из этой крепости. Но я выжидала и наблюдала. Потому что на самом деле иного варианта пока не имелось.
– Начнем с того, что сказанное не должно покинуть этих стен. Пусть хотя бы несколько дней это останется тайной, – заговорил Моран. – Перед вами Сара Сорель из светлого ордена Сорель. Приемная дочь главной семьи. – Див сощурился и даже, казалось, подмигнул мне. А потом, посмотрев в сторону, покачал головой: – Моос, не надо вытаскивать меч. Вы слишком стары, наш врач может не успеть оказать вам первую помощь. Роуз, успокой отца.
Рука старика тряслась. Он уже наполовину обнажил тонкое легкое лезвие, спрятанное в рукояти его трости.
– Я даже не буду его лечить, – хмуро бросил высокий статный мужчина. – Я говорил вам, Моос, беречь себя. Если не дорожите своей жизнью, то хотя бы цените мое время.
Одежды говорившего были мягкого сиреневого оттенка, выдававшего в нем врачевателя. Талант к спасению чужих жизней встречался крайне редко и в основном у светлых даэвов, но иногда случались исключения и он проявлялся у теневых.
– Будешь лечить, Регис. Никуда не денешься, – сухо оборвала его Роуз, бросив быстрый взгляд на дива, а потом, мягко обняв престарелого отца, попыталась успокоить его.
– Почему вы хотите на меня напасть? – спросила я. Мужчина замер, а потом неожиданно осел.
Возможно, обычно о таком не спрашивают прямо.
Престарелый даэв смерил меня испытующим взглядом, проворчал что-то себе под нос и, ничего не ответив, задвинул меч обратно в трость.
– Я не помню, чтобы у рода Сорель были такие взрослые дочери. Нынешний глава только лет десять как обзавелся семьей, – задумчиво протянул врачеватель.
Нынешний глава…
Я сглотнула, понимая, что это означает. Вновь напоминание об утерянном времени.
– Регис, ты в то время был слишком молод. Скорее всего, только ходить учился, когда она пропала, – с иронией в голосе поддела его Роуз, постучав по крышке стола. – И ты же только года четыре находишься в цитадели? Не успел застать. Первые годы Сара спала здесь.
Спала в этой крепости?
Это означало, что мое тело многие годы находилось на землях Акракса и даже хранилось в сердце самого могущественного ордена теневых даэвов.
– Как?.. – Врачеватель задумался и резко изменился в лице. – Сара Сорель? Та самая трагически погибшая сестра главы одноименного ордена?
– Верно, – кивнула Роуз.
Воцарилась тишина. До тех пор, пока человек в маске не зашуршал одеждами. Он было поднялся, но вдруг передумал, опустившись обратно на стул. Его ладонь в темной толстой перчатке сжалась в кулак. Но самая разительная перемена произошла с отцом Розалин – он резко вскинул голову и посмотрел на меня, как на призрака. В его взгляде промелькнуло узнавание, но я не помнила, чтобы мы встречались с ним прежде.
– Та девочка… – пробормотал он.
– Я понимаю, что все поражены. К тому же немало удивляет, что она ныне выглядит так. Но причина нашего собрания другая, – проговорил Люций, потирая переносицу. По его виду стало понятно, что беседа зашла не в то русло. – Сара может закрыть раскол на материке.
Слова Морана эхом разнеслись по комнате. И в этот раз воцарившаяся тишина пусть и была гробовой, но продержалась недолго.
– Кажется, я начинаю понимать… – протянула Розали.
Паладин короля, ранее отстраненно смотревший в окно, обернулся так резко, что я услышала, как хрустнула его шея. Регис, сжимая ладонь в кулак, хмурился, будто не мог осмыслить услышанное и пока считал, что его нагло обманывают. Трость престарелого даэва из-за сильного давления с громким скрежетом соскользнула в сторону по каменному полу. Отец Ликорис завалился, едва не упав. А рука воина в антрацитовой маске, лежавшая на столе, затряслась.
Лишь Рафаиль вел себя невозмутимо – молчал, с отсутствующим видом попивая чай.
– Это правда возможно? – спросил паладин с горящим взглядом и повернулся к Морану.
Но, несмотря на вспыхнувшие споры, я будто не слышала ни слова, что произносили даэвы за столом. Наши с Люцием взгляды пересеклись, и воздух в зале вдруг задрожал.
Я могу закрыть портал?
Он правда рассчитывает, что я в это поверю?
– Никто раньше не закрывал портал… – медленно произнесла я, бесцеремонно вклиниваясь в чужие разговоры.
Мои слова звучали точно вызов. Я требовала объяснений.
– Как и не открывал… – заметил Моран.
Голову пронзила боль.
В моей памяти оставалось слишком много темных пятен, но я знала историю и легенды о возникновении Первого портала, того, что раскинулся в море, в окружении скал. И одна из этих легенд…
– Кристаллы света и тени?
Говорилось, что кристаллы оставили в нашем мире боги. Три пары осколков. В каждой паре один открывал, а другой закрывал портал в Серый мир. Согласно этому преданию, первый раскол создан сразу двумя артефактами, поэтому он и столь огромен. После один из закрывающих кристаллов был утерян, и оставшимся смогли лишь создать защитное поле над порталом. Темная энергия почти не в состоянии проникнуть сквозь него, но все равно приближаться к тому месту до сих пор крайне опасно. Куда подевалась третья пара магических камней, в истории умалчивалось.
