Осталось понять, меня ведут через эти двери, потому что не хотят производить благоприятное впечатление или опасаются случайных повреждений? Хочется верить, что последнее, поскольку оно в какой-то степени льстило моему самомнению. Но все равно злило.
По узким служебным коридорам первого этажа мой пузатый провожатый пер как танк, заставляя немногочисленных встречных ливрейных вжиматься в стены, давая нам дорогу. При этом их нелестные эмоции почему-то концентрировались на мне, а не на моем тягаче.
Наконец мы «выпали» в небольшой холл. Здесь мужчина остановился, и, выпустив мою руку из захвата, тщательно осмотрел свою одежду. Стряхнул невидимую пыль с рукава, видимую со штанины и, извлеченным из кармана платком, вытер пятнышко с ботинка. Меня тоже удостоили разглядывания, по окончании которого в качестве корректирующего средства «выдали» тяжелый вздох и показали кулак… Я просто диву давалась на свою выдержку.
«Наверно все дело в любопытстве. Уж очень интересно посмотреть, какому большому начальнику взбрело в голову посмотреть на такую красивую меня…»
Пузатик пересек холл и, постучав, приоткрыл одну из дверей.
«А вдруг там он?.. Эса…»
Мысль взорвала сознание. Ноги ослабли, и, если бы спина внезапно не наткнулась на стену, я бы растеклась по полу.
Сопровождающий обернулся и соизволил заметить, что меня рядом нет. Яростный взгляд в мою сторону и призывный взмах руки потребовали занять место рядом с ним. А я даже пальцем пошевелить не могу. Сердце своим стуком оглушало. Ладони вспотели, и противный ком застрял в горле, отказываясь куда-либо сдвинуться.
Меня снова схватили за руку и потащили к двери.
А ноги ватные, в голове разброд… И надежда: «Может не он…» И другая радостная: «А кто же еще!» Шум в голове усиливается. Бешеный пульс, отдаваясь в ушах, вбивает холодные гвозди логичности. Ведь была в местной полиции? Была. И не просто зашла-вышла, а под арестом. То есть в систему попала, которая начала меня жевать. Но, не пережевав, неожиданно выплюнула. Значит, кто-то заступился. Потребовал. Причем кто-то с такой властью, что послушались. Более того, этот кто-то с такой большой властью, что послушались мгновенно. И у него такая мощь, что меня не просто отпустили, а доставили туда, куда потребовали. То есть наверху скомандовали, внизу же только каблучками щелкнули и доставили. Приказы не обсуждают. Особенно прямые приказы. Тем более прямые королевские приказы. Сказал, представить пред светлы очи – представят. Побитую, потрепанную, грязную, дурно пахнущую нищенку, в платье с чужого плеча. Ах, здравствуйте богиня с огромным фингалом! Как «приятно» видеть вас не во сне. А где ж ваш антураж? Замашки на мудрость? Независимость? Что в вас есть такого, чего нет у других. Чем покорять будете? Грязным вонючим тельцем?
А дверь уже совсем рядом…
А вдруг он – «мужик сказал – мужик сделал». И женится. На мне… Сразу, без условий. И никаких отказов. Обещался – сделаю и… И что? Мечта исполнена? Чья мечта? Какая мечта? Моя мечта о том поцелуе, что пятилетку тревожит душу и сердце? Или исполнится желание мажорного мальчика, демонстрирующего всему миру свою крутизну? А главное, что дальше? Дальше что?! ДАЛЬШЕ-ТО ЧТО?!!!
Рывок, и дверной проем выплевывает меня на середину просторного кабинета.
Воздуха нет. Выдохнуть выдохнула, а вдохнуть не могу. Нет воздуха. Аж в глазах темнеет…
– ЛенАа!
ЧТО?!
– ЛенАа, жур-жур-жур, тужур-тужур, мужур-мужур…
Йискырзу! Здоровая, счастливо улыбающаяся, одетая в очень стильный брючный костюм горчичного цвета.
Горы свалились с моих плеч. Облегчение… и разочарование. Горькое, жгучее. Застревающее болезненной тяжестью в груди. Дышать дает, но ноет, ноет…
Недавняя же спутница все журчит. Вот только запах смущает: опять дикарку приучать к цивилизации собираются. Поразить мое воображение. Ню-ню…
Йискырзу обратилась с вопросом к пузану, и тот с почтением подал ей небольшую черную дощечку «украшенную» меловыми надписями. Сам мелок крепился с боку специальным зажимом. Удобная конструкция. Мое воображение просто сразило наповал. Это ж надо не додуматься до простого блокнотика, который в обиходе гораздо удобнее.
«Хотя может у них бумага дорогая, – осадила я сама себя, – рано выводами бросаться».
Взглянув на надпись, девушка махнула мне рукой и направилась к выходу. Пузатый хотел пойти следом, но его остановили. В походе только девушки… ну и дощечка с мелком.
Две лестницы в два пролета каждая, плюс переход по длинному коридору привели нас в небольшой узкий коридорчик, освещенный не очень яркой потолочной лампой. Десяток простых, выкрашенных кремовой краской дверей с одной стороны взирали на своих неброских серых коллег, не сильно выделявшихся на фоне темных стен неопределенного цвета. Сначала мне показали уборную… Крайняя серая дверь. Кажется, в тюрьме стоял более современный образец. На соседней двери, тоже серой, из-за которой доносились звуки льющейся воды, висел синий круг. Туда мы рваться не стали… Похоже, идея цветовой дифференциацией захватила воображение аборигенов. Следующая остановка – дальняя кремовая дверь.
