— Ай, молодая, красивая, дай погадаю! — проворковал за спиной знакомый голос.
Настя обернулась и сквозь грязное стекло окна увидела ту самую цыганку. Она снова приставала к прохожим. Настя быстро достала кошелек, отсчитала деньги за кофе и бросила их на стол. Потом поднялась и направилась к выходу, намереваясь застигнуть цыганку, пока та не ушла. И ей это удалось.
Увидев перед собой Настю, цыганка попятилась и испуганно воскликнула:
— Ничи мэ тутэр на пхэнава!
— Я не понимаю, что вы говорите, — сухо произнесла Настя. — Но знайте: я не дам вам уйти, пока вы мне все не расскажете.
— Рассказать? — по лицу цыганки пробежала тень. — Даже не проси! Ничего не скажу!
Она засеменила прочь, но Настя преградила ей дорогу.
— Сейчас я начну громко кричать, — предупредила она цыганку. — А когда прибежит полиция, скажу, что вы меня обокрали.
Цыганка презрительно цыкнула языком.
— Тебе не поверят! — сказала она.
— Поверят. Я известный человек, писатель. А вы — цыганка.
Внезапно плечи цыганки обмякли.
— Ну, чего тебе от меня надо, а? — смиренно, чуть не плача, проговорила она. — Чего ты ко мне пристала?
— Я не хочу вам зла. Но я хочу знать, почему вы назвали меня «заблудшей»?
Цыганка прищурила черные, недобрые глаза.
— Если скажу — отстанешь?
— Да.
— Точно отстанешь?
— Клянусь.
— Ладно. — Цыганка сделала страдальческое лицо, вздохнула и, перекрестившись, пробормотала: — Исусо Христосо… Чяво Дэвлэскро, потангинэ манн, грешнонэс… Здесь не твое место, женщина. Ты потеряла свой мир. Таких мы зовем «заблудшие». Ты — не на своем месте. Ты — заблудшая.
— А где мое место? — спросила Настя. — Где оно?
Цыганка пристально посмотрела ей в глаза и отчеканила:
— Ты знаешь.
— Я не знаю, — возразила Настя.
Цыганка еще несколько секунд с каким-то странным, неприятным интересом разглядывала Настю, потом хотела что-то сказать, но не успела.
— Эй, женщина, пусти ее! — воскликнул молодой мужской голос.
Настя повернула голову и увидела чернявого парня. Он был похож на цыганку, и Настя про себя решила, что это ее сын.
— Пусти, сказал! — грозно вращая глазами, прикрикнул он на Настю. — Горя хочешь?
Он заскрипел зубами, засверкал глазами и сжал правую руку в кулак, словно собирался ударить Настю.
— Не трожь ее! — испуганно воскликнула цыганка. — Она «заблудшая»!
Цыган открыл от удивления рот и уставился на Настю. Кулак его разжался, от яростного выражения на лице не осталось и следа.
Рядом с ними снова возник полицейский.
— Снова проблема? — грубо осведомился он.
На этот раз цыганка посмотрела на него как на избавителя.
— Веди меня в тюрьму, начальник! — попросила она. — Я пристала к женщине, я обидела, денег хотела! Веди меня в тюрьму!
— Отпустите ее, — дрожащим голосом попросила Настя.
От волнения у нее зуб на зуб не попадал.
— Веди в тюрьму! — потребовала цыганка. — Я три кошелька украла! Расскажу, где и у кого!
— А вот это уже по моей части, — сказал полицейский удовлетворенным голосом. И обронил Насте: — Простите, гражданочка, но после такого признания отпустить я эту женщину не могу. Пошли в отделение! — скомандовал он цыганке.
Некоторое время Настя стояла на месте как прибитая — оцепенело и молча. А потом крикнула вслед удаляющейся троице:
— Я все равно вас дождусь! И найду! И заставлю со мной поговорить!
Оглянулся только парень-цыган. Что-то неприязненно пробормотал, а потом презрительно сплюнул на асфальт.
Настя вернулась в кафе и стала ждать. Конечно, цыганку отпустят. Не могут не отпустить. Она оговорила себя, но в полиции все выяснят. И много времени это, конечно, не займет.
После двух выпитых чашек кофе Настя решила действовать. Она вышла из кафе и с помощью расспросов выяснила, где находится ближайшее отделении полиции. Туда и направилась.
Но в отделении ее ждал странный сюрприз. На вопрос о задержанной цыганке и ее сыне дежурный полицейский ответил, что ничего не знает ни про какую цыганку.
— Ну как же? — удивилась Настя. — Ее привели к вам полчаса назад!
— Кто привел?
— Полицейский сержант. Высокий, худощавый, со светлыми глазами.
— Имя его знаете?
— Нет.
— По описаниям у нас таких нет. У нас в отделении все больше чернявые и не то чтобы очень высокие.
— Как нет? — растерялась Настя. — А… цыганка? Он же привел цыганку. Она призналась, что украла несколько кошельков. Подумайте сами: ведь не мог же он ее после этого отпустить!
— Не мог, — согласился дежурный. — Но никаких цыган тут не было со вчерашнего дня. Так что идите своей дорогой, гражданка.
— Но… как же?
— Молча, — сухо проговорил дежурный. — Где дверь — вы знаете.
И он опустил взгляд на страницы раскрытого журнала, который держал в руках.
