Люций приблизился к одному из юных дивов и вдруг наклонился к земле. Протянул руку, с которой вновь сорвался темный сгусток, и коснулся гриба с пухлой шляпкой, что неприметно рос из-под земли. Магия впиталась, а гриб вдруг увеличился в размерах, став в два раза больше.
– Это пылевик? – спросила я, подойдя ближе. В своей привычной форме это было весьма безобидное растение. Наступишь на него – и в воздухе повиснет оранжевое облако спор. В детстве я нередко находила их в лесу и, не успокаиваясь, топтала, пока от гриба не оставалось мокрого места.
– Наверняка. Магия тьмы его изменила. – Люций оглянулся и, кивая на белую шляпку, бросил: – Регис.
– Понял. Иду.
– Отойдите подальше, – приказал Моран ученикам и попятился сам.
Регис подошел и, присев на корточки, накрыл рот кусочком ткани, которую вытащил из сумки. Оттуда же див достал и длинную острую иголку, размером больше похожую на шило без рукояти. Только игла оказалась не из металла, а из черного полупрозрачного кристалла. Врачеватель аккуратно проткнул им шляпку, и цвет иглы изменился, сначала приобретя глубокий гранатовый оттенок, а потом стремительно изменив его на насыщенно-зеленый, цвет мха после дождя.
– Он ядовит, – распрямившись, сообщил Регис. – Но яд не смертельный. Вызывает видения.
– Понятно, – протянул Люций, поворачиваясь к ученикам. – Слышали?
Даэвы кивнули.
– Следите за тем, куда ступаете, – предостерег он.
Пылевики росли повсюду. И даже показывались из-под земли за пару секунд до того, как нога опускалась на место, где еще недавно была утоптанная жителями Кервеля дорога. Растения не только не пугал холод, казалось, они чуяли нас и теперь вели охоту, надеясь заманить в ловушку.
Кервель располагался прямо у подножья гор. Скалы вырастали позади домов, словно кто-то разрушил одну из вершин и разбросал ее обломки по округе. Все жилища были низкими и одноэтажными, лишь храм с конусообразной крышей, видневшийся вдалеке, выделялся на фоне однообразных строений. Точно стражник, вырастающий из скалы, он стоял на защите этого места. Если кто-то и смог спастись, то только там.
Как бы все вокруг ни пытались убедить меня в непримечательности этого места, такие детали, как столбы с прогоревшими печатями и святилище, в создании которых наверняка поучаствовал кто-то из моего народа, настойчиво убеждали в обратном.
Ученики рассредоточились по обеим сторонам улицы, заглядывая в опустевшие дворы. На одного, громко кудахча, неожиданно выскочила курица, заставив юного стража попятиться и едва не придавить гриб.
Это не то, над чем стоило смеяться, но я невольно вспомнила свою первую охоту в Академии Снов. Это был лишь фрагмент, и остальные события оставались смутными, но, видимо, та ситуация оказалась настолько запоминающейся, что даже спустя столько лет не желала меня покидать. В то время мы повстречали действительно удивительных существ.
В нескольких шагах от меня я заметила на земле темное пятно. Несомненно, это была кровь. Еще несколько капель уходило дальше, во двор дома.
– Людей нет, – произнесла я, когда возле меня оказался Моран.
Солнце уже давно спряталось за горами, и потихоньку тени становились все более черными и зловещими. Наступало их время. Нечисть избегала светлого времени суток, особенно когда чуяла даэвов. Большинство монстров – точно животные, самосохранение и голод – их главные инстинкты. Днем они таились от нас, а ночью, становясь сильнее, нападали. Нередко ревенанты, прячась от лучей солнца, закапывались под землю, и как раз сейчас кровавый след обрывался возле свежевскопанного участка.
В воздухе стал витать сладковатый запах гниения. Смрад появился внезапно и теперь был везде. И самое главное – я видела призрачный, едва различимый след энергии Серого мира над вскопанной землей. Видела, а не должна была. Это прерогатива отнюдь не светлых даэвов, а теневых. Могущественных даэвов, в ком внутренней тьмы было так много, что она позволяла увидеть родственную магию.
Пока я размышляла над тем, как поступить, мимо меня стремительно пролетел магический сгусток. Тьма ушла прямо в землю, словно уж, скрывшийся между камней, а потом послышался противный хруст, и почва вдруг просела, будто внизу образовалась пустота.
– Что ты сделал? – обернулась я, хмурясь.
– Уничтожил, – признался Моран. А тьма вдруг вновь поднялась от могилы и скользнула к диву, исчезая в его руке. Но то, что вернулось, было значительно больше, чем изначальный импульс.
Я не только увидела это, но и почувствовала.
– Как? – Мой тон прозвучал требовательно. Да и все тело прошиб холодный пот. Я не могла контролировать себя так, как раньше.
Люций отвел взгляд.
– Я забираю тьму, что напитала их плоть. Они больше не могут двигаться, их тела распадаются. Это конец, – твердо проговорил он. Выглядел при этом он отстраненным, но его рука, лежавшая на низком заборчике, поглаживала дерево, выдавая напряжение.
