атости плит.
Андрей остановился в недоумении и замешательстве. Мысль о том, что цитадель построили люди, уже прочно утвердилась в его сознании, и расставаться с ней не хотелось, но ему было абсолютно непонятно такое «двойное дно». Выходит, титанические укрепления, возведенные в архитектурных традициях людей, защищали подземное, или, если быть точнее, внутрискальное поселение двухголовых ксеноморфов?
Впрочем, такая диспозиция вполне отвечала духу расы логриан, которые по историческому определению, составленному отнюдь не людьми, являлись существами трусоватыми, склонными прятаться за чужими спинами, оставаясь при этом в тени. Современный союз людей и логриан только подтверждал это расхожее мнение, зародившееся в среде инсектов без малого три миллиона лет назад.
Андрей решил потратить еще какое-то время на осмотр первого, доступного для человека яруса логрианских жилищ. Выше, на закругляющуюся кверху стену мог подняться разве что альпинист, несмотря на проложенные каменные дорожки, за выступы которых могли идеально цепляться лишь длинные когти логриан, которыми оканчивались их лишенные суставов ноги-щупальца.
Большинство сферических помещений, расположенных за округлыми входами, пустовало, в них не было ничего, лишь темный налет в форме давно пересохших лужиц на дне некоторых помещений немо свидетельствовал, что тут некогда шел процесс разложения плоти.
Андрею быстро наскучило созерцание одних и тех же картин, но он упорствовал, решив, что раз пришел сюда, то осмотрит все доступные помещения, и в конце концов был вознагражден.
Поначалу, когда он поднес светящийся форсфайт к очередному отверстию и увидел в его глубинах смутные очертания чего-то похожего на предметы меблировки, то не поверил своим глазам – монотонное блуждание по залу притупило остроту восприятия, но, подавшись вперед и присмотревшись, он понял, что перед ним действительно обитель человека, невесть как попавшего в логрианское поселение.
Не заходя внутрь, он разглядел грубо сколоченный стол, подобие стула, так же неказисто выполненного из кусков древесины, какие-то ветхие на вид ткани, служившие драпировкой каменных стен, и наконец… самого хозяина помещения, череп которого отразил тусклый свет форсфайта.
За столом, уронив руки, сидел мумифицированный, усохший труп…
Андрей, пораженный открывшейся картиной, сделал необдуманный шаг, войдя в округлое помещение с застойным воздухом, и вдруг прямо на его глазах все предметы пришли в странное текучее движение, но только когда взметнулось первое облачко пыли, Кречетов понял, что все внутреннее убранство комнаты давно превратилось в прах, сохраняя свою форму лишь из-за отсутствия токов воздуха…
Первыми от колебания воздушной среды пришли в движение занавеси на стенах, Андрей отпрянул, застыв у порога, но поздно – на его глазах рассыпался стол, и в облаке поднятой пыли утонули очертания сидящей на стуле высохшей мумии, лишь что-то глухо, неприятно стукнуло об пол, откатившись в глубь комнаты.
Когда осела пыль, Андрей увидел пустое помещение, в центре которого лежали припорошенные человеческие кости; среди них медленно покачивался, показывая ряд пожелтевших зубов, перевернутый череп.
Андрей долго смотрел на него, пытаясь представить, кем был тот человек, чьи останки рассыпались на его глазах, и, не найдя приемлемых объяснений, он все же вошел внутрь округлого помещения, в надежде, что среди костей и пыли ему попадется хотя бы один не подверженный тлению предмет, который, быть может, натолкнет на разгадку…
Ему необычайно повезло.
В пыли валялись маленькие колючие кристаллы, которые до этого, видимо, лежали на столе. Они были легко узнаваемы, и это показалось невероятной удачей, каким-то запредельным везением – Кречетов мгновенно опознал в них Логры, работать с которыми умел любой человек, учитывая, что две расы тесно сотрудничали между собой на протяжении последних десятилетий.
Собрав с пола маленькие невзрачные кристаллы, Андрей сосчитал их.
Четырнадцать штук. Он знал, как правильно сопрягать Логры, чтобы из отдельных мини-компьютеров, работающих на источнике микроскопических тепловых колебаний, получить более сложную и производительную схему. В данном случае число кристаллов, очевидно, подсказывало, что они использовались для формулы записи, хранения и воспроизведения данных видео– и аудиоряда.
Андрей вышел из округлого помещения, сошел по дорожке вниз к центру зала, где остановился, поставив на пол тускло светящийся форсфайт.
Логры не отдавали тепло в ладонь, они были статичны, но это не значило, что хранящаяся в них информация утеряна, нужно было лишь подать энергию, и они вновь начнут функционировать. Данное свойство позволило в свое время реанимировать сверхмашину расы двухголовых существ – так называемый Логрис, который был собран из миллиардов отдельных кристаллов, паривших в космосе на протяжении трех миллионов лет…
Положив автомат рядом с форсфайтом, Андрей присел на корточки, чтобы лучше разглядеть каждый Логр. Он рассматривал их в тусклом свете, поворачивая темные кристаллы разными гранями, сдувая с них пыль, пока наконец не увидел нужной ему последовательности.