Настя молча вышла на улицу. На улице шел дождь. Она достала из сумочки зонтик, раскрыла его над головой и некоторое время стояла на месте, не зная, что предпринять дальше. Начать активные поиски цыганки? Но где ее теперь найдешь? Даже если этот сквер — ее территория, все равно не факт, что она выйдет на свой промысел сегодня. Может, ее здесь еще несколько дней не будет. И что же — сидеть на скамейке круглыми сутками и ждать, пока она появится? Это не выход.
Насте не оставалось ничего иного, как пойти домой.
Пройдя по гравийной дорожке, она вошла в сквер и двинулась вдоль по асфальтовой аллее, черной от дождя. Однако пройдя шагов двадцать, она остановилась, уставившись на мокрый куст бузины. Дождь слегка пригнул ветки, и Насте показалось, что за кустом кто-то лежит.
Настя, предчувствуя беду, сошла с асфальтовой аллеи и подошла к кусту. Заглянула за него и тихо вскрикнула от ужаса. На жухлой траве лежала женщина. Это была та самая цыганка. Она лежала на животе, уткнувшись лицом в землю, а из-под левой лопатки у нее торчала рукоять ножа.
Она почти не понимала, что говорит, и даже не говорила, а скорее выкрикивала слова, и даже не слова, а всего одно слово, которое никак не хотело покинуть ее гортань и дать место другим словам:
— Там!.. Там!.. Там!
— Что там? — нетерпеливо и раздраженно уточнил дежурный полицейского отделения.
— Там цыганка! — выдохнула наконец Настя. — Мертвая!
Дежурный усмехнулся.
— А рядом с ней сержант полиции? Высокий и с белыми глазами?
Настя не сразу поняла, при чем тут сержант с белыми глазами, а когда поняла, выкрикнула в отчаянии:
— Но это правда! Она лежит за кустом бузины, и из спины у нее торчит нож!
Лицо полицейского стало злым и неприязненным.
— Послушайте, дамочка… — с угрозой проговорил он.
— Нет, это вы послушайте! — взвилась, овладев собой, Настя. — В парке лежит мертвая женщина, которая умерла не своей смертью! Или вы поднимете задницу со стула и пойдете со мной, или…
В отделение вошел еще один полицейский — такой же молодой, но в звании младшего лейтенанта.
— Что тут происходит? — спросил он.
— Эта женщина утверждает, что видела труп, — доложил ему дежурный. — И хочет, чтобы я пошел с ней.
Лейтенант посмотрел на Настю и назидательно проговорил:
— Дежурный не может удалиться, поскольку он…
— А вы? — перебила его Настя.
— Что я? — опешил он.
— Вы — можете?
— Я могу.
— Ну, так идемте скорее!
Лейтенант и дежурный встретились взглядами.
— Она не отстанет, — с досадой проговорил дежурный.
— Ладно, — нехотя произнес лейтенант. — Идемте, покажете, где вы нашли труп.
Несколько минут спустя оба — Настя и лейтенант полиции — стояли у мокрого куста бузины, ежась от холодных капель, падавших им на лица, и от резких порывов ветра, холодящих шею.
— Ну? — спросил полицейский. — И где ваш труп?
— Мой будет, когда я умру, — сказала Настя, понимая, что снова проиграла. — А это был труп цыганки. И совершенно очевидно, что его отсюда кто-то унес.
— Правда? — молодой полицейский не удержался от усмешки. — И кто ее унес?
— Не знаю. Вы — полицейский, проведите расследование и узнайте.
Лейтенант сдвинул фуражку на затылок и задумчиво поскреб ногтями лоб.
— Кажется, я понял, кто унес труп цыганки, — сообщил он.
— Кто? — быстро и взволнованно просила Настя.
— Страшный маньяк, который терроризирует наш город уже десять лет, — заговорщицким голосом ответил полицейский. — Он никого не убивает, но если найдет труп, сразу же утаскивает его к себе в берлогу! Говорят, утащил уже не меньше сотни. Мы называем его «Коллекционер трупов»!
Несколько секунд Настя изумленно смотрела на лейтенанта, и лишь потом до нее дошел подспудный смысл этих слов.
— Издеваетесь? — сухо уточнила она.
Полицейский состроил сочувствующую мину и сказал:
— Девушка, милая, идите домой и хорошенько выспитесь. На вас смотреть страшно.
— Но здесь действительно был труп цыганки. И я с ней говорила час или полтора назад.
— Бывает, — равнодушным голосом произнес полицейский. — Но сейчас вам действительно лучше пойти домой.
Настя повернулась и, не попрощавшись с лейтенантом, зашагала прочь.
— Н-да, — тихо проговорил ей вслед полицейский и снова задумчиво поскреб лоб.
4
Когда зазвонил домофон, Настя сидела на кухне и пила чай. Она с неудовольствием поставила на стол чашку, поднялась на ноги и, борясь с дурными предчувствиями, подошла к домофону и сняла трубку.
— Да, — проговорила Настя в динамик.
— Милая, это я.
Настя на секунду замерла с открытым ртом, чувствуя, как ее обдает ледяной волной ужаса. Затем швырнула трубку в паз домофона и попятилась, с ужасом глядя на домофон.
«Если это снова повторится, просто скажите себе: «Это сон. И он скоро закончится». Произнесите это несколько раз».
Настя разомкнула губы и сбивчиво пробормотала:
— Это мой сон… Он закончится… Это мой сон… Всего лишь сон.