После его слов наступила неловкая пауза, затем стерильная упаковка с глухим шлепком упала на каменные плиты, а карлик, не произнеся ни звука, вдруг передернул плечами, так, будто его неожиданно ударила судорога, и ветхая одежда, всколыхнувшись от этого движения, вдруг соскользнула вниз, распластавшись кучей бесформенного тряпья.
Андрей вздрогнул от неожиданности и застыл, подавшись вперед, забыв о прикуренной сигарете, – первые несколько секунд он мог лишь немо, потрясенно смотреть на полупрозрачное, дымчато-сиреневое нечто, отдаленно копирующее маленькую человеческую фигурку.
Сквозь тело Ромеля был смутно виден фрагмент стены, а перчатки, которые не упали вместе с остальным тряпьем, казалось, висели в воздухе, словно завершающий штрих этого бредового видения, призванный свести с ума любого здравомыслящего человека…
Действительно, стоило признать: шок, который испытал Андрей, был не сравним с теми чувствами, что возникали у него при встрече с фантомными созданиями на Земле или несколькими днями ранее на Элио. Те энергетические призраки появлялись внезапно, необъяснимо и вызывали однозначное ощущение опасности, которое глушило все остальные чувства.
Теперь все складывалось иначе. Андрей смотрел на полупрозрачную, дрожащую, размытую по краям, струящуюся, словно знойное марево, фигуру и понимал, что ошибался в своих оценках, именуя подобных существ термином «призрак». Все обстояло намного сложнее, и…
– Это действительно был ты?! – потрясенный взгляд Кречетова сместился к смутным контурам опрокинутой зенитной установки и растерзанного мумифицированного тела, чьи останки Ромель заботливо собрал и сложил у стены.
Вечерние сумерки уже укрыли дальнюю часть площадки бастиона, но картины, врезавшиеся в память, заставляли воображение живо дорисовывать недостающие детали…
– Да, – раздался в ответ шелестящий шепот, исходивший от дрожащей сиреневой дымки. В его интонациях слышалось нечто сродни дуновению неизбывной тоски, которую это существо пронесло не через одно десятилетие…
Сумасшествие… Андрею казалось, что его разум внезапно низвергли с прочного пьедестала и он, потеряв опору, падает в бездну, роняя по пути обрывочные мысли…
– Я не понимаю… Как такое возможно? – Не в силах спокойно смотреть на сгусток энергии, Кречетов прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, принять очевидное, но разум все равно отказывался адекватно воспринимать зрительный образ. Откровенно говоря, высказывая свою просьбу, он ожидал увидеть все, что угодно, – любое, пусть генетически изломанное, но состоящее из плоти и крови тело, – только не этот зримый энергетический сгусток, который по каким-то причинам сохранял устойчивую структуру, не рассеиваясь в пространстве…
– Твой разум спит, – внезапно дошел до его слуха шелестящий голос Ромеля. – Ты существо не нашего мира.
– Почему ты повторяешь одно и то же?! – встрепенулся Андрей, вновь открывая глаза. Его сознанию по-прежнему было не за что зацепиться, зрительный образ не давал ничего, кроме шокового состояния…
Пришлось заставить себя смотреть на сгусток энергии, обладающий гротескными чертами гуманоидной фигуры. Андрей ведь прекрасно знал, что Ромель может не только статично висеть в сантиметре от каменного пола, но и думать, разговаривать, двигать предметы в меру своих ограниченных возможностей… И все равно в душе Андрея не нашлось однозначного ответа на элементарный вопрос: бредит ли он или перед ним действительно то существо, что не раз и не два помогало ему во время неравной схватки с воинами Храма?..
Сознание молчало. Видимо, это и был тот самый Сон Разума, о котором так настойчиво толковал Ромель.
Андрей не понимал этой реальности и потому не мог воспринимать ее.
Нужно было примирить свой рассудок с данностью, поэтому Кречетов продолжал через силу смотреть на призрачную фигуру, и, как ни странно, по прошествии какого-то времени ему действительно стало легче. Оттого, что энергетический сгусток по-прежнему сохранял стабильность, Андрей понемногу начал успокаиваться, все четче осознавая, что перед ним скорее неразгаданное физическое явление, нежели плод воображения контуженого разума.
– Откуда ты знаешь, что я не могу воспринимать твой мир, Ромель? – спросил Андрей, нарушая затянувшуюся паузу.
– Я вижу, – ответил прежний шелестящий голос. – У тебя необычное тело. Твои мысли не здесь…
– Из-за того, что я ранен? – попробовал уточнить Кречетов, не понимая, что пытается втолковать ему карлик.
– Не плоть… – Дымка досадливо всколыхнулась. – Как я.
– Энергия?! – полуутвердительно предположил Андрей.
– Да. – Ему послышался облегченный вздох. – Могу я одеться? – спросил Ромель, которого явно угнетала демонстрация своего истинного обличья.
Андрей кивнул, запоздало извиняясь этим жестом. Его можно было понять – потрясение от увиденного еще не прошло, а последние слова Ромеля вновь требовали объяснений.