– Это так изменился твой дар? – выдавила я. Меня тяжело было удивить, но последние несколько дней только это и происходило. Впору подвергать сомнению абсолютно все, что меня окружало.
– Да. Этому трюку я научился в первый год, – серьезно кивнул Люций. Если еще секунду назад его лицо показалось мне слишком сосредоточенным, то теперь оно расслабилось.
– Есть и другие?
– Несколько, – ответил Моран, двигаясь дальше по улице.
Я направилась следом, отставать было нельзя. Над домами летали вороны. Десятки птиц, что были чернее ночи. Их перья и глаза не отражали ни света луны, ни сияния огненных печатей, зависших в воздухе, ни голубоватого мерцания грибов. Некоторые из воронов сидели на крыше и прыгали по земле, осматривая и исследуя каждый уголок поселения.
Для мортема создать одно-два небольших существа не проблема, но дальше начинаются трудности. Даже три – уже невиданное могущество. Все это время я гадала, как несколько даэвов создали ту стаю птиц по дороге из Тронга к границе. Но истина оказалась проста и одновременно нарушала все сложившиеся понятия. Их сотворил один-единственный див.
При таком положении дел, если бы Люций действительно желал разжечь войну со светлыми, преимущество было бы на его стороне. Но он этого не сделал. Это уже говорило о многом. Раньше отец Морана, глава Северного ордена, останавливал глупого короля Акракса от конфронтации с соседями – похоже, сын шел по тому же пути.
Я старалась не думать о семье Люция. Сейчас я жалела, что спросила у него про семью тогда, у крепости. Будто обвинила его в их смерти. Надо мной возобладали эмоции, которых я всегда избегала. Зачастую чувства подавлял дар, но порою, когда его влияние ослабевало, я сама их уничтожала. И теперь, постигая изменения в своей силе, я вновь пыталась подавить их, пусть пока и без должного успеха.
Мы почти добрались до храма, когда возникли первые шорохи. Они стремительно нарастали, и скоро можно стало различить звуки – на нас кто-то шел.
Ревенанты часто передвигались на четвереньках – их конечности менялись, делая монстров быстрыми, неуловимыми для человеческого глаза, но те твари, что находились здесь, были другими – медленными и осторожными.
Смрад разлагающейся плоти и крови усилился. Я потянулась к сумке, доставая из нее заготовленные печати.
– Надо добраться до храма. Вам лучше укрыться там. Я справлюсь сам, – тяжело проговорил Люций.
Я кивнула. Спорить не имело смысла.
Люций закатал рукава мантии, даже не притрагиваясь к своему мечу. Клинок одиноко висел на его поясе. Черное золото – так порой называли мечи теневых даэвов. Но металл, из которого они изготавливались, был гораздо дороже золота.
В памяти всплыло отчетливое воспоминание: Люций с разбитым виском, по которому стекает кровь. Мы были в пещере, а он занес меч, который, несмотря на окружающую тьму, сиял алым, вбирая в себя единственный источник света, льющийся из красных глаз ревенанта. Голова разболелась, а видение исчезло. Оставалось лишь гадать, какой фрагмент моей памяти оказался на поверхности.
– Ты бывал здесь прежде? – спросила я, видя первый силуэт приближавшейся твари.
– Бывал, – донеслось в тишине. А в следующую секунду Моран схватил меня за запястья, резко притягивая к себе. Слой земли взметнулся в воздух, а там, где я только что стояла, шарила черная рука. Вверх поднялось облако спор – я задержала дыхание.
Люций стоял прямо за моей спиной, одна рука покоилась на моей талии, другая зажимала рот. Он опасался, что я вдохну отраву. Я похлопала его по ладони, давая понять, что все в порядке, и меня отпустили.
Рука монстра все так же шарила по земле, а ядовитое облако стремительно рассеивалось. Вытащив кинжал и получив свободу, я быстро приблизилась к твари и воткнула лезвие в угловатую конечность. Кервель сотряс рев – высокие ноты били по перепонкам. Прежде чем чудовище показалось на поверхности, я отскочила прочь.
Сталь, отливавшая золотом и серебром одновременно на разных участках лезвия, пронеслась в воздухе, отсекая голову ревенанта, которая, глухо стукнувшись о землю, покатилась, давя еще большее количество грибов.
Вытащив из сумки чистый лист, на последних остатках воздуха в легких я начертила печать воздуха и подняла ее перед собой. Подул ветер, что отнес споры пылевика дальше по улице.
Мы с Мораном сработали слаженно настолько, что у меня не было времени задуматься. Будто мы не раз сражались вместе, как одно целое.
– Прекрасный меч, – произнесла я, не зная, зачем. Может, потому что раньше никогда не восхваляла сталь. Он нравился мне почти так же, как Туманный.
Люций странно посмотрел на меня и крепче сжал рукоять.
– Так и быть, можешь взять его как-нибудь с собой в кровать.
Я хмуро посмотрела на него. Кое-кто раскрыл мой секрет, а я не помнила, когда это случилось. Оставленный мне по прибытии в крепость кинжал был первой подсказкой.
– Какой прок? Он меня не послушается, – выдавила я.
После моих слов блики на лезвии стали ярче. Они играли на его гранях. Клинок являлся отражением своего хозяина и будто стремился что-то мне сказать.