Отследив места сопряжения, он стал осторожно соединять кристаллы, прикладывая их друг к другу. Если они не слипались самостоятельно, Кречетов делал легкое движение, как бы притирая одну грань к другой, пока не возникало взаимное притяжение гладко ошлифованных поверхностей.
В результате у него получилась колючая нить толщиной в два пальца и длиной около сорока сантиметров. Устройство было готово, но оставалось по-прежнему статичным. Как и в случае с форсфайтом, теперь требовался внешний источник тепловой энергии, но с этим у Андрея уже не возникало проблем.
Достав безотказную зажигалку, он раскалил кончик прикуривателя и стал медленно водить им вдоль черного глянцевитого шнура, получившегося из соединенных между собой Логров.
Для того человека, кто ни разу не видел активации логрианских устройств, процесс мог показаться маленьким техническим чудом: в какой-то момент черный шнур вдруг шевельнулся будто живой, затем плавно, медленно приподнялся над поверхностью каменного пола, воспарив сначала на пару сантиметров, а затем…
Шнур, набранный из кристаллов, вдруг начал изгибаться, одновременно поднимаясь вверх. На высоте полутора метров он неподвижно повис в воздухе, и, взглянув на него, Андрей понял, что последовательность собрана верно: перед ним висел замысловатый иероглиф – один из знаков древней логрианской письменности, соответствующий нашему термину «зрение».
Протянув руку, он коснулся крайнего кристалла, активируя воспроизведение информации, если таковая, конечно, была записана на собранном им устройстве.
Рядом с форсфайтом внезапно вспыхнул свет – такой же неяркий и призрачный, но сформированный в форме прозрачного цилиндра, внутри которого оказалась заключена маленькая фигурка человека, очень старого, обросшего седыми космами нестриженых волос и такой же всклокоченной бородой, скрывающей нижнюю часть лица. Его одежда представляла собой длинный отрез ткани, обернутый вокруг тела. Босые ноги виднелись из-под ниспадающей складками тоги, но проекционное устройство не показывало ни окружающего интерьера, ни структуры пола, на котором стоял старик.
Андрей, затаив дыхание, смотрел на неподвижную фигуру, пока та внезапно не повернулась, слегка укрупняясь в размерах, и Кречетов внезапно услышал глухой голос:
– А… проклятый символ демонов, ты все еще висишь тут? – Старик тяжело закашлялся, его лицо, наполовину скрытое седой бородой, переместилось в фокус микрокамеры, демонстрируя искривленную, когда-то сломанную переносицу и густую сеть морщин, лучиками разбегавшихся от покрасневших водянистых глаз.
Андрея поразила речь старика. Его первая фраза представляла дикую смесь, состоящую из трудно узнаваемых на слух древних фонем английского языка, которые были щедро перемешаны с наиболее простыми шипящими словами, заимствованными из логрианской речи…
– Хорошо, – внезапно шевельнулись губы старца, – я стану говорить с тобой. Пусть твои хозяева не думают, что мне страшно…
Лицо незнакомца отдалилось, проекция приняла позу человека, сидящего на стуле. Почему логрианское устройство не зафиксировало деталей интерьера, Андрей не знал, но сейчас его меньше всего это занимало – все внимание Кречетова было приковано к речевому ряду, – он слушал, о чем говорит старик, в некоторых случаях скорее интуитивно догадываясь, чем понимая смысл отдельных терминов:
– Я грешен и несу заслуженную кару в этих подземельях… Да, я заключил плохую сделку, но мне грозила неминуемая смерть… – Старик пожевал пустыми губами, его взгляд стал задумчивым, рассеянным – видимо, забыв о присутствии логрианского устройства, он мысленно погружался в собственное прошлое. – Меня зовут Готман Майстер, мои предки родом из материковой Саксонии, откуда они вторглись на огромный остров, покорив обитавшие там племена бриттов… – Он опять закашлялся. – Потом… на нашу землю пришли норманны, все это происходило еще до моего рождения… но, видно, предопределило мою судьбу. У моего отца завоеватели отняли титул и земли, поделив их между норманнскими баронами, а его самого убили, когда мне не было еще и года, – потому я стал нищим до того, как научился говорить и ходить.
Старик надолго замолчал, глядя в одну точку перед собой, а затем продолжил после очередного приступа надрывного кашля:
– Злой рок преследовал меня. Вместо того чтобы править землями, ранее принадлежавшими моему роду, я был вынужден заниматься непосильным для человека трудом, ворочая камни на постройке крепости, которую решил возвести на месте прежних деревянных укреплений новый хозяин земель и наших судеб – барон Форригайт.
Я был землекопом и каменотесом, злая судьба играла мной как щепкой, попавшей в бурлящий водоворот, но все же среди невзгод и непосильного труда я, выполняя прихоти ненавистного господина, сумел обратить на себя внимание и с некоторых пор стал возвышаться над другими, выполняя небольшие ответственные поручения. Вскоре мне удалось облегчить свою судьбу. Барон, отметив мое усердие, приставил меня учеником к старому хромому норманну, который владел искусством строительства укреплений и руководил всеми работами.