Лицо мужчины раскраснелось, и он достал платочек из кармана, чтобы вытереть пот.
– Да кого интересует твоя воронятина? – отпихнул локтем говорившего мясник. – Господин не ест ее. У меня есть зайчатина, оленина и даже говядина! Моя супруга прямо сейчас может все приготовить!
Жители стали толкаться, чтобы подобраться ближе к нам.
– Хватит, – прозвучало тихо. Но одно слово имело подавляющую силу. Все вокруг замолчали. И даже я почувствовала себя неуютно. – Как-нибудь в другой раз, мы спешим.
Люций вновь улыбнулся и, развернувшись, направился к крепости. А я молча пошла рядом. Толпа расступилась, образуя широкий коридор.
Мясник застыл, так и сжимая перед собой пару кроличьих тушек.
Через несколько минут мы дошли до разделяющей практически два разных мира площади. И лишь когда вышли за пределы человеческой части поселения, Люций вдруг спросил:
– Что удалось вспомнить?
– Немногое. И то – бесполезно, – отозвалась я, размышляя, насколько же вовремя явился див.
– Например?
Я остановилась и посмотрела на него внимательно. Многие воспоминания оставались блеклыми и невыразительными, словно разбавленные водою как минимум вполовину чернила. Без деталей. Без эмоций. Особенно те, в которых присутствовал Моран.
– Я зря пошла с тобой, – произнесла я, смотря на стену, окружающую поселение. Прямо сейчас главные ворота запирали, и каждую створку двигали двое мужчин – настолько они были тяжелыми.
– Ты дотронулась указательным пальцем до большого.
Я непонимающе оглянулась на него.
– Всегда так делаешь, когда врешь. Может, ты меня плохо помнишь, Сара, но я-то тебя – прекрасно. Ложь для тебя словно преступление. И мне немного досадно, что ты сделала это из-за того парнишки… – протянул он. – Сколько ему было, когда ты пропала? Лет двенадцать? Между вами слишком большая разница в возрасте.
– Она ненастоящая. Я ведь так и ощущаю себя двадцатилетней, – ответила я, сделав вид, что не услышала последних слов, и задумчиво глянула на окраину городка – его жители следовали за нами до самой площади. Держались на расстоянии, но все же их любопытство было почти осязаемо. – Это неожиданно, но, кажется, они тебя любят… А не только боятся.
Моран безразлично пожал плечами.
– А ты? – неожиданно спросил див и улыбнулся, добавив: – Тоже боишься?
Вопрос-проверка. Он будто меня прощупывал.
Боялась ли я его? Нет, никогда.
– Нет. – Я отвернулась. И вспомнила слова, сказанные Майей в ее доме. Люций хранил мою жизнь все эти годы. – Во что ты втянул меня, Моран?
Он молчал слишком долго, и я продолжила:
– Мне всегда говорили держаться от тебя подальше, в ордене утверждали, что ты приносишь беду. Как и все теневые даэвы.
– И что же ты?
– Я… Я же задаюсь вопросом: кто решает, что именно приносит удачу или беду? У нас столько поверий, связанных с этим. – Я далеко не сразу пришла к подобным выводам. В юности, еще до Академии Снов, я и помыслить не могла, чтобы поставить слова наставников под сомнение. – Хотя я правда старалась не разговаривать с тобой. Тебя же, наоборот, это забавляло. Поэтому ты доставлял мне неприятности.
– Неприятности? Мне кажется, тебе было весело, – вдруг заявил Моран. – И я называл это приключениями.
– И до чего они тебя довели? Где твоя семья, Люций? Почему в хрониках вашего ордена их имен больше нет?
Они умерли…
Взгляд Морана потемнел – моя догадка оказалась верна.
– Сара Сорель, будь осторожна в выборе слов. Может статься, что когда ты все вспомнишь, то придешь извиняться. – Он завел руки за спину и повернулся к крепости.
– И я буду рада принести извинения, если ты их заслужишь, – проговорила я негромко, но он услышал.
– Идем со мной, если хочешь узнать, зачем ты здесь, – помедлив, сухо произнес Люций.
VIIВоенный совет
Зачастую перерождение в ревенанта происходит во сне и сопровождается либо кошмарами, либо видениями своих когда-либо совершенных грехов.
Я не привыкла к темноте в коридорах. В обители светлых даэвов все стены были выкрашены в бежевые тона, мебель изготавливалась из древесины светлых оттенков, а на стенах висели красочные гобелены, рассказывающие о самых знаменательных событиях в истории ордена.
В крепости же обстановка оказалась прямо противоположной – крепкая громоздкая мебель, темные шторы, часто встречались красные, черные и золотые краски. Но иногда целые коридоры и комнаты пустовали, и даже лампы, подвешенные на изогнутые крюки, аккуратно вырастающие из стен, попадались реже, будто ты оказался в заброшенном жилище.
Люций шел не спеша, но в то же время не оглядываясь. Я будто наяву чувствовала недовольство Морана – мои слова его задели. Но когда див, пройдя по проходу к высоким дверям из красного дерева, оглянулся, я поняла, что ошибалась. На губах Морана вновь играла усмешка, а я запоздало вспомнила, что его не так-то просто разозлить или обидеть.
