Подготовка к семейной жизни сильней всего коснулась спальни. Мне почему-то хотелось дать доступ к обеим сторонам кровати, чтоб не нужно было лазить друг через дружку для посещения туалета. К сожалению, такое расположение спального места принуждало шкаф к переезду в другой угол. А вот здесь уже начинались проблемы, так как подходящий под его размеры угол проживал по какому-то другому адресу, оставив мне на выбор три варианта: а – перегородить на половину окно; б – перегородить проход к кровати; в – ограничить ширину распахивания двери. В течение недели двухстворчатый полированный гроб испробовал все позиции, причем по нескольку раз, но удовлетворить меня не смог. В конце концов, я решила, что его местоположение станет нашим первым семейным решением. Даже не стала его полностью загружать, оставив часть своего белья в сумках.
Теперь рядом с ними стояли вещи Евгения, невольно намекая, что не только мебель начнет искать новые углы. И без того натянутые нервы подтянулись до звенящего напряжения. По ним волнами пробегало осознание, что через несколько минут в мою жизнь будет заложен краеугольный камень. Осталось совсем немного до появления в моей книге жизни новой записи, для которой имеет значение не только смысл, но и каллиграфия.
«Как у тебя с почерком, Ленка-Червоточинка?» – ехидно спросило сознание, и нервы раздраженно брякнули в ответ бессмысленным аккордом. Озноб волнения вызвал мелкую дрожь.
Для успокоения я постаралась припомнить вчерашний стратегический план сегодняшнего вечера. Просто и незатейливо как игра в дочки-матери: раздеться, улечься, улыбнуться, потерпеть и пере… пере… «Пере» отказывалось вспоминаться.
«Перетерпеть?» – я расстегнула блузку.
«Переждать?» – капри соскользнули на пол.
«Пережить?» – в ванной выключилась вода и я, испугавшись, что не успеваю, поспешно скинула всю одежду и, практически не глядя, сунула ее в первую попавшуюся сумку. Привычная пижама из-под подушки моментом отправилась на полку в шкаф, и я шустро скользнула под одеяло.
Вскоре появился почти-супруг, опоясавший свое пухлое почти безволосое тело бабушкиным розовым полотенцем. Выглядело кощунственно, однако упреки-обиды были немедленно проглочены. Сама виновата: не озаботилась раньше убрать подальше предмет из старой жизни вот и результат… Тем более момент не шибко подходящий – полотенце не повод портить запись…
Я решительно откинула одеяло. Вспыхнувший в глазах Евгения какой-то животный интерес упал в копилку неприятных, хотя и ожидаемых нюансов. Впрочем, если верить прочитанному, многие женщины искренне наслаждаются, когда мужики на них реагируют как оголодавшая собака на кусок мяса.
Что ж продолжим действовать согласно заранее продуманному плану: согнуть ноги в колене, приоткрыть рот, слегка облизнуть верхнюю губу, раздвинуть ноги, улыбнуться, слегка прикрыть глаза.
Евгений с некартинной поспешностью сорвал с себя матерчатые излишества…
Не впечатлило… Вроде и размер достойный, и реакция вроде как отменная, но не впечатлило. И не напугало. И не смутило. Вообще ничего. Все равно, что голую коленку первый раз увидела. Вот и верь после этого всяким писанинам о реакции девушек на первого партнера. Или у нас век такой продвинутый – мы настолько просвещены масс-медией, что чужую обнаженность воспринимаем со спокойствием нудистов со стажем. Типа: «О темпорэ! О морэ!»6 .
Доразвить философскую мысль не хватило этого самого темпорэ, поскольку Евгений, говоря какие-то глупости о моей красоте, полез на кровать.
В плане стояло расслабиться, но теребяще-гуляющие по телу мужские руки постоянно сбивали с нужного настроя. Пытаясь хоть как-то отгородиться от их раздражающей суеты, я посильней зажмурилась. Еще хотелось заткнуть уши, чтоб не слышать противного: «Девочка моя». По шее и плечам зачмокали влажные губы, и внизу в поиске пути усилилось давление… Я прикусила губу в ожидании боли и на всякий случай вцепилась в простыню…
Раздался не очень понятный звук, а затем сильный удар лбом в грудную клетку едва не вышиб из меня дух. Во всяком случае, воздух из легких выбило полностью. И сердце вроде как споткнулось. Глаза открылись ну очень широко, но от недостатка кислорода я даже потолок рассмотреть не могла. Только рот как рыба открывала, пытаясь заглотить побольше воздуха. Тут навалившееся тело жениха стало с меня сползать. Евгения потащило за ногу, и его губы проложили слюнявую дорожку от солнечного сплетения к пупку и ниже. Видимо происходящее ему не понравилось, и почти-супруг, сопротивляясь внешним силам, не придумал ничего лучше, как вцепиться рукой в мою грудь. Да еще попытался подтянуть себя обратно! Новая боль не только прояснила взгляд, но и побудила к ответным действиям. Сильный хлопок женишку по ушам, и он, схватившись за поврежденный орган слуха, с хрюком уткнулся мне в живот. В тот же момент очередной сильный рывок резко стянул его к югу от пупка, отчего голова почти супруга, подпрыгнув, с силой приложила лбом мне по лобковой кости.
Баран бодучий!
