олько площадь перейти.
Я оглянулась на попутчицу. Девочка явно чувствовала себя лучше. Однако готовность к марш-броску через площадь у нее была просто никакая. Может даже отрицательная. Поняв мои измышления размышления, Йискырзу вытащила пяток монет, и, протянув их, выдала журчащую фразу, в которой понятно прозвучали только сакральные «есть-пить». Однако кивок в сторону зданий, пояснил ее мысль… Собственно, а почему бы и нет? Заодно новых впечатлений наберусь.
Взяв деньги, я решительно двинулась через площадь, распугивая недовольных чаек. Прям как Буратино, готовый купить целый мир, за пять монеток.
***
Впечатление номер раз: большинство мужиков, то есть восемь из двенадцати, ходит в однообразных парусиновых комбинезонах. Но вот на шее обязательно повязан цветастый платок или шарфик. Если вспомнить что мы в порту, то можно допустить, что униформа для речников едина, но вот принадлежность конкретному кораблю определяется платком. Версия не плоха. Примем как рабочую.
Впечатление номер два-с: это что? Лошадь? Похоже, я знаю, где Ершов надыбал прототип для Конька-Горбунка!.. Так секундочку, это что, получается, я у своих принцев требовала наличие вот такого чуда? Да еще белого цвета?! И ведь уговорила, что они обязаны его иметь, чтоб считаться настоящим принцами. Сейчас буду ржать… И громче чем местные коньки.
Впечатление три-с: порт явно видел лучшие дни. По зданиям видно. Потасканный у них вид. Издали неплохо выглядят, а ближе подойдешь… там лепнина откололась, там краска облезла, а там ступени словно обгрызенные. И главное везде и на всем залежи грязи, до которой никому нет дела. То есть никому нет дела до того, чтоб выглядеть солидно и респектабельно. Значит, новых клиентов не ждут. Не перед кем форсить. Все катится по наезженной колее без предполагаемого развития. А как учил меня когда-то дед, не ставишь цели повыше, скатишься пониже. То есть захирение обеспечено. Потом можно припомнить профессора Преображенского с его теорией создания разрухи в туалете. Потом бабушкину присказку, что жить в грязи себя не уважать… Короче подходила я к домам практически уже со сложившимся мнением.
Да и унюханные эмоции прохожих своей тусклостью только упрочили мою предвзятость. Работяги-трудяги, но без какой-то искры. Даже их желания перекусить-поспать-обогатиться несли в себе обыденную серость будней.
Однако, отслеживая эмоции проходящих мимо людей, я в первую очередь искала реакцию на свое появление. Но меня словно не замечали. Возможно из-за того, что это порт, и здесь привыкли к странным новичкам. Или я за время путешествия настолько сильно пообтрепалась… то есть слилась с окружающим миром, что уже просто от местной не отличить. Не то, чтоб мне хотелось излишнего внимания, но как-то обидно. Хотя, скорей всего, оно и к лучшему. Не выделяюсь, словно белая ворона…
До меня добрался аромат свеже-сгоревшей еды. Желудок откликнулся восторгом, и я, не останавливаясь, свернула к приземистой двухэтажке с двумя облезлыми вывесками на фасаде.
***
За спиной захлопнулась дверь, отрезая утреннее солнце. И свежий воздух. Моментально захотелось выскочить обратно, однако волевым усилием я осталась на месте, принуждая органы чувств к адаптации. Глаза справились первыми, обнаружив сначала массивные столы, сколоченные в грубой манере захолустных парков, а затем проход между ними, оканчивающийся у прилавка, за которым стояло нечто невысокое шарообразное, неопределенного пола и возраста. Чуйка тоже не справилась с определением ни того, ни другого. Только выяснила, что этому нечто на меня плевать. Я оглядела тускло-освещенный зал… – еще удивительно как свет смог пробиться сквозь грязь на окнах… Вместо стульев лавки – не эстетично, зато дешево надежно и практично. Посетителей, любителей посидеть в горелой атмосфере, всего трое. От старика, в полудреме зависшего над глиняной кружкой, доносится уютное наслаждение ее теплом. За другим столом задумчиво ковыряющий в зубах матросик источает холодную скуку. А через проход от него молодой парнишка активно работает ложкой, сведя эмоции к торопливости. Просто идиллия затрапезной закусочной. Прям Макдональдс местного разлива. То есть весьма неплохое место для того, чтоб перекантоваться. Приведу сюда Йискырзу, и здесь уже будем решать, что делать дальше.
«Свободная касса» нарочито громко прочистила горло, привлекая мое внимание, и когда я повернулась, вопросительно подняла брови.
Что ж теперь очередь за мной. Либо сразу пойти за подругой, либо попробовать наладить контакт. Второе звучит несколько интересней.
Решительно подойдя к стойке, я выкладываю столбиком свое богатство: все пять монет. Вот самое время потребовать три корочки хлеба. Но не поймет же, вражина. Толстое нечто вздыхает и достает из-под прилавка миску с подгорелыми пирожками. Небольшая заминка в раздумьях и мне протягивают три верхних пирожка. Вдох эмоций… Абсолютно наплевательское отношение, но цена честная. Вот только руки протягивающие пирожки… Здоровые ногти, украшенные черной полоской грязи, нанесли чувствительную рану аппетиту. Правда, у меня у самой пальчики чистотой не блещут, но получать в нагрузку еще кусок грязищи. Звиняйте, не надо. Однако желудок так жалобно просит, что приходится заключать «мировое соглашение» со своей брезгливостью: она не встает мне поперек горла, а я… своими руками беру три других пирожка из миски. Нечто безэмоционально возвращает свой выбор обратно и сгребает мое богатство, переходя в режим «свободная касса». Значит, пора возвращаться к кукующей на «пляже» Йискырзу.