Здесь было окно. Светло-пыльное пятно на фоне тусклых стен. Потом взгляд, смещаясь ниже, натыкался на маленький, меньше метра шириной, стол и соскальзывал на табуретку с прикрытым вязаной подушечкой сидением. С левой стороны стояла кровать, справа расцарапанный шкаф. Больше в камере… в комнате ничего не было… Впрочем, было, но только я заметила это, уже войдя в нее. На кровати лежала одежда: стопка нижнего белья и две ливреи женского фасона. Обшлага и кантики серые… Вот и меня посчитали. Хочу – не хочу, а посчитали. Вроде бы в детстве я смеялась над глупыми животными из мультика, которые бегали за несчастным козленком, который так здорово считал до десяти. Сейчас мой взгляд поменялся. Резко поменялся. Спроси меня, хочу ли я считаться, прежде чем загонять меня в рамки и лишать выбора.
Где-то в глубине заклубились сомнения, мол, плетью обуха не перешибешь, да в чужую избу со своим уставом… Все так, все правильно. Да только я сама хотела бы определить, где и как вступать в местные игры.
Полная гордости за выполнение миссии белого человека, Йискырзу, весело журча, жестом фокусника достала тяжелый мешочек, и вручила его мне. Но тут же забрала. Подвела к шкафу и, сверяясь с записью на дощечке, открыла потайной ящик.
Готова поспорить, в этой «гостинице» в каждом номере такой фокус срабатывает. А мне уже показывали, что вот оно самое лучшее место для ценного мешочка…
А может дать ей еще один шанс признать во мне не глупую дикарку, а человека разумного? Поразить чем-нибудь ее воображение. Может написать-нарисовать что-нибудь? Да только маловата дощечка. Разве что… я посмотрела на стену, потом, в поисках вдохновения в окно. Задела взглядом прямоугольник рамы… Прямоугольник… Геометрия? А почему бы и нет? Должно же мое математическое образование хоть в чем-то помочь?!
Решительно забрав у Йискырзу доску, я завладела мелком…
Белый треугольник теоремы Пифагора, на мой взгляд, очень освежал мрачную поверхность стены. Сама формула тоже смотрелась неплохо, но непонятно. В качестве пояснения я подписала параметры золотого треугольника. Потом пришло в голову, что закорючки цифр для уходящей в безмерное удивление аборигенки выглядит абсолютно непонятно. Стена тут же украсилась рядом от нуля до девяти в сопровождении черточек-палочек для иллюстрации количества. Ниже разместились несколько примеров для пояснения сложения и степени.
А потом до меня дошли снисходительные эмоции зрительницы, и старательно сдерживаемое раздражение прорвалось наружу. Свиньи и то на бисер адекватней реагируют. Да собственно, чего еще ждать от богатенькой девочки, которая меня еще во время путешествия бесила своими барскими заморочками. Благодарности? Награды? Пожалуйте, есть и то и другое. Да только настоящий порядочный человек, для выражения своих чувств, даст такую награду, которую сам бы ожидал за подобную «услугу», а не принизит ее, подгоняя в соответствие с рангом спасителя-благодетеля. Да только где она порядочность-благодарность? Мужик двух генералов прокормил, цельный рубль за это получил, так будь доволен благодарен30. Кстати, о рубле…
Шагнув к шкафу, я сменила мелок на мешочек из ящика, распутала завязки и высыпала на ладонь блестящие серебристые кружочки. Выглядят поценнее грошей, за которые я покупала пирожки-снаряды. Значит, спасибо этому дому, пойдем к другому. Только напоследок захотелось сделать больно. Не физически, морально. Вот только поймет ли?
На показ, смерив взглядом девушку, я оставила на ладони три монетки.
– Держи, Йискырзу, сдачу, – сказала я, передавая ей деньги, – не стоит завышать свою цену. Я вроде как нуждаюсь, но все, же до грабежа умом-убогих не опускаюсь.
Эмоции девушки пахли недоумением. И вдруг легкая гарь гнева. Значит, что-то задело. Значит, пора…
Я моментально выскочила за дверь. В одной руке докторская писулька, в другой кошелек. А навстречу шествует увесистая дамочка с мокрыми волосами, запаковавшая свои немалые телеса в простыню. Похоже, душевая освободилась. В спину попутным ветром прилетает гневно-громкое «ЛенАа!», и я сходу ухитряюсь проскочить в щель между растерявшимся пышным препятствием и стенной. Где лестница?
Глава XXXVII
Путь наружу напоминал знаменитые «Ну кто так строит?»31, за тем исключением, что мне люди попадались, но помощи это не приносило. Первый встречный вообще решил, что я воровка. До шума не дошло, так как удалось на скорую руку организовать встречу его головы со стеной. После этого поиск выхода был продолжен не бегом, а быстрым деловым шагом. Попутно я озаботилась сложить свой документик в отыскавшийся на платье кармашек. Кошелек туда не влез. Пришлось привязать его к поясу. Неудобно, ненадежно, но руки свободны. Теперь встречные реагировали на меня спокойнее, если не считать невольных вздрагиваний при взгляде на мою украшенную с