Из глаз в очередной раз посыпались искры, почему-то сопровождаемые жутким грохотом. Одно хорошо – с меня исчез груза женихового тела. Переполненная эмоциями первой брачной ночи, я, подскочив на кровати, была готова убивать налево и направо. Попавшаяся на глаза покосившаяся дверка шкафа, мягко говоря, подстегнула злость. Но вот сидящий рядом с ней на полу Валерка, вызвав огромное недоумение-удивление своим присутствием, подействовал довольно отрезвляюще. Во всяком случае, стало понятно, кто именно сдернул с меня неудавшегося любовника. Паладин, кстати, по-прежнему держал одной рукой ногу моего жениха. Другой же рукой он ощупывал свой живот. Видимо Евгению, зависшему на спинке кровати, удалось лягнуть вмешавшегося в наш интимный «междусобойчик» соперника. Этот успех придал сил почти-мужу. Вырвав из цепких лап врага ногу и утвердившись в вертикальном положении, он с криком «Да я тебя…» попытался запинать Валерку. Через пять секунд… может десять, Евгений лежал на полу голой постанывавшей кучкой. Паладин же, повторно ощупывая свой живот, повернулся ко мне, подмигнул и сказал:
– Привет, богиня. Прости, чуть не опоздал к тебе.
– Сволочь! – я соскочила с кровати, – Ты че творишь!
– Тебя спасаю, – последовал спокойно-лаконичный ответ.
– Спасаешь?! – заорала я ему в лицо, – Ты посреди ночи влез в мой дом…
– Червоточинка, – Валерик шустро переместился на другую сторону кровати, по ходу дела пнув поднимающего голову Евгения, – какая ночь, сейчас всего-то начало девятого. За окном почти светло.
– Светло?! – я запрыгнула на кровать, пытаясь оказаться поближе к убегающему паладину, – А ничего, что я тут личной жизнью заняться пытаюсь?
Валерка отскочил к торцу кровати, не забыв повторно задеть моего жениха.
– Твоя жизнь для меня святое… Уф… – он отбил подушечку, посланную моим сильным пинком ему в физиономию, – дай мне хоть минуту на объяснения!
– Секунду даю, и потом буду бить!
– Родители сказали, что какой-то тип вынюхивает о тебе инфу у соседей.
– Что-о?! – я словно окаменела.
– То! – Валерка тяжело вздохнул, – В твоем доме некоторое время назад прошел любопытный соц. опрос. Молодой человек расспрашивал пенсионерок о современных девушках, делая упор на их молоденькую соседку. Еще?
Я кивнула.
– Отец не так давно встретил нашу классную. Так вот к ней заглядывал товарищ, представившийся адвокатом, с расспросами о нас с тобой. Точнее, начал-то он с тебя, но где ты, там и я… А еще мать вспомнила, что совсем недавно видела тебя, и ей показалось, что за тобой кое-кто следит. Ну а на прошлой неделе она тебя увидела гуляющей с тем самым следопытом. Кроме того Юлька мне пожаловалась, что мол, зазналась ты совсем. Она, понимаешь, уступила просьбам одного человека пригласить его на сбор клуба, а он о тебе расспросил и вслед за тобой слинял. Подруга тебе на телефон звонила, а он, взяв трубку, объяснил, что тебя все их сборища достали, и ты не знаешь, как от них повежливей отвязаться…
– Он ответил по моему телефону? Когда?
– А я знаю? – пожал плечами Валерка, – ты же знаешь, как с Юлькой говорить.
– Ложь это! – пискнул с пола Евгений, – я ничего не отвечал!
– Ах, ложь, – почти пропел Валера, разворачиваясь к нему, – так иди-ка к нам – он схватил моего жениха за волосы и потянул вверх, заставляя подняться на ноги, – поведай свою версию.
– Отпусти немедленно! – внезапно твердым голосом потребовал Евгений.
– Да, пожалуйста…
– Елена, – жених аккуратно вытер разбитые губы, – что это за психованный придурок? Что он здесь делает? И как он здесь… кххх
Тычок в бок сбил его гневное возмущение.
– Ты, фраерок, повежливей ворочай своим язычком, – сказал Валерик с эдаким пацанским акцентом, рассматривая аккуратные ноготки на своих пальцах, – а главное в тему попадать старайся.
– Лена… угф…
От нового тычка Евгений аж позеленел.
– В теме, братан, нужно быть, – пояснил свои действия мой защитник, – не Лена, а Юля.
– Да не говорил я с ней! И опроса не устраивал.
– И квартирой не интересовался?
– А что с квартирой? – переспросил мой жених, но что-то не совсем честное мелькнуло в его глазах.
– То, что Елена завещала ее своим сводным сестрам!
– Что-о? – искренне удивился Евгений, но, моментально осознав свой прокол, тут же добавил, – А мне-то какая разница, я хочу жениться на ней, а не на квартире!
Прозвучало ну очень фальшиво. Видимо осознавая это, женишок попытался сместить акценты и перейти в наступление:
– А вот ты кто такой, что лезешь в нашу частную жизнь?
– Ее адвокат, – ответил мой рыцарь-защитник и щелкнул извлеченной из кармана финкой. Полшага вперед и змеиным броском руки он ухватил Евгения за шею, приставив хищное лезвие к доступно-висящему мужскому достоинству моего явно бывшего жениха:
– Что, падла, – прошипел Валерка своей жертве в лицо, – прибить ее по тихой собирался?