Лилия остановилась.
— Спать пора! Спать пора! — надсаживался перепел.
Казалось, ему было все равно, охрипнет ли он или нет, и сейчас он был занять только одним: как бы получше исполнить свою обязанность.
Уж ночь, уж поздно, нужно спать.
— Спать пора, спать пора!
— Чего вы кричите? — сказала ему Лилия.
Во ржи опять зашумело, как будто по ржи шел кто-то большой, а совсем не перепел.
Перепел выбрался на межу, остановился посредине межи, прямо против Лилии, уставился на нее строго и сердито, совсем как надзиратель, и захрипел:
— Спать пора! Я вам сказал, что спать пора!
Тут он кашлянул и так же строго спросил:
— Почему вы не спите?
— А потому, — отвечала Лилия, — что мне негде спать…
Перепел опять кашлянул:
— Как это — негде? Идите домой!
— У меня нет дома.
Перепел минуту помолчал, сердито глядя на Лилию, потому что он ей, конечно, не верил и, может-быть, даже думал, что она это только так, зря болтает, ради развлечения, и опять крикнул:
— Спать, спать пора!
Он был, как вообще все перепела, серьезный господин, и не любил тратить слова даром.
— Спать пора, — повторил он, — идите спать!
И вдруг Лилия почувствовала себя одинокой, совсем одинокой, без родины, без друзей, без родных, без угла…
Куда она пойдет, что она станет делать?
А этот толстый, хрипатый перепел сидит на меже и кричит:
— Спать пора, спать пора!
— Глупый вы, — сказала она. — Сидит себе и орет…
— И ору, — перебил ее перепел, — и буду орать, и буду!
Он очень внушительно крякнул и крикнул:
— Спать пора!
И даже пододвинулся к Лилии и вызывающе поглядел на нее.
Вот, дескать, я каков; что ты со мной сделаешь?
— Спать, спать — повторил он.
— Да негде, говорю же вам, — сказала Лилия. — Я — лилия из речки, а в человека меня обратил один колдун рак.
— Спать… — начал было перепел и точно подавился.
— Рак? — спросил он. — какой рак, какая лилия?
И вдруг он оглянулся по сторонам и закричал:
— Сюда, сюда! Тут что-то необыкновенное!
И захлопал крыльями.
Со всех сторон стали слетаться перепела.
Подлетев, каждый из них считал непременной своей обязанностью строго прикрикнуть на Лилию:
— Спать, спать!
Но ему сейчас же первый перепел шептал:
— Шшш!.. погодите!..
И дергал за крыло.
Потом он отводил его в сторону и шептал ему что-то на ухо.
Когда перепелов собралось около десятка, они расселись вокруг Лилии, попросили и ее сесть и потом первый перепел обратился к ней:
— Ну, теперь расскажите нам…
И подмигнул одним глазом своим товарищам.
Лилия принялась рассказывать.
Она рассказывала про рака, про пауков портных, как раз то, что я уже рассказал читателю.
Когда она кончила, все перепела сказали:
— Гм!..
И поглядели друг другу в глаза.
Потом опять переглянулись и добавили:
— Это удивительно!..
При этом некоторые из них даже привскочили на ноги и хлопнули крыльями.
Затем они опять сели на свои места, воткнули носы в перья на зобу и закрыли глаза.
— Что вы делаете? — спросила Лилия.
Один перепел ответил:
— Мы думаем.
Остальные молчали.
— О чем? — спросила Лилия.
Тот же перепел ответил ей глухо:
— Как вам помочь?
А остальные по-прежнему молчали.
Они думали…
Они долго думали.
Лилии стало казаться даже, что они уснули.
— Вот что! — произнес наконец один из них и поглядел на остальных. — Господа!
Перепела один за другим вынули свои носы из перьев, поглядели на говорившего и спросили:
— Ну?
— У меня в городе живет дядя.
— Ну? — опять сказали перепела, и один спросил:
— В клетке?
— В клетке; только он привык.
— Ну?
— А у него есть скворец-приятель, и этот скворец умеет говорить… Только вы не понукайте, я и так расскажу.
Перепел крякнул и продолжал:
— Я дам мамзель Лилии письмо к дяде, и растолкую ему все, а он скажет скворцу, а скворец замолвить словечко ихнему хозяину.
Тут он обратился к Лилии:
— Вы уж, мамзель Лилия, научите его, как сказать; он сейчас переймет.
И оглянувшись на остальных перепелов, он сказал:
— Так что ль?
— Так, — ответили перепела, — пиши записку.
Перепел написал на листке придорожника записку, вручил ее Лилии и сказал, что проводить ее до заставы.
— Я полечу, а вы идите за мной.
И он, точно, проводил Лилию до самой заставы.
Тут они расстались.
Перепел полетел в поле, а Лилия пошла по улице…
Глава II
аступило уже утро.
Дворники сметали пыль с улицы. Между камнями мостовой суетились воробьи и, должно быть, ругались между тобой из-за зерен: громко и сердито они кричали, собираясь толпами, толкаясь и махая крыльями.
Лилия пошла прямо по улице.
Глаза у нее были широко открыты; она шла тихо, невольно задерживая шаги.
Ведь она в первый раз видела город.
Правда, улица была застроена маленькими одноэтажными домами, и в них ничего не было такого, что остановило бы на себе внимание городского жителя.
