь, хотя для чего тебе? Ты спишь и конца и края не видно этому кошмару. А я только начинаю погружение в этот ворох событий. Я обычный Макс Большаков, которого выбрали для какой-то миссии. Почему именно со мной творятся странные вещи. Может, никакого Вайлета нет, и все происходит в моей голове?
— Тебе виднее, я тут ничем не могу помочь. Видишь эту реку, Максимилиан? Это все мои слезы. Плачу каждый день. Сил нет ни на что, лишь реву и наполняю эту реку своими страданиями. И я тоже мучаю себя вопросами, почему я здесь, для чего. Выбраться отсюда хочу.
Макс пошарил по карманам в надежде найти пачку сигарет, но вместо нее обнаружил полароидный снимок, где он с Лизой-Элизавет сидит на балконе, в квартире отца на Большой Садовой.
— Держи, — Большаков протянул девушке снимок, он не сомневался, что так было нужно. — На память о том, что я здесь был.
— Очень мило с твоей стороны. Но ты не единственный, кого я здесь видела, знай об этом.
Девушка убрала снимок в небольшой карман. Большаков вдруг подумал, что если он будет попадать в эту сновидческую реальность, то обязательно оставит что-то еще этой миловидной нимфе. Хоть Анна и вызывала в нем первобытный страх, но все же ее теплый голос очаровывал.
— Приходил рыжеволосый юноша. Шевелюра его горела, сияла. Почти как мои волосы, но огонь был красный, освещал собой все.
Макс, конечно, и без пояснений и кратких сводок мог догадаться, что Юстус Гросс ходил по этой земле, видел эту реку, полную слез и страданий, слушал вопли диких птиц и любовался луной, сидя на земле.
— Этот юноша ужасно боялся, мне пришлось спрятаться за тем холмом. Даже деревья перестали шептаться и закрыли на всех своих ветках глаза, чтобы не спугнуть молодого человека. Он ступал аккуратно по земле, словно делал первые шаги. Сжимался, как котенок, от каждого шума. Я почти не дышала. Он не звал никого на помощь, а исследовал все с опаской.
— Он много раз приходил сюда?
Анна делала вид, что слова Большакова не долетели до нее, она продолжала заплетать мокрые волосы и безучастно смотреть на реку.
— Этот юноша был необычный. В нем горело самое настоящее праведное, злое пламя. Я таких, наверное, никогда больше не встречу. Вот знаешь, когда вдруг на глаза тебе попадается человек, и тут же тебя мысль пронзает молнией, что сильнее его нет на свете. Так это не про него, — Анна рассмеялась. — Надо же, ты так и сидишь неподвижно, словно я тебе сказку какую-то рассказываю, глазами хлопаешь. Кто этот молодой человек? Он знаком тебе?
— Можно сказать, что мы с ним долгое время знаем друг друга. Ну, я знаю его. И Вайлет его знает.
— Ну раз Вайлет его знает, значит, он точно не обычный человек.
— А кого ты еще здесь видела? — Макс Большаков подал несколько выпавших прядей девушке.
— Несколько дней назад видела здесь миловидную особу, блондинку с необычным шармом. Волосы ее искрились, а кожа наливалась лунным светом. Только одета она была как-то не празднично. Это место особенное, сюда лучше в потасканной пижаме и крупным масляным пятном не соваться.
— Почему ты так распекаешь девушку? Она тебе не понравилась?
Анна фыркнула и сбросила доплетенную косу на землю, отчего несколько ветвей вдруг отдалились от молодых людей, и глаза на ветках закрылись. Парочка темным птиц с огромными клювами вспорхнули над головами.
— Нет, эта девушка была настырной, а я терпеть не могу таких! Она говорила и говорила, расспрашивала меня обо всем. Существует столько пространств, где может оказаться спящий, а она попала именно сюда! Ну кто ее направил?
— Случайность, — пожал юноша плечами. Он, разумеется, не верил больше в случайность, но не отметал ее. — А что спрашивала эта девушка?
— Она интересовалась, как найти тебя.
— Ты сказала, она блондинка?
— Да, светлые волосы. А может, и темные. Во сне все постоянно меняется, не можешь быть уверен в постоянстве образа. Но мне показалось, что она неискренняя. И девушка чем-то была одержима, но явно не тобой. Ты лишь шестеренка в большой машине.
Девушка вытянулась в полный рост и шагнула к реке. Макс пытался добиться имени, он кричал, что есть силы, но слова его уходили глубоко под землю. Ветер отказывался их нести. Анна входила в реку и с каждым шагом все глубже погружалась в воду.
— Ты не можешь так просто скрыться и оставить меня без ответов. Почему вы все говорите загадками? Почему я вынужден побираться по свету и снам, расспрашивая вас обо всем?
Анна растворилась в реке, словно и не было никогда девушки, плетущей у слезной реки огромные мерцающие косы. Словно и не было никогда полароидного снимка с Лизой-Элизабет на Большой Садовой.
— Ты слишком долго валялся без чувств, — сказала Марина, пытаясь помочь Большакову подняться с пола. Кто-то заботливо укрыл его колючим пледом и в качестве подушки подложил шерстяной свитер.
В аудиториис опрокинутыми стульями больше никого не было, даже Губин с Павлом Тимофеевым, по словам Марины, разъехались почти сразу после того, как Макс рухнул в обморок. Но они просили передать, что ждут на следующем собрании.
— Я Марина, кстати. Алиса, возможно, как-то упоминала меня, — девушка проницательно взглянула на Большакова, но встретила холод в его взгляде.
— Алиса не знает про эту секту?
— Секту? Это не секта, а кружок. Нет, она не в курсе. Если хочешь знать, это официально называется поэтическим кружком, где собираются восхищенные, восторженные и замечательные люди, которые делятся своим опытом, обсуждают сочинения одного малоизвестного, но нашедшем пристанище в умах истинных ценителей, писателя.