Сделав всего пару шагов внутрь комнаты, я остановилась.
В зале с высокими сводами за массивным столом сидели пятеро даэвов: четверо мужчин и женщина – все, безусловно, теневые. Красивые, искусно сшитые наряды из дорогих тканей и особая манера держаться четко говорили об их высоком положении. Люций занял свое место во главе, завершив идеальную композицию. Никто бы даже в бреду не подумал, что перед ним обычные люди.
Разглядывая себя сегодня в зеркале, я заметила некоторые перемены – волосы начали блестеть, кожа разгладилась, со щек пропали небольшие шрамы, что наверняка остались у Майи с подросткового возраста. Моя сущность влияла на это тело, понемногу изменяя его.
Я молча сделала еще несколько шагов вперед и остановилась, разглядывая присутствующих, как и они меня.
Больше всего внимание привлекал даэв в антрацитовой маске, по которой ползли отблески огней свечей. Он был облачен в мешковатые одеяния, и даже руки скрывали перчатки, взгляду не открывалось ни кусочка кожи. Рафаиль сидел по одну сторону от Морана, а воин, скрывающий свое лицо, – по другую.
Кто он?
Даэвы заковывают себя в такую броню в двух случаях: когда скрывают свою личность и когда прячут увечья. Но судя по расположению за столом, неизвестный был одним из личных советников Люция.
Глухой стук отвлек меня, заставив вновь обратить внимание на Морана. Тот, подпирая руками подбородок, улыбнулся одним уголком губ.
– Присядешь?
– Нет, я, пожалуй, останусь здесь.
Я не состояла в добрых отношениях с находящимися в этом зале. Скорее я была для них врагом. И не собиралась занимать место, мне не предназначенное.
Стоило подумать о врагах, и мой взор обратился к Розалин Ликорис. Все члены ордена, к которому она принадлежала, отрекались от своих родовых имен и брали в качестве фамилии название цветка смерти. Я сразу ее узнала, даже несмотря на прошедшие двадцать семь лет, которые неизбежно оставили след на лице дэвы – былая молодость отступала, у глаз собрались мелкие морщины, бороздки на лбу углубились, но вот взгляд остался таким же ясным, немного высокомерным, словно бросающим вызов всему миру.
Они с моим братом учились на одном курсе в Академии Снов, и, по словам Фредерика, девушка была из тех, кто на пустом месте разжигал вражду между светлыми и теневыми учениками. Особенно сильно она неистовствовала в мой первый год обучения. Но в то время, после разрушения статуй на этажах, многие были несдержанны в словах.
Хватало одного лишь взгляда на ее одежду, чтобы понять, что благосостояние ее ордена ничуть не изменилось. Дорогую темную ткань мантии усеивали вышитые алой нитью цветы, руки украшало несколько золотых браслетов. Тем же металлом была отделана и рукоять меча, около которой вился стебель с бутоном, расцветающий на верхней стороне эфеса. Считалось, что члены ее семьи пропитывают оружие особым ядом, чтобы быстро убивать не только нечисть, но и живых существ.
Наши взгляды пересеклись, и я молча кивнула, здороваясь. Несмотря на зловещие слухи, Розалин запомнилась мне умелым воином, а это определенно вызывало уважение.
Роуз замерла, внимательно изучая мое лицо, и лишь потом тоже склонила голову. После, не проронив ни слова, отвернулась.
– Ради чего мы здесь собрались? – спросил старик, сидевший возле нее и сжимавший набалдашник трости из черного металла. В длинной посеребренной временем бороде и волосах каплями крови запутались алые бусины. Судя по одеянию, он тоже входил в орден с эмблемой красного цветка.
– Отец, не торопись, – голос Роуз оказался тихим, но твердым. Непоколебимым.
Напротив этих двоих сидел паладин. Человек короля. На его форме блестел герб королевства Акракс – птица с распростертыми крыльями, вышитая серебряными нитками на темно-синем фоне.
Я внимательно осмотрела помещение: колонны у стен и давно не реставрированный потолок с потемневшими фресками, деревянный лакированный стол – непростой, с нарисованной прямо на его поверхности картой и стоящими поверх шахматными фигурами. На ней в мельчайших подробностях изображались три королевства и лишь частично были обозначены берега Сент-Морьена и Аркадиана, а также Первый портал в Серый мир, что раскинулся в океане.
Это помещение – зал совета… Военного совета.
Мой понимающий взгляд метнулся к Морану, сидящему во главе стола. Его серые глаза подернулись тьмой, а змея на шее поблескивала.
Черный Змей…
В легендах змеи всюду сопровождали бога тьмы Фародея. Там говорилось, что он создал их, а вскоре даже придал им человеческий облик, наградив необыкновенной силой. Рисунок на шее и власть, может, в этом причина возникновения этого звания, которое каждый раз приобретало новый смысл и наполнялось оттенками – мрачными, зловещими.
Но стоило ему улыбнуться, и все, что я видела в нем только, вдруг рассеялось. Я вновь смотрела в глаза даэву, с которым вместе училась в Академии Снов. Впечатление может быть обманчивым – я прекрасно это понимала. Мне стоило бежать