Такое близкое соседство моего народа с людьми казалось непривычным. Орден, где меня воспитали, жил обособленно, нашу обитель окружал лес, а территория всегда охранялась. Но в этом месте, защищенном стеной, казалось, людей и даэвов было поровну.
Когда я искала выход, бродя по темным коридорам крепости, то столкнулась с женщиной, которая второпях сунула мне вазу с фруктами и поручила отнести ее в столовую. Она убежала, а я еще несколько секунд смотрела ей вслед. Мне показалось, что она меня узнала. Прокручивая в голове эту тревожную мысль, я оставила вазу на ближайшем попавшемся столике и ушла.
Во всей возникшей ситуации со сменой тел меня что-то смущало и не давало покоя. Я определенно что-то упускала.
Посмотрев на алеющий полукруг солнца, зависший над лесом, я поняла, что пора возвращаться. Повернулась, взглянув на крепость, вход в которую на первый взгляд никто не охранял. Люди, даэвы покидали ее и возвращались, снуя туда-сюда без заминки. Но их спокойствие объяснялось уверенностью. Порог и арку над головой покрывали защитные печати, их наверняка обновляли раз в несколько дней, а может, и неделю, в зависимости от способностей наносившего. От этого серый некогда камень почернел, изборожденный тонкими неглубокими линиями однажды выгоревших знаков.
Чужак не проникнет незамеченным. Скорее всего, где-то внутри находилась табличка, что привязывалась к печатям на входе и на которой отображались имена прошедших через главный вход. И таких определяющих личность мест было несколько. Я насчитала почти десять, пока изучала обстановку внутри.
Вдруг затылок кольнула резкая, но несильная боль, и я замерла. Прислушиваясь к себе, медленно крутанулась на пятках, пока мой взгляд не выхватил фигуру, спешно пересекающую двор.
Майя.
Я сощурилась, глядя, как девушка направляется прямо к улочкам. Походка уверенная и быстрая, словно она точно знает, куда идти. Она переоделась – серое платье, в руках корзина, накрытая тканью, волосы собраны в косу, в которую я сама никогда их не заплетала. Да и платья я носила всего лишь несколько раз в жизни, мой гардероб обычно состоял из удобных одежд – туники и штанов одинакового покроя, изредка отличавшихся вышивкой на ткани, поверх которых уже надевалась мантия.
Чуть помедлив, я отправилась следом.
Майя так спешила, что даже не оглядывалась, а я, держась на порядочном расстоянии, рассматривала приземистые дома из камня, с высокими дымоходами, поднимавшимися к небу. Зимы в Акраксе холодные и снежные, особенно на севере королевства.
В Исонии же зимой только холодный ветер и слякоть, от которой развозит дороги. Снег никогда не ложится надолго, а большинство домов строится из дерева.
«Я скучаю», – вдруг осознала я.
Но вновь отогнала эти мысли прочь. Грустить по утраченному не имело смысла. Важно было лишь настоящее.
Я миновала несколько прилавков, на которых продавали разные товары: ткань, травы, амулеты, овощи, фрукты и пряную выпечку, аромат которой сразу перебивался запахом мяса. Говяжьи, обветрившиеся к вечеру вырезки соседствовали с мелкими тушками дичи. Темная шерсть на трупиках свалялась, и над ними кружили мухи и мошки.
Пока шла, я не увидела на улицах ни одного даэва – все они прятались в своей крепости. Судя по всему, им не было нужды выходить к людям, ведь жители сами все им несли. Башня чужого ордена выглядывала из-за крыши цитадели, а ее алый флаг развевался в небе подобно маяку.
Вскоре Майя поднялась на крылечко одного из невысоких домов у самой крепостной стены и постучала. Когда ей открыли, девушка некоторое время стояла, активно размахивая руками, – видимо, что-то объясняя. Через минуту ее пропустили внутрь, а я разглядела растерянное лицо пожилого мужчины. После дверь захлопнулась, и мне пришлось подойти ближе.
– Какая же ты у меня дурында, – донесся приглушенный голос, как только печать на стене дома была завершена.
Знак ярко горел, будто жидкий раскаленный металл, разгоняя тьму переулка. Мои печати никогда не сияли столь ярко, но я и не создавала их кровью. Для светлого даэва это было что-то из ряда вон выходящее, но почему-то теперь я с уверенностью вновь пустила себе кровь. Будто знала, что от этого будет больше прока. По крайней мере, линии не мерцали, грозя потухнуть, как тогда в лесу.
Но все же сотворенное меня не порадовало. Неспроста ведь светлые не использовали в начертании знаков свою кровь – в наших руках кровавые печати почти не действовали. Теперь же печать затапливала своим светом весь переулок, будто крича об обратном.
Кинжал Рафаиля поблескивал в моей ладони, и див определенно скажет мне спасибо за то, что я не стала тупить лезвие о камень.
Вот оно – мое слабое оправдание, вынудившее нарушить обычное положение вещей. Оружие я всегда любила больше всего на свете. Даже клинками, выполненными из обычного металла, которым невозможно умертвить ревенанта, я никогда не пренебрегала. Все же ими хотя бы можно разрезать тварь на мелкие кусочки и сжечь на костре.