Но ведь Лилия родилась далеко отсюда, рядом с камышами.
До тихи пор она только и видела эти камыши да ракиты.
А когда к ней подошел дворник, с черной всклоченной бородой, с узким потным лбом, приплюснутым носом и жесткими топорщившимися кверху бровями и попросил ее сойти на тротуар, чтобы не мешать ему мести улицу, она остановилась, как вкопанная, и молча смотрела на него, вытаращив глаза и полуоткрыв рот.
— Пожалуйте-с на тротуар! — сказал дворник и показал, где тротуар.
Лилия перешла на тротуар, а дворник, на минуту оставив метлу, плюнул на одну ладонь, потом сейчас же на другую, опять взял метлу и, сделав ею, как огромной кистью, полукруг по земле перед собой, сразу очутился по колено в облаке пыли.
Лилии показалось странным, зачем этот человек с всклоченной бородой решил непременно дышать пылью.
Но она побоялась спросить его об этом и, ускорив шаги, поспешно пошла прочь.
Когда она шла и слышала за собой шмурыганье метлы по мостовой, она вздрагивала каждый раз, как раздавалось это шмурыганье.
Ей хотелось поскорей уйти отсюда, и невольно вспомнились луг, река, камыши и лозняк…
— Спать пора! — раздался вдруг недалеко от нее хриплый голос.
Лилия остановилась.
Голос шел сверху и это обстоятельство поразило ее не меньше, чем самое восклицание.
Будь тут где-нибудь по близости луг или поле, тогда бы другое дело; но она стояла у ворот большего каменного дома.
— Спать пора! — опять прохрипел невидимый незнакомец и опять сверху.
Еще можно было предположить, что перепел как-нибудь случайно залетел в город; но тогда зачем он вверху, а не внизу?
Не мог же он, в самом деле, сесть на крышу и кричать оттуда так, по-видимому, беззаботно.
И для кого он тут кричит? Кто его понимает?
— Спать пора, спать пора! — снова отчетливо донеслось сверху.
Но кто же теперь спить?
Лилия подняла голову и увидела под самой крышей, рядом с маленьким темным окошком, клетку, обтянутую темной материей.
У Лилии был тонкий слух, и она, кроме этих двух слов «спать пора», сейчас же уловила топот маленьких птичьих ножек по дну клетки.
Значить, перепел сидел в клетке.
А клетка была сплошь обита темным коленкором… Стало-быть, там было темно… Темно, как ночью…
— Спать пора! Спать пора!
Бедный перепел!
Вот почему он кричит «спать пора».
И Лилии сейчас же вспомнился дядя того перепела, который дал ей записку.
И тот, небось, тоже теперь, сидя в темной клетке, кричит изо всех сил:
— Спать пора, спать пора!..
И думает, что солнце уже давно зашло. А солнце давно встало…
— Что вы там кричите? — крикнула Лилия по направленно к клетке.
Хриплый голос умолк.
Слышалось только постукивание ноготков о пол клетки. Потом скрипнула жердочка. Лилия услыхала глухое покракивание, и вслед затем из клетки громко на всю улицу прозвучало:
— Помилуйте, что ж это такое, ночь давно, а тут стук, грохот! Спать, спать пора! Ложитесь спать! Господин сыч, если вы тут где-нибудь есть, объясните же им наконец… Спад пора! Спать…
— Погодите, — перебила Лилия, — скажите, пожалуйста, нет ли у вас в поле племянника.
— И даже два племянника, — ответил перепел.
— А нет ли у вас здесь в городе знакомого скворца-приятеля?
— И такой есть. А что?
— У меня к вам письмо.
— От кого?
— От вашего племянника.
— Гм… — сказал перепел, — тогда передайте его скворцу, он мне прочтет его, я-то я неграмотный…
Он помолчал минуту и спросил:
— А вы кто?
— Там все узнаете, в письме, — ответила Лилия.
— Гм… — опять сказал перепел. — Я-то неграмотный…
И вдруг он закричал еще громче, чем раньше:
— Скворец! Скворец!
Умолк и опять крикнул:
— Эй, проснись братец!
Потом обратился к Лилии:
— Вы не слышите, не летит ли он? Любить поспать, каналья!
Но скворец уже сидел на крыше клетки.
Он приподнял крылышко и, глядя в упор на Лилию, произнес почти беззвучным голосом:
— Тсс… молчите… Я все знаю… Только сейчас с луга…
Потом он стал громко зевать и зашуршал крыльями по клетке.
— Спишь, все спишь, — сказал перепел, — проснись, сделай милость: тут письмо от племянника.
Скворец зевая проговорил:
— О Господи, и поспать-то не даст!.. Тут ночь, а он с письмами!
И он опять подмигнул Лилии.
Потом он продолжал:
— От племянника, говоришь. Кто принес?
— От него. А кто принес, — разве в этакую темень увидишь? Поищи.
Скворец живо порхнул на плечо Лилии и заговорил шепотом:
— Вы не разубеждайте его, что сейчас день… Ведь он думает, что ночь. Как посадили в клетку — так с тех пор для него все ночь… В рассудке должно быть, немного помешался с горя… Скажи ему, что день и что он в темной клетке, — он и совсем рехнется… Решетки то он в клетке не видит, ну и думает, что на свободе, ночью, в поле…