– Что дальше делать будем? – переводя дыхание и не сводя глаз с Пиковой Дамы, осведомился Степан.
Я решил не отвечать ему, сосредоточившись на размышлениях. Если честно, мы всегда ограничивались стиранием лестницы и двери, дальше никогда не заходили. Вроде бы Степан говорил о кусках, склеенных из историй, которые я записывал в своей тетради… Несомненно, я пару раз описывал обряд вызова Пиковой Дамы. Кажется, даже сон такой снился. Правда, он не был кошмарным, а потому в мои истории не попал. Допустим, это первая часть того кошмарного видения, что сейчас происходит с нами наяву. С чем её объединить? Во второй части обязательно должна быть разгадка. Я посмотрел на кусок зеркала в руках Степана, на помаду, которой рисовал лестницу и дверь с ручкой… Вход всегда обозначался на самом верху, чтобы ты испытал максимум страха, пока непонятная сущность спускается вниз. А если она будет подниматься вверх? Если обернуть всё вспять? В памяти всплыла запись из тетради, где я пытался избавиться от одного навязчивого сна, проживая день в обратном порядке. Тогда мне это казалось забавным и достойным упоминания. И, что самое важное, метод не сработал. Но сейчас я был уверен, что нарисовать картинку наоборот – это единственно верное и решение.
Я выхватил осколок зеркала из рук Степана, неровными линиями изобразил прямоугольную дверь с круглой ручкой и три кривых ступеньки. Как заставить чёрную тень переместиться обратно в зеркало? Старуха перестала размахивать руками и уверенным шагом двинулась в нашу сторону. Недолго думая, я бросил стекло под ноги Пиковой Дамы, стараясь не разбить его. Осколок натужно звякнул, но остался цел. Женщина не стала менять траекторию своего движения и наступила на осколок. Тут же дом замер, издав нечто похожее на вздох облегчения, а пластилиновая старуха пропала. Обрадоваться мы не успели. Осколок заходил ходуном на полу, а Пиковая Дама вновь появилась в зеркале, выйдя из нарисованной мною двери.
– Стирай! – истошно завопил я.
Степан едва не упал, запутавшись в своих собственных ногах, но всё же успел подбежать к осколку и стереть лестницу с дверью. Вместе с последней частичкой красной помады исчезло и напряжение в доме Гаврилы. Вот теперь Пиковая Дама точно вернулась обратно в своё заточение. У меня в голове ненароком всплыл ещё один обряд, на котором присутствовал один мой знакомый из города. Напросился тогда со мной в деревню. Я и брать не хотел… Чтобы отвадить его от совместных поездок сюда, первым делом было решено показать ему обряд вызова Пиковой Дамы. Вспомнилось, как он громко верещал от испуга: «Пиковая Дама, уйди!». Может быть, и сейчас надо было сказать такие слова? Или вся эта ситуация – наказание мне за ту издёвку над другом? Остаётся только гадать…
– Готово, – Степан закончил собирать осколки в простынь, взятую с одной из кроватей, и завязал её на узел.
– Что с этим делать будешь?
– У Гаврилы святая вода всегда была. Надо найти бутылку.
На полу ничего не было. Даже на том месте, где стоял стол, который мы пододвигали к двери. Единственные места, которые мы ещё не обыскали, это кровати. Я поднял обе подушки и под одной из них обнаружил пластмассовую бутылочку с неподписанной этикеткой. Степан буквально вырвал её из моих рук, быстро открыл крышку и вылил половину содержимого на завернутую простыню. Я ожидал, что осколки зашипят под действием святой воды или, хуже того, начнут вырываться из завязанной ткани, однако никаких эффектов от проделанного Степаном действия не последовало. Удовлетворенно кивнув головой, мой друг подошёл к тому месту, где раньше стоял стол, отодвинул ближе к стене керосиновую лампу, чудом не разбившуюся во всей этой кутерьме, и электрическую плитку, нащупал углубление в полу и откинул деревянную дверь, ведущую в подпол. Я поспешил подойти к Степану: мало ли будет что-то интересное в открывшемся пространстве. Первым передо мной из темноты вынырнул самодельный деревянный ящик, стоявший на подпорках и предназначавшийся для хранения картошки в холодную зимнюю погоду. Мой друг спрыгнул вниз и принялся осматривать дальний угол. Я последовал за ним, только мне хотелось обследовать ящик. Вывалив его содержимое и не обнаружив ничего постороннего, я разочарованно цокнул. Степан отыскал маленькую лопатку, вырыл небольшую ямку и поместил туда простынь с осколками. Постояв несколько секунд в одной позе и шёпотом прочитав слова молитвы, Степан торопливо забросал ямку землей, воткнул лопату рядом и выбрался из подпола. Я задержался на мгновение, изучая стены и потолок, но в итоге ни с чем вернулся в хату, закрыв за собой деревянную дверь.
– Думаешь, мы окончательно избавились от старухи Анны и её семейки? – спросил Степан, отряхивая колени и руки.
– Сам раздумываю над этим вопросом, – я подошёл к выбитому окну и выглянул на улицу.
Луна висела на одном и том же месте. Да и в целом, казалось, что время будто застыло на одной отметке, не двигаясь вперёд. Мы должны постоянно находиться в темноте? Снаружи всё пребывало в спокойствии и безмятежности. Прежде чем продолжить свой ответ Степану, я подошёл к двери, выдохнул и открыл её нараспашку. На крыльце никого и ничего не было: ни пепла от сгоревших кукол, ни следов животных или людей.
– Мне как-то не верится, хотя и очень хочется. Просто если бы мы избавились от них, то подарок, вероятнее всего, разрушился бы. И мы вместе с бабой Юлей вернулись бы обратно в дом? – последняя фраза Степана была вопросительной, намекая на то, что здорово было бы услышать и моё мнение.
– Думаю, это не взаимосвязанные вещи. Новогодний шарик уже создан. Вряд ли он привязан к жизням кого-либо из семьи старухи Анны. То есть даже если чисто теоретически предположить, что каким-то способом нам удалось избавиться от ведьмы и её детей, это совершенно не означает, что спасать из заточения бабу Юлю не нужно. Я считаю, что все они – это какой-то мой очередной кошмарный сон, который я не особо помню…
– А твои заметки? – перебил Степан.
– Я писал кое-что о ней и её детях, но в моих снах их вроде бы никогда не было. Думаешь, это всё те же склеенные фрагменты?
– Почему бы и нет? – пожал плечами Степан.
– Гадать сейчас нет смысла. Полагаю, что они в любой момент могут появиться…
– А могут и нет, – многозначительно поднял указательный палец вверх мой друг.
– Могут и нет, – согласился я.
– Слушай, а не могли мы после возвращения из зазеркалья оказаться не в новогоднем подарке, а где-то ещё? Эдакая параллельная вселенная тому миру, что располагается в магической безделушке детей старухи Анны. Потому их самих здесь и нет.
Мысль, конечно, интересная. Как и та, которую я постоянно прокручиваю у себя в голове: а если всё это один большой и долгий сон с хорошо продуманными подробностями и визуализацией? Точного ответа у меня нет.
– Всё может быть. Если прав ты, то мы навсегда останемся в этом параллельном мире. Ну или попробуем ещё раз призвать Пиковую Даму. Только как вернуться из зазеркалья в правильную реальность? – я усмехнулся от сложности той картины, которую представил у себя в голове. – Полагаю, что рыжебородый дед, который так или иначе управляет всем тем, что случается с нами, не допустит чрезмерного запутывания сюжета. Я всё-таки склонен считать, что он затеял всё это не из желания поиграть и пошутить. У него должна быть какая-то цель, пусть и непонятная для меня.
– Если только отправить нас в такие запутанные параллельные реальности и не было его изначальным планом, – с грустью в голосе пошутил Степан.
Комментировать это предположение я не стал. Что толку продолжать пустые рассуждения, которые ни к чему не ведут? Пора двигаться дальше, даже если движение будет полностью интуитивным. Мы как слепые котята… А это что такое? Мой взгляд упал на уголок листа бумаги, торчащего из-под плохо заправленного одеяла на той кровати, где очнулся я.
– Хм, как это мы раньше не обнаружили? – Степан уловил направление моего взгляда, осторожно ухватил находку и потащил на себя.
На листке бумаги был нарисован козёл. В красивом красном кафтане и в коричневым ботинках, надетых прямо на копыта. На голове у животного красовалась шляпа старинного фасона, державшаяся на резинке под бородой. Опознавательных знаков у рисунка не было. Просто козёл в человеческой одежде.
– Может, кто из детей оставил во время пребывания здесь? – выдвинул вполне резонное предположение Степан.
– Сомневаюсь, – я решил сразу разбить в пух и прах идею своего друга. – Во-первых, мы находимся внутри новогоднего шара, созданного детьми старухи Анны. Значит, всё здесь создано ими. В том числе и этот рисунок, – я взял листок из рук Степана и покрутил его влево и вправо.
Изображение на листке не поменялось и не исчезло. Более того, бумага имела специфический запах, присущий новой книге, когда ты берёшь свеженапечатанный томик с полки и начинаешь листать, бегло знакомясь с содержанием. То есть сомневаться в том, что это именно картинка на обычном листке, не приходилось.
– Во-вторых, всё, что мы нашли в доме, так или иначе было использовано. Веники из крапивы? Ты сам их применил, когда сюда ломились дети старухи Анны, – я мимоходом положил рисунок сверху на одеяло. – Предметы для обряда по вызову Пиковой Дамы…
– Керосиновая лампа и электрическая плитка, – не дал договорить мне Степан, обратив внимание на те вещи, что лежали у стенки на полу.
– Всему своё время, – отшутился я. – Керосиновую лампу можем прямо сейчас зажечь, если спички найдём, а то темно как-то.
Коробок был приклеен скотчем к электрической плитке. Без каких-либо эксцессов я зажёг керосинку и поставил на стол в центре хаты. Степан пододвинул две табуретки и уселся на одну из них.
– Локоть не порезал? – спросил я, заметив следы крови на одежде своего друга.
Степан закатал рукав и бегло осмотрел локоть. Царапина была совсем незначительной. Мой друг откупорил бутылку святой воды и на всякий случай окропил рану. Разорвав наволочку подушки на несколько частей, он обвязал локоть, проверив несколько раз то, как сгибается рука.