– Почему?! Пап? Как только я вернусь в свое тело, господин Моран нас вознаградит. А если нет, она должна мне услугу. И у нее такое сильное тело, смотри… – Раздались порывистые шаги. – Смотри! Я могу поднять несколько ведер картошки. И это одной рукой!
Разное случалось в моей жизни, но все же ведрами картошки мою силу еще не измеряли…
Я стояла сбоку от печати, сложив руки на груди и прислонившись спиной к холодной стене. Закрыв глаза, просто слушала, постукивая носком левой ступни по земле. Я совершила ошибку и сглупила. Будь я хоть немного внимательнее, заподозрила бы неладное с самого начала. Теперь ясно, что не давало мне покоя.
– Не смей даже думать о том, чтобы оставаться в чужом теле. Молись поскорее вернуться в свое! Не нам совать нос в дела даэвов. Не кусай руку, которая тебя кормит! – В голосе мужчины проскальзывала паника, пока он отчитывал дочь.
– А я и не делаю ничего предосудительного. Слушаюсь приказов, папочка. – Я будто наяву увидела, как Майя всплеснула руками. – Ты даже не представляешь, как я испугалась, когда она открыла глаза. Она ведь почти не дышала. Каждый раз на протяжении последних пяти лет я ходила туда, гадая, когда же она окончательно помрет, – бормотала Майя удивленно и задумчиво. – Из меня почти душа упорхнула. А когда еще и телами поменялись… Ох… Но знаешь, отец, она из светлых. И похоже, из могущественного ордена. Тот даэв в лесу готов был умереть ради нее. Мне кажется, так просто все не закончится.
Для такой беззаботной девушки она проявляла удивительную проницательность.
– Майя-Майя, что мне с тобой делать? Я же теперь спать не буду.
– Да не переживай, папочка. Я же вернулась домой. – Веселые интонации преображали мой голос, он казался чужим.
– Дочка, послушай меня. Да, господин Моран хорошо относится к народу Акракса. Но это вовсе не значит, что он нас не тронет. Никто не будет хранить чужую жизнь в тайне и столько лет беречь ее лишь из прихоти. Нам надо быть осторожнее. Может статься, что когда эта даэва выполнит то, чего он хочет, от нее просто избавятся. Все же она светлая.
Я отошла от стены, растерла ладонью кровь по камню и побрела по улочке к крепости. Все, что меня интересовало, я узнала – Майя изначально служила Люцию. Это прекрасно объясняло, почему она оказалась в том склепе. Мое пробуждение совпало с ее приходом. Видимо, девушка несколько лет приглядывала за мной по поручению Морана.
Я поравнялась с прилавками, которые стремительно пустели, – продавцы убирали нераспроданный товар.
– Майя! – Грузный детина с вываливающимся из подвязанного поясом халата животом неожиданно перегородил мне дорогу. – Ты куда пропала? Обещала же помочь мне в лавке! Ты знаешь, какую свинью мне подложила?
Я остановилась, несколько секунд молча разглядывая мужчину, прежде чем ответить:
– Извини, но у меня были дела. Давай поговорим позже. Можно пройти?
Но вместо этого он лишь подался вперед, заглядывая в мое лицо.
– Эй, ты чего такая важная стала?
Это тело – сплошные проблемы… Я вроде старалась быть вежливой и говорить естественно. Ну не станешь же мужчине объяснять, что перед ним совершенно иной человек. Это глупо, как и уложить толстяка на лопатки. Под ногами камень, и он обязательно отшибет себе что-нибудь.
«Как же поступить?» – задалась вопросом я и не заметила, как голоса лавочников затихли. Воцарилось безмолвие, нарушаемое лишь детиной, теперь потешающимся надо мной.
«Было бы чем гордиться…» – уловила я одну из фраз в его монологе.
– Глава… Глава ордена здесь! – Словно в противовес недавней тишине улочка взорвалась шумом голосов.
В какой-то момент приставший ко мне торговец оглянулся, его лицо вытянулось, а потом он отскочил к краю дороги.
– Эй, иди сюда. Быстро! Ты чего? – суетливо замахал он мне, подзывая под козырек ближайшего дома.
Я настороженно наблюдала за Люцием, прекрасно понимая, что он явился слишком уж вовремя.
Див шел неспешно, расслабленно и даже улыбаясь. На первый взгляд, не зная наверняка, его можно было принять за сыночка богатых аристократов из столицы. Но если присмотреться, это впечатление бесследно исчезало. По крайней мере, для меня этот образ не продержался ни секунды.
Да и люди жались к стенам домов, провожая дива взглядами.
Люций подошел ко мне. Замер, вдруг растеряв весь свой грозный вид.
– Добрый вечер, Сара.
– Ты ведь оказался здесь не случайно.
– Почему же?
– Не лги.
– Умение лгать приносит пользу. Лучше лгать, чем постоянно расшибать лоб о стены.
– Ложь очерняет душу.
– Ну же, Сара, не нам об этом переживать. Зачем хранить чистоту души, когда это не приносит никакой пользы? Мы не люди и никогда ими не станем. Особенно ты. – Он оглянулся на зевак. Те, отмерев, кинулись к своим прилавкам.
– Господин, мы можем вам чем-то помочь? Не желаете ли отведать вина? – вдруг очнулся торговец, который совсем недавно не давал мне прохода. – Сегодня как раз приготовили рагу из воронятины. Не желаете отведать? Очень вкусно вышло!