И если допустить, что сказанное Мораном правда, то…
– Первый кристалл у тебя, – произнесла я утвердительно, не спрашивая. Наличие подобной реликвии могло объяснить не только молодость Морана… но и мою. Ведь по легендам кристаллы даровали невообразимую силу своим владельцам.
– Был когда-то.
– Значит, ты правда создал раскол…
В моем сознании слишком ярко отпечатались записи из хроник. Смертей столько, что скоро закончатся страницы. Слишком много невинных жизней…
Улыбка слетела с лица Люция.
А я прикрыла глаза, пытаясь погасить неожиданно вспыхнувший гнев. Он накатил стремительно и внезапно. Будто последнее признание сломило все те успокаивающие слова, что я шептала себе прежде.
Мне давно не хотелось поступить настолько необдуманно. Устроить скандал, обвинить Морана во всех грехах или использовать кинжал. Отсутствие силы чувств давало о себе знать. Эмоции, которые раньше едва тлели, теперь разгорались, искрили, как раскаленные угли от ветра.
Успокойся. Тише. Лучше подумай…
Мысли прояснялись. Я потихоньку смогла выделить самое важное.
Допустим, по неизвестной причине светлый кристалл выбрал меня. Тогда в день появления раскола я оказалась с Мораном совсем не случайно. Возможно даже, по своей воле.
Мне надо вспомнить, что все-таки произошло двадцать семь лет назад.
Я долго стояла с закрытыми глазами, и меня совсем не заботило, как это выглядит со стороны. Мысли метались, цепочки информации соединялись, но все это пока оставалось лишь предположениями.
В какой-то момент я вдруг отчетливо ощутила, что Майя вернулась в замок. Шаг, потом второй – девушка поднималась по лестнице. Дыхание быстрое, она взволнованна и охвачена радостью. Радость… от встречи с отцом.
Казалось, протяни я руку, смогу коснуться… Коснуться ее души.
– Хм-м, – протянула я задумчиво, едва слышно. Сжала ладонь в кулак и медленно разжала, потом открыла глаза и неожиданно поняла, что зал уже опустел.
Мы остались наедине. Я и Люций.
Сама не заметив как, я слишком погрузилась в себя.
В воздухе повисла тишина. Выжидающая. Звонкая. И в то же время мирная.
Моран полубоком сидел на стуле. Его локоть лежал на столе, а указательный палец упирался в висок.
– Ты всех отослал?
– Да. Подумал, что у тебя пропало настроение, – ответил он, оторвав рассеянный взгляд от стены.
Я склонила голову, будто заново его увидев.
Чудовище? Проклятый Черный Змей? Никто из встреченных мною в этой крепости не считает его таковым. Именно поэтому я никак не могла увидеть в нем врага. Даже несмотря на однозначные слова Сезара и записи в хрониках.
– Сара-Сара… – протянул Люций. – Помнишь, как мы впервые встретились в академии?
– Да, – осторожно подтвердила я.
В лагерь у озера Спокойствия даэвы начинали приезжать за два года до начала основного обучения. Два лета по две недели, в шестнадцать и в семнадцать лет. Но следующим летом после нападения ревенанта Моран в лагерь так и не вернулся. Поэтому мы встретились с теневым даэвом лишь в Академии Снов, когда нам обоим исполнилось по восемнадцать.
После ночного сна некоторые воспоминания, самые ранние, обрели четкость.
Я приблизилась к столу, отодвинула стул. Села, освежая в памяти события, казалось, недавних лет.
После встречи с ревенантом в ту ночь у озера Спокойствия я проснулась у врачевателя. К тому времени молодые даэвы закончили обучение и отправились по домам. А я узнала, что несколько дней находилась без сознания.
Я пришла бы в себя раньше, но меня намеренно поили снотворным для скорейшего выздоровления. После пробуждения я еще два дня провела на больничной койке. За это время ко мне пару раз заходили наставники, задавая много вопросов, а я отвечала, не утаивая ничего.
Мне казалось, что поначалу от меня ожидали какой-то реакции – эмоционального срыва, обвинений, плача, а вовсе не сухого рассказа. Пережитое ведь должно было оставить след.
– Вы не впервые сталкиваетесь с порождением тьмы? – под конец первого дня спросила одна из дэв, облаченная в темные одежды, с острыми чертами лица, не хищными, но строгими. На ее щеке алела тонкая полоска шрама, который ничуть не уродовал женщину, а выдавал в ней опытного воина.
«Интересно, сколько у нее звезд?» – думала я тогда.
Звезды на ключицах – это знаки заслуг, знаний и силы. Хотя весьма иронично, что демонстрировать их не принято.
Женщина молчала все два часа, и в тот момент я впервые услышала ее голос, решив, что он созвучен ее внешности – сухой, немного командный.
– Не впервые. Это случилось в детстве, прежде чем меня приняла семья Сорель, – ответила я, не вдаваясь в подробности.
Дэва больше не задавала вопросов, впрочем, и у остальных их стало меньше. Я же выдохнула, понимая, что дальше ничего не придется рассказывать. Те воспоминания не хотелось вновь тревожить.