Выход из помещения в солнечное утро прибавил радости и аппетиту, заставив первоначальное решение донести всю добычу «домой» сдать свои позиции. Один из пирожков ведь однозначно мой…
Сладковатая рыбная начинка с привкусом горелого обескураживала. Вроде непротивно, но повторять ощущения не хотелось. С другой стороны и выкидывать жалко. Особенно после многодневной прогулки, подчеркнувшей ценность любой еды. Главное, чтоб организм справлялся без последствий. А он, продемонстрировав отсутствие моментального отторжения, замер, не требуя настойчиво добавки. Так что последнее слово оставалось за желудком, который не торопился высказать свое мнение, задумчиво переваривая полученный кусь. Мне тоже было о чем подумать, и пока ноги несли через грязную площадь обратно к Йискырзу, мысли пустились в абстрактный танец под названием «А дальше что?». Однако не долго, поскольку у сторожки я разглядела мощную мужскую фигуру. Причем буквально нависающую над моими подопечными. Я мгновенно перешла на бег, одновременно пытаясь убедить себя, что пока о проблемах речь не идет. Не верилось. Особенно не поверилось, когда заметила еще парочку восседающих в позе гопников на корточках. Так что испуганный вскрик «ЛенАа!» для меня неожиданностью не стал.
Повинуясь движению руки, недоеденный пирожок ушел в полет. Прочертив классическую параболу, он завершил свой путь чуть пониже спины пришлого товарища. Не больно, но обидно-отвлекающе. Обескураженный «гость» обернулся… Ну, что ж реакция на данный продукт питания у нас с ним совпадает. А вот оценка моего приближения, судя по его улыбочке на неожиданно смазливом личике и смеху зрителей, разнятся. Но это уже не мои проблемы. Подлетаю вплотную к красавчику, и коленом в источник его либидо. Общее настроение на площади резко меняет свой знак на противоположный.
За моей спиной плачущая Йискырзу с молчащим Тимкой на руках, впереди четверка молодых парней не в лучшем настроении. Сильные, молодые, ловкие, не умеющие работать в команде. Плюс самый сильный и самый злой, еще толком не оправился от моего удара. А еще есть моя чуйка и выучка.
Они бросаются скопом. Один получает пирожком в глаз. Отскок в сторону. Двое сталкиваются в попытке достать меня, четвертому весьма чувствительный пинок по коленке… Эх, спасибо сапожнику за ботиночки… подныриваю по руку и еще раз со всей дури по коленке. Враг валится на четвереньки. Кидаю последний пирожок, прыгаю на пальцы упавшего. Ближайший ко мне отклоняется, позволяя выпечке найти другую мишень… Хм… старую мишень: парень просто магнит для моих снарядов: теперь подбит правый глаз… Меня схватили за рукав. Перекручиваюсь, подныриваю… треск одежды… локтем в пах удерживающему, а потом рука взлетает к лицу оказавшегося передо мной чела, разбивая ему основанием ладони нос. Возвратным движением стараюсь пройтись ногтями по глазу, но лишь оцарапываю щеку. Задний, все еще удерживающий полуоторванный рукав, несмотря на боль, пытается меня обхватить. Резко откидывая голову, разбиваю ему лицо. Чуйка говорит, что он в отключке. Рукав оторван. Я свободна. Пропущенный удар по ребрам, чуть не сбивает с ног. Отскакиваю. Пинаю в челюсть парня с отдавленными пальцами, чтоб не поднимался. Лежащих запинывают… Гадство! К нам бегут еще двое! Схватили… удар, перехват, перевод и держи вывих! Ох… и это еще скользячкой… Отпрыгиваю, ухожу, блокирую, бью, ускоряюсь. Сознание уходит в инстинкты…
БУМ!
Глава XXXIII
Мозговая деятельность резко свелась к нулю. Я словно провалилась в плохо освещённую комнату, по которой метался из угла в угол… Эса… Я узнала его, несмотря на плащ, полностью скрывающий фигуру, на широкую окладистую бороду, закрывающую практически полностью лицо… Наверно потому что в момент своего появления очень четко расслышала:
– …Нет, ну что за гадина! Это не богиня, а просто первостатейная сволочь! И за каким надом она свалилась на мою голову! Всю жизнь изуродовала. Теперь вот за брата взялась!..
Я хотела возмутиться, но этот в плаще подлетел к двери, и, резко ее распахнув, рявкнул шепотом на вытянувшегося мужика в военной форме:
– Где там этот медицинский пень?!
От служивого пахнуло страхом, но голос остался твердым:
– При всем уважении, не могу знать.
– Так узнай!
– Не могу, оставить дверь без охраны.
– А ну тебя… – Эса выскочил из комнаты, – сам разберусь.
Я услышала звук убегающих шагов. Охранник посмотрел вслед начальству, потом на меня, за тем сместил взгляд чуть в сторону. Опять на меня. Сменил страх на недоумение и осторожно прикрыл дверь.