Через какое-то время Андрею пришлось с досадой признать, что его психика и разум не обладают такой степенью гибкости, чтобы однозначно и верно истолковывать скупые, почти всегда односложные фразы маленького существа…
– Объясни мне, Ромель… – Он вспомнил про сигарету, которая уже дотлела, обжигая пальцы, и прикурил от нее новую. – Объясни мне… – Кречетов запнулся, не в силах подобрать точной формулировки вопроса. – Как это произошло с тобой? – наконец произнес он.
– Был бой… – Карлик уже натянул свою хламиду, приняв прежний облик. – Я охранял госпожу, но она, занимая место в Круге, приказала мне не мешать… – Он говорил медленно и тихо, отрывая одно слово от другого долгими паузами, словно события далекого прошлого прокручивались перед ним, как медленно запущенное воспроизведение видеозаписи. – Я… пошел… увидел… – Он окончательно запнулся и начал озираться по сторонам…
– Зенитную установку? – негромко предположил Андрей, глубоко, до боли в рассеченном боку затягиваясь сигаретой.
– Да. – Карлик вскинул на него пронзительный взгляд двух голубых огоньков, светящихся под капюшоном. – Там… не было стрелка… Они приближались… Я сел, чтобы стрелять… Потом удар… Мне было… больно…
Спина Андрея холодела, покрываясь ледяным потом по мере того, как Ромель словно клещами вытаскивал из своей памяти смутные образы собственной смерти.
– Я посмотрел… на грудь… – сипло выдохнул карлик. – Там была дырка. Кровь… Я видел это сверху… Я должен был защищать госпожу… Я кинулся к ней, но мое тело осталось сидеть. Я был… и не был… – Он беспомощно задрожал. – Я видел бой… видел смерть, но я не мог… помочь… вмешаться… убить… – Слова выходили из него все медленнее, мучительнее, маленькое тело тряслось, словно его начали бить конвульсии…
– Хватит, Ромель!.. – Андрею казалось, что его голова разорвется от боли, которая нарастала по мере того, как он в унисон шелестящему голосу начинал испытывать всю гамму безысходных чувств, которые переживал карлик. – Я понял, – хрипло произнес он.
Дрожь отпустила.
Ромель весь как-то сгорбился, поник, а Андрей, забыв про раны и боль, смотрел на тлеющий огонек сигареты, и в его голове пульсировала лишь одна мысль: гиперсфера, изнанка космоса, энергетическая вселенная, Великое Ничто, где всякое материальное тело имеет свой незримый отпечаток…
Неужели не только планеты и звезды имеют это свойство – отражаться на единое энергетическое поле аномалии в виде проекции?!
По логике увиденного и услышанного выходило, что да, именно так, но почему тогда люди не ведали об этом, глубоко, скрупулезно изучая гиперсферу самыми чуткими, совершенными приборами?!
Десятый энергоуровень… – нашептывало подсознание. – Сердце аномалии, где все линии напряжения сливаются воедино, здесь энергетика концентрируется, приобретая масштаб измеряемых величин…
– Что удержало тебя в таком виде? – внезапно для Ромеля спросил Андрей.
– Не знаю… – тихо ответил карлик. – Я ждал… Я не выполнил свой долг… Я не смог защитить ее…
– Свою хозяйку?
– Госпожу, – резко, неприязненно поправил его Ромель. – Я был воином. Свободным воином, а не рабом.
– Извини.
– Я ждал… – не обращая внимания на принесенные Андреем извинения, продолжал говорить Ромель, вновь понизив свой голос до звука, схожего с шелестом травы на ветру. – Я потерял разум… Я ходил… Искал… Я ухаживал за орудием и за собой…
– Сколько прошло времени?
– Не знаю… Очень много…
– Скажи, каждое существо в твоем мире имеет подобное тело? – Андрей имел в виду энергетический сгусток, в структуре которого на протяжении изрядного отрезка времени продолжала существовать информационная матрица, отражающая разум Ромеля.
Карлик присел на корточки. Похоже, что он задумался, вспоминая что-то.
– Госпожа объясняла мне… – наконец произнес он. Андрей не мог не заметить, что по мере их диалога фразы Ромеля становились все более длинными и осмысленными, словно он медленно выходил из ступора многовекового забвения. – Каждый предмет… даже не живой… имеет свой отпечаток… – Он взял своими маленькими псевдоруками холодный клинок и посмотрел на него горящим взором, так что блики внезапно отразились на лезвии. – Он тоже имеет его…
– Чем тогда отличается моя проекция от проекции клинка? – интуитивно спросил Андрей.
Вопрос был точен. Настолько точен, что по телу маленького существа пробежала плавная судорога.
– Госпожа объясняла… Мертвый предмет имеет только тело. Дерево имеет только тело. Зверь имеет тело… Когда-то и человек имел только тело. Потом у него стал расти мозг. Он излучает энергию. У тела появился второй… – Карлик мучительно посмотрел на Кречетова, видимо не в силах припомнить какого-то слова.
– Компонент? – осторожно подсказал ему Андрей.
– Да!.. – энергично кивнул Ромель. – Разум… Потом к нему спустя много времени добавилось третье – душа.
– Это происходило здесь? – попытался уточнить Андрей и неожиданно для себя получил однозначный ясный ответ:
– Нет… Земля…