Госпожа Ван внимательно выслушала мужа, ни в чем ему не переча, когда же Цзя Чжэн умолк, приказала привести Баочай, чтобы та поклонилась свекру и совершила церемонии, положенные молодой жене во время проводов родных.
Родственники по женской линии проводили Цзя Чжэна до ворот и возвратились домой. Цзя Чжэнь и другие младшие родственники по мужской линии проводили Цзя Чжэна до первой станции в десяти ли от города и после прощального пира расстались с ним.
О том, как Цзя Чжэн совершал путь к месту службы, мы рассказывать не будем. Что же до Баоюя, то он с этих пор окончательно лишился рассудка и перестал есть.
Если хотите узнать о дальнейшей судьбе юноши, прочтите следующую главу.
Глава девяносто восьмая
После отъезда отца Баоюй ощутил слабость, голова закружилась, и он впал в забытье. Каких только докторов к нему не приглашали, каких лекарств не прописывали – все тщетно. Он никого не узнавал; если его поднимали с постели, послушно садился. И тогда казалось, что он здоров.
На девятый день после брачной церемонии по обычаю полагалось навестить тетушку Сюэ. Не сделать этого – она оскорбится. Но как быть с Баоюем? Рассказать, что его обманули? Но и так уже из-за этого он заболел. А Баочай? Какие слова ей говорить в утешение? Уж лучше бы тетушка Сюэ сама к ним пришла.
Поразмыслив, матушка Цзя решила посоветоваться с госпожой Ван и Фэнцзе.
– По-моему, – сказала она, – Баоюя и Баочай можно отнести в паланкинах к тетушке Сюэ. Вреда Баоюю от этого никакого не будет. А потом тетушку Сюэ пригласить к нам, пусть утешит Баочай, заодно посоветуемся, как вылечить Баоюя.
Госпожа Ван поддакнула и велела приготовить все необходимое.
Баочай не смела ослушаться старших, а Баоюй делал все, что ему велели, как заводной. Баочай хорошо понимала, от чего заболел Баоюй, досадовала на мать за столь опрометчивый шаг, но молчала – теперь уже ничего не изменишь.
Видя, в каком состоянии Баоюй, тетушка Сюэ раскаивалась, что дала согласие на брак.
Родные с ног сбились, приглашая самых знаменитых врачей, но никто не мог определить причину болезни.
Но вот за городом, в старой полуразрушенной кумирне, нашли бедного лекаря по фамилии Би, по прозвищу Чжиань. Он осмотрел больного и заявил, что причина болезни кроется в быстрой смене настроений – от радости к горю, что усугубляется нерегулярным приемом пищи. Все это и привело к застою крови.
Лекарь приготовил лекарство, под вечер Баоюй принял его, к концу второй стражи понемногу пришел в себя и попросил пить.
Лишь после этого матушка Цзя и госпожа Ван успокоились, и матушка Цзя повела тетушку Сюэ и Баочай к себе отдыхать.
Баоюй был уверен, что долго не проживет, и когда все разошлись, схватил за руку Сижэнь и, еле сдерживая рыдания, проговорил:
– Скажи, каким образом попала сюда сестра Баочай? Я хорошо помню, что батюшка выбрал мне в жены сестрицу Дайюй! Зачем же сестра Баочай ее прогнала? Я сам хотел ее об этом спросить, но побоялся. Слышишь, как плачет сестрица Линь?
– Барышня Линь больна, – заметила Сижэнь, не решаясь сказать Баоюю правду.
– В таком случае я пойду к ней, – заявил юноша, порываясь встать с постели. Но не хватило сил, уже несколько дней он не прикасался к пище. – Я скоро умру! – обливаясь слезами, проговорил Баоюй. – И сестрица Дайюй тоже. Поэтому передай бабушке мое заветное желание: поместить нас в одну комнату, чтобы мы могли умереть вместе. И гробы наши пусть стоят рядом. Если же суждено нам остаться в живых, пусть лечат нас вместе. Ради нашей с тобой многолетней дружбы сделай то, о чем я прошу, не обмани меня!
Эти слова взволновали Сижэнь, причинили ей боль.
В этот момент в комнату вошли Баочай и Инъэр. Баочай слышала последние слова Баоюя и строго сказала:
– Вместо того чтобы печься о своем здоровье, ты занимаешься болтовней! Старая госпожа всю душу в тебя вложила. Сколько страдала, как заботилась о тебе! Ей за восемьдесят. А ты бы хоть раз ее порадовал! Тогда она знала бы, что все это не напрасно. О матушке твоей я уж не говорю! Всю кровь своего сердца она тебе отдала. Воспитывала, растила. Каково будет ей, если ты умрешь в начале жизненного пути, оставив ее на старости лет без всякой опоры?.. Как бы ни была несчастна моя судьба, я сделаю все, чтобы ты выжил! Подумай над моими словами, и ты поймешь, что и Небо этого не допустит. Лежи спокойно, пройдет наваждение, наступит гармония сил света и тьмы, и, я уверена, ты поправишься!
Баоюй молча выслушал Баочай и вдруг засмеялся.
– Мы так давно с тобой не беседовали! Никак не пойму, кому ты это все говоришь?
– Скажу тебе правду, – призналась Баочай. – Сестрица Линь умерла в один из тех дней, когда ты лежал без сознания!
