— Да, понимаю, — согласилась Светлана. — Я могла бы пожить у Насти пару недель. Моя дочь сейчас в Англии, а муж… думаю, он не будет против.
— Хорошая идея, — одобрил доктор. — Но вы уверены, что ваш муж не станет возражать?
Светлана хмыкнула.
— Мой муж работает по двадцать часов в сутки. И, кроме своего офиса, ему в этой жизни ничего не нужно.
— Что ж, тогда вам осталось уговорить Настю.
Больничная палата больше походила на обычную комнату. На окнах не жалюзи, а уютные кремовые шторы, рядом с кроватью — этажерка, заваленная журналами и детективными романами. На прикроватной тумбочке стоял раскрытый ноутбук, а на подоконнике тихо и мерно тикали старые часы, которые доктор принес в палату по просьбе Насти. Она решила, что тиканье часов действует на нее успокаивающе и напоминает о детстве, когда все было хорошо, никого не нужно было хоронить и ни о чем не нужно заботиться.
Света присела на неудобный белый стул, взглянула на подругу, лежащую на кровати, и участливо спросила:
— Настена, как ты?
— Нормально, — последовал ответ.
— Слушай, врач сказал, что тебя через два дня выпишут. Что, если я немного поживу у тебя?
Настя чуть прищурила темно-синие глаза и сухо ответила:
— Я не нуждаюсь в опеке. — Но тут же опомнилась и добавила смягчившимся голосом: — Прости. Я просто хотела сказать, что справлюсь одна.
Светлана белозубо улыбнулась:
— Конечно, справишься! Но мне будет спокойнее, если я буду рядом с тобой. Я твоя подруга и люблю тебя.
Настя немного помолчала, затем сказала:
— Свет, я пока не готова сказать «да». Но я подумаю над твоим предложением. Правда — подумаю. Ты ведь не обижаешься?
— Нет, конечно. Для меня главное, чтобы с тобой все было в порядке.
— Я уже в порядке.
Настя протянула подруге исхудавшую руку. Та крепко и ободряюще стиснула ее в своих полных пальцах.
Глава 2Снова дома
1
Вишневая «Тойота-Камри» остановилась возле подъезда кирпичной семнадцатиэтажной «башни». Светлана повернулась к Насте, которая сидела на пассажирском месте, рядом с водительским, но явно не спешила выходить.
— Приехали, — сказала она.
— Да, — неопределенно отозвалась Настя.
— Если хочешь, можем поехать ко мне. Наш дом в Малаховке сейчас пустует, и если тебе нужно…
— Нет. Я буду жить дома.
Светлана покорно кивнула:
— Конечно. Если тебе так будет удобнее. Мне с тобой подняться?
Настя покачала головой:
— Не надо. Я должна сама.
— Уверена? Доктор Макарский сказал…
— Он сказал, что я должна справиться сама, — с нажимом проговорила Настя. — И чем раньше я это сделаю, тем быстрее и вернее оклемаюсь.
— Хорошо, — согласилась Светлана. — Я еще немного постою здесь. Минут двадцать, не больше. И если ты захочешь, чтобы я поднялась, просто позвони мне, ладно?
— Ладно. Спасибо тебе за все, Светка!
— Не за что.
Подруги обнялись и поцеловались, после чего Настя взяла пакет с продуктами, которые купила по пути в маленьком продуктовом магазине, и выбралась из салона машины.
— Подожди! — Светлана достала из кармана пальто ключи и протянула через открытое окно Насте. — Ключи от твоей квартиры! Я присматривала за ней, как ты просила, но теперь они мне…
— Оставь себе, — сказала Настя. — Скоро увидимся!
Она улыбнулась Светлане, махнула ей на прощание рукой, затянутой в черную перчатку, после чего повернулась и быстро зашагала к подъезду.
…Поднявшись на девятый этаж и остановившись в нерешительности перед дверью своей квартиры, Настя усилием воли заставила себя достать ключи и открыть замок. Потом еще немного постояла, пытаясь взять себя в руки, нажала на стальную ручку и распахнула дверь. В лицо ей пахнуло знакомым запахом родного жилья, который не успел выветриться за полтора месяца, и от этого сердце у Насти слегка защемило.
«Возьми себя в руки», — приказала она себе и решительно вошла в прихожую.
В квартире ничего не изменилось с тех пор, как Настя была здесь в последний раз. Разувшись и сбросив плащ, она прошла на кухню и проверила холодильник. Он был выключен, разморожен и вымыт. Настя включила его в розетку — как бы утверждая себя этим жестом в собственной квартире, сообщая невидимым духам уюта, что хозяйка вернулась и больше не намерена уходить.
Огромный «Либхер» цвета металлик мягко и удовлетворенно заурчал, как домашний кот, забравшийся на колени к хозяйке. От этого урчания Настя почувствовала себя спокойнее, будто жизнь и впрямь могла вернуться в прежнюю колею.
Час спустя, приняв душ, переодевшись в мягкий халат и отдохнув, Настя решила, что пришло время для решительных действий. Для начала она обошла квартиру, заново привыкая к ней. А потом решила сделать уборку. Целых два часа она пылесосила ковры, мыла полы, выбрасывала скопившиеся журналы и старые квитанции.
После этого Настя решила устроить перекур. Но вспомнила, что бросила курить много месяцев назад, как только узнала о том, что беременна. Поискав по шкафам и ящикам стола, она нашла помятую пачку «Мальборо», в которой оставалось две сигареты.
Настя зажгла сигарету и села в кресло, вытянув ноги и блаженно прикрыв глаза. От первой затяжки у нее слегка закружилась голова. Но вскоре это прошло. Глубоко затянувшись сигаретой, она выпустила три кольца и проследила за тем, как они друг за дружкой медленно плывут к потолку.
За окном гудел и сигналил густой поток машин. Настя повернула голову и посмотрела в окно. Еще не стемнело, но до вечера совсем недолго. Впрочем, ей не надо никуда торопиться. Теперь не надо.
Она снова прикрыла глаза и стала думать о своей опустевшей квартире. Каждая вещь, каждое место здесь было связано с Алексеем. Вот он лежит на диване, в одних шортах, закинув загорелые босые ноги на спинку дивана, в руках — журнал «Авторевю». Полистав журнал, он откладывает его и смотрит на Настю. А Настя в это время, пытаясь вспомнить давнишние мамины уроки, пытается связать детскую кофточку. Вернее сказать — тренируется, поскольку «первый блин» все равно выйдет комом.
— Ма-амочка, — удовлетворенно, с улыбкой протягивает Алексей, глядя на неуклюжее мелькание спиц у нее в пальцах.
— Чего?
— Я говорю: хорошо смотришься с вязаньем в руках. Тебе идет.
— Не издевайся!
— И не думал.
Она начинает новый рядок и спрашивает:
— Лучше расскажи, как у тебя дела в бизнесе?
— В бизнесе все нормально, — нехотя отвечает Алексей.
Как всегда, когда речь заходит о делах, Алексей тут же уходит от разговора и замыкается в себе. И снова между ними вырастает пестрая обложка журнала с каким-то сверхмощным и сверхмодным спорткаром.
Настя открыла глаза и посмотрела на незакрытые жалюзи. Эти жалюзи Алешка вешал сам. Настя вспомнила его горделивое, самоуверенное лицо.
— На кой черт нам мастер, когда я сам — мастер с большой буквы «М»!
— Звучит двусмысленно, — с улыбкой заметила Настя.
— Согласен, — улыбнулся и Алексей. — Ты меня подловила. Но если станешь продолжать в том же духе, будешь вешать жалюзи сама.
Настя изобразила, будто застегивает губы на молнию, закрывает на ключик и выбрасывает ключик через плечо, чем вызвала смех Алексея.
…Сейчас вспоминать обо всем этом было странно — и приятно, и как-то тягостно-страшно одновременно. Настя, не открывая глаз, протянула руку, чтобы взять с письменного стола пачку «Гламура» и зажечь новую сигарету. Со стола что-то с глухим стуком упало на пол.
Настя открыла глаза и увидела, что на полу, прямо у ее ног, лежит компакт-диск в картонной упаковке с размашистой надписью красным фломастером: «МЫ!»
Настя несколько секунд смотрела на компакт-диск, а затем, проклиная себя за малодушие, встала с кресла, подняла диск, прошла с ним к телевизору и, еще пару секунд помедлив, вставила его в деку ДВД-проигрывателя.
Потом включила телевизор и нашла видеоканал. Затем снова взяла пульт от проигрывателя и, немного поколебавшись, нажала на кнопку «пуск».
На огромном экране телевизора появился Алексей. Муж стоял посреди осеннего парка, на ковре из огненно-рыжих листьев. Его щеки и подбородок покрывала недельная русая борода, сбрить которую ему было лень.
— Ты снимаешь? — весело крикнул он, глядя в камеру.
— Да! — услышала Настя свой собственный голос.
— Что? — не расслышал он.
— Уже снимаю!
— Отлично! В главной роли — непревзойденный Чарли Чаплин!
Алексей сделал кульбит, ловко кувыркнулся на кучу желтых сухих листьев и захохотал. Настя услышала свой собственный смех за кадром.
— Ну, как? — крикнул он.
— Здорово! — отозвалась Настя со смехом. — Только на Чаплина ты не похож! Скорей на Джеки Чана!
Алексей поднялся на ноги и, отряхивая листья с джинсовой куртки, двинулся навстречу объективу.
— А теперь я тебя! — сказал он.
Алексей забрал видеокамеру, и на экране появилась сама Настя — еще не беременная, жизнерадостная, с длинными темными волосами, которые она давно собиралась остричь, но до сих пор не решилась.
Настя выставила перед собой руку, прикрываясь ладонью, и весело проговорила:
— Не снимай меня, я ненакрашенная!
— Ерунда! — пробасил Алексей. — Так ты еще красивее!
— Ладно! Как скажешь!
Она опустила руку и задорно посмотрела в объектив.
— И что мне делать?
— Изобрази что-нибудь! — скомандовал Алексей.
— Что изобразить?
— Ну, я не знаю. О, придумал! Покажи стриптиз!
Настя фыркнула и утрированно произнесла:
— Новицкий, ты пошляк! И я не собираюсь раздеваться в публичном месте!
— Да ладно тебе, здесь же никого, кроме нас, нет!
— Ты уверен?
— Да!
Настя на экране задумчиво нахмурила лобик.
— Ладно. Только знай, Новицкий, ты не просто пошляк, но еще и старый развратник!
— Почему старый? Молодой!
— Молодым ты станешь, когда сбреешь свою дурацкую бороду! И еще — мне нужна музыка!