Второй день выдался донельзя спокойным и позволил все хорошенько обдумать. По беседам наставников я поняла, что меня принесли к врачевателю сразу же после столкновения с ревенантом, а Люций Моран без попыток увильнуть взял вину на себя. Юношу ждало наказание по возвращении в родной орден.
Но больше всего случившееся повлияло на Фредерика. Брат отказался покидать лагерь без меня и после ухода наставников часто кружил по комнате, проклиная поборников тьмы. Мое же умиротворение выводило его из себя настолько, что порой он молча выскакивал наружу. На тот момент мне еще никогда не приходилось видеть его настолько злым. Но и эта злость казалась мне понятной.
В те дни я постоянно прокручивала в памяти злополучную ночь.
Ревенант. Лес. Коэн, застывший у кромки леса. И див, не вызывающий у меня абсолютно никаких теплых чувств, но которому хватило смелости вступить в схватку. Всего несколько секунд. Подобная решимость и отвага в шестнадцать лет редки. Теперь, спустя столько лет, я еще четче это осознавала.
Мне потребовалось больше времени, чтобы взять себя в руки.
Когда врачеватели убедились, что со мной все в порядке, мы с братом отправились домой. И на целых два года я практически забыла о существовании Люция Морана, ведь див так и не приехал в лагерь у озера Спокойствия на следующий год.
Не сказать, что я совсем не вспоминала о нем. Его отсутствие вызвало у меня легкую растерянность. Потом я долго думала о причине подобных чувств, а когда разобралась, то растерялась еще больше. Тот первый год совместного обучения остался ярким пятном в моей жизни.
Но несмотря на это, мое мнение о Моране не изменилось, и я совершенно не желала встречаться с ним вновь.
– Ты меня проигнорировала, – произнес Люций, возвращая меня к реальности.
– Я была удивлена, – призналась я честно, вспоминая, как смутилась тогда. Впервые встретившись с дивом спустя два года, я даже не сразу его узнала. Мы разминулись на главной дороге, у входа на территорию. И уже после, под башнями Академии столкнулись вновь.
– Неужели? – Люций довольно заулыбался.
– Я… – задумчиво протянула я, пытаясь определить точный характер своих чувств в ту встречу. – Я не предполагала, что ты в первый же день станешь звать меня через весь двор.
– Ну, мы же были друзьями. Как я мог не поприветствовать своего горячо любимого друга?
– Мы ими не были, – оборвала его я – быстро, твердо, без тени сомнений.
– Как же? В бою вместе побывали, считай сроднились, – заявил Люций и, подняв взгляд к потолку, продолжил: – По крайней мере, раньше я считал так.
– У меня уже есть брат. Второго не надо.
Моран вдруг рассмеялся – негромко, но очень искренне. Ему правда стало смешно.
Я же нахмурилась, не понимая причины его веселья.
– Ладно, оставим пока вопрос с друзьями. Но где это принято уходить, когда тебя зовут? – вдруг возмутился див.
– Ты вел себя слишком бесцеремонно. Светлые ходили со светлыми, теневые с теневыми, а учитывая происшествие в лагере и общее наказание, я никак не рассчитывала, что ты поднимешь такой шум. Куда логичнее было бы, если бы ты притворился, что меня не знаешь. Обычно все в подобных ситуациях так и поступают. – Я вздохнула и тихо добавила: – Люций, ты заставляешь меня разговаривать слишком много.
– Странно слушать о нормах поведения от той, кто сама в них плохо смыслит, – заметил он и в чем-то был прав.
Моран все еще улыбался, серые глаза были как никогда светлы. Ладонь дива лежала на столе, а указательный и безымянный пальцы попеременно поднимались и опускались на его поверхность.
– Мы вместе нашли ту пару кристаллов?
– Да. – Люций стал серьезнее.
– Когда?
– Во время итогового испытания в Академии Снов.
– И где светлый и теневой кристаллы теперь?
– Свой я уничтожил, где твой – не знаю. Нам предстоит его найти, – ответил Моран, с задумчивым видом взяв в руку белого ферзя. Помимо него на карте, нарисованной на поверхности стола, расположилось еще несколько шахматных фигур, но все остальные были черными, даже те, что стояли на землях Феросии и Исонии.
Вдруг в дверь снаружи тихо постучали.
– Кажется, нам пора. Ужин готов.
Перестав крутить в пальцах ферзя, Моран поднялся на ноги.
Ему точно нравилось разбрасывать передо мной хлебные крошки.
«Догадайся, Сара. Вспомни», – будто звучало в его поступках. Или Люций просто-напросто тянул время.
Мы спустились на пару этажей ниже, и я все это время держалась позади Люция, наблюдая, как встречавшиеся нам люди едва ли не прилипали к стенам, пропуская дива. Так, будто одно случайное прикосновение к его одежде могло их умертвить. И в то же время провожали взглядами, словно желали пойти следом.
Я вспомнила Майю. Когда мы только сели в карету, девушка дрожала и жалась ко мне. На первый взгляд это была не совсем обычная реакция, раз она изначально действовала по его указке. И объяснений этому могло быть два. Первое – она скрывала, что они знакомы, и изо всех сил играла свою роль, а второе – простые жители чувствовали тьму в диве, и это пугало их на уровне подсознания, но одновременно с этим он каким-то образом умудрился заслужить и их любовь.
Пройдя сквозь распахнутые двери, мы оказались в столовой, где уже был накрыт ужин. Ничего изысканного, обычная еда: мясо, картошка, крупно нарезанный сыр, тарелки с лепешками и графины с вином.
В горле пересохло. Я так давно не пила вина. В Академии Снов его подавали на обед и ужин вместо сока. Даэвов этим напитком не опьянить. Разве что если только опустошить несколько графинов залпом.
На улице стемнело, и комнату освещали свечи в канделябрах, покрытых толстым слоем воска, который застывшими струйками стекал вниз, прямо на столешницу. Шторы плотно занавешивали окна, а потолок углом сходился над головой, и на его сероватой поверхности виднелась обшарпанная фреска с изображением плывущих по небу облаков.
Многие стулья за столом оказались пусты. Из знакомых лиц снова присутствовали Рафаиль и Роуз, врачеватель, восседавший с важным и отсутствующим видом, и, неожиданно, Майя в моем теле.
Девушка сидела сгорбившись и опустив взгляд. Но когда она обернулась и увидела меня, в ее глазах вспыхнуло облегчение. Несколько удивляло то, как она изображала невинность и успевала извлекать выгоду из происходящего вокруг. Однако если бы ее действиями руководили зависть и злоба, я бы сразу распознала обман. Майя же отличалась именно легкомыслием, поэтому на ее душе не оставалось отпечатка тьмы.
Я приблизилась, склонила голову, приветствуя остальных, и села рядом с ней. Ее вздох облегчения, казалось, услышал каждый. Вскоре и Люций занял свое место – во главе стола, рядом с сидящим по правую руку Рафаилем.
Начало ужина прошло в молчании, которое нарушил паладин. У короля Акракса скоро большое празднование – день рождения наследника, – и главе Северного ордена следовало явиться на него, чтобы разрешить некоторые вопросы. Его воин настоятельно рекомендовал не затягивать с путешествием.
Моран ответил согласием. Похоже, положение дел не изменилось, главы Северного ордена до сих пор являлись советниками правящей династии, даже несмотря на весьма разросшуюся дурную славу.
Я в который раз отпила вина, успев опустошить бокал наполовину.
– Почему за столом человек? – вдруг спросила одна из воинов.
– Она моя гостья, Алекси, – тихо ответил Моран.
Дэва опустила взор, больше не произнеся ни слова.
«Ты рассказал не всем?» – звучал в моем взгляде немой вопрос.
«Нет».
Я опустила голову, допила вино и налила еще.
А когда ужин подошел к концу, поднялась и пошатнулась. Столовая кружилась. Я посмотрела на тарелки с едой, но стоило взгляду коснуться пустого бокала, я все поняла. Другое тело. Мне не стоило пить алкоголь в человеческом теле. Я совсем не подумала об этом.
Хотя ничего страшного на самом деле не произошло – лишь легкое опьянение, что практически не влияло на трезвость мыслей.
– Сара, – тихо позвала меня Майя.
Кажется, я слишком долго смотрела на бокал, склонив голову набок.
– Все хорошо. Идем. – Я отвернулась и, с удивлением глядя, как плывут стены, пошла к выходу.
Когда Майя скрылась в своей комнате, я осталась в коридоре. Простояла несколько минут около своей спальни, пока не расслышала по ту сторону двери скрип и раздавшиеся следом неторопливые шаги.
Покачала головой, развернулась, собираясь войти. Но не сразу сумела ухватиться за дверную ручку – в первый раз промахнулась, зачерпнув лишь воздух. Вторая попытка оказалась успешной.
– Ты нагло пользуешься тем, что я не могу взять в руки Туманный.
– На то я и теневой див, чтобы играть грязно. Чужие слабости – лучшая возможность. – Люций стоял неподалеку от распахнутого окна, спиной ко мне.
Пошатываясь, я двинулась в глубь помещения.
«Сейчас ты лишь издеваешься…» – подумала я, но ничего не сказала вслух.
Я подошла к кровати, забралась на нее с ногами и прикрыла глаза, собираясь погрузиться в себя.
– Ты знаешь, что качаешься? – раздалось спустя пару минут. – Это какой-то особенный вид медитации, да?
Я нахмурилась.
– Есть один замечательный способ, позволяющий проверить, сильно ты пьян или нет, – сообщил Моран и, как всегда, не дожидаясь ответа, весело продолжил: – С закрытыми глазами коснуться указательным пальцем кончика носа.
Голос звучал совсем близко.
И я открыла глаза как раз в тот момент, когда див проделал то, о чем говорил. Подушечка его пальца коснулась моего носа. Его кожа показалась мне ледяной.
Я медленно, испытующе оглядела его с ног до головы. Люций отступил, все еще улыбаясь, пусть и не так ярко. А в голове у меня назрел один-единственный вопрос: как так вышло, что даже на пятом десятке Моран ведет себя не серьезнее, чем я в свои двадцать с небольшим? Откуда эта привычка превращать в фарс все вокруг себя?
Но вдруг, присмотревшись к нему, я поняла, что его взор источал вовсе не радость и веселье.