– Умерла?! – вскричал Баоюй, привстав на постели. – Не может быть!
– Да, умерла! – повторила Баочай. – Неужто я стала бы лгать, желая навлечь на нее несчастье?! Старая госпожа и твоя мать, зная, как вы были дружны, не стали тебе об этом рассказывать, опасаясь, как бы ты не лишил себя жизни!
Из груди Баоюя вырвался горестный вопль, и он ничком упал на кровать. В глазах потемнело, мысли путались…
Неожиданно он увидел, что попал в какое-то незнакомое место. Неподалеку брел человек, и Баоюй ему крикнул:
– Позвольте спросить, где я нахожусь?
– На дороге, ведущей в загробное судилище, – последовал ответ. – Зачем ты сюда явился? Годы твоего земного существования еще не истекли!
– Я узнал о смерти моей близкой подруги и пришел ее навестить, – отвечал Баоюй, – но сбился с дороги.
– Кто она, твоя подруга? – спросил человек.
– Линь Дайюй из Гусу.
– Линь Дайюй при жизни не была такой, как все люди, – с холодной усмешкой проговорил человек, – а после смерти не уподобилась остальным духам. У нее нет душ[59], как же ты можешь ее навестить? У всякого человека душа разума и душа тела в полной гармонии. Они сливаются перед его рождением и разлучаются после смерти. Простого смертного и то не отыщешь в загробном мире, что же говорить о Линь Дайюй?! Уходи-ка ты отсюда побыстрее!
Эти слова повергли Баоюя в смятение, он долго стоял, озадаченно глядя перед собой, а затем промолвил, набравшись смелости:
– Если вы говорите, что после смерти душа исчезает, зачем тогда загробное судилище?
– Загробное судилище лишь для тех, кто считает, что оно существует, – усмехнулся человек. – Мысль о нем предостерегает людей от грехов. Недаром говорят, что Небо гневается на людей за их глупость: если они нарушают свой долг и правила поведения; если лишают себя жизни до истечения положенного им срока; если предаются разврату, творят зло и губят себя без причины. Вот и ты сейчас губишь себя, разыскивая Дайюй. Она удалилась в «область Небесных грез, мира Великой пустоты», и если ты хочешь увидеть ее, сделай все, чтобы излечиться. Лишь в этом случае в назначенное время вы сможете встретиться. Если же ты будешь жить не по правилам и покончишь с собой, попадешь в загробное судилище, где встретишься только с родными. О Дайюй не мечтай!
Сказав это, человек вынул из рукава камень и с силой бросил в грудь Баоюя.
Баоюй испугался, ему захотелось поскорее вернуться домой, и было досадно, что он сбился с пути. Так он и стоял, переминаясь с ноги на ногу, когда вдруг услышал, что его кто-то зовет. Открыв глаза, Баоюй увидел перед собой матушку Цзя, госпожу Ван, Баочай и Сижэнь. Они звали его, заливаясь слезами.
Баоюй бросил взгляд на красный фонарь на столе, на луну, ярко светившую в окно, и на душе стало легко и спокойно. Он вспомнил случившееся и понял, что это сон. Все его тело покрылось холодным потом, из груди вырвался тяжелый вздох.
Баочай была уверена, что Баоюй болеет из-за Дайюй, а не из-за утерянной яшмы, и, несмотря на все запреты, рассказала юноше о ее кончине. Пусть сразу переживет все несчастья, думала девушка, может быть, тогда к нему возвратится рассудок, и легче будет его лечить.
Матушка Цзя, не догадываясь о намерениях Баочай, считала поступок ее опрометчивым, и лишь когда Баоюй очнулся, перестала волноваться и велела пригласить лекаря, чтобы еще раз осмотрел больного.
Доктор проверил пульс и вскричал:
– Удивительно! Пульс стал глубоким и спокойным, а подавленность прошла. Пусть завтра примет успокаивающее, и, надо надеяться, дело пойдет на поправку.
После ухода доктора все разошлись успокоенные.
Сижэнь считала, что лучше бы Баоюю ни о чем не знать, и сердилась на Баочай, но выражать недовольство вслух не осмеливалась.
– Вы слишком поторопились, барышня! – говорила Инъэр, на что Баочай отвечала:
– Ничего ты не смыслишь! Я знаю, что делаю!
Баочай, как уже говорилось выше, считала, что сильное потрясение пойдет ему лишь на пользу.
И вот настал день, когда Баоюй проснулся совершенно здоровым. Только воспоминания о Дайюй выводили его из состояния равновесия.
Сижэнь как могла утешала его:
– Барышня Баочай ласкова и добра, потому отец и выбрал ее, а не барышню Линь. К тому же барышня Линь тяжело болела и в любой момент могла умереть. Но, зная твой беспокойный характер, бабушка не стала тебе ничего говорить и позвала Сюэянь, чтобы ввести тебя в заблуждение.
Баоюй опять расстроился, даже заплакал. Ему снова захотелось умереть, но тут на память пришли слова, услышанные во сне, к тому же он боялся огорчить бабушку и мать и подумал: «Все равно, Дайюй нет в живых, а из остальных мне больше всех нравилась Баочай». Баоюй тешил себя мыслью, что брак с Баочай предопределен самой судьбой: у него – яшма, у Баочай – золото.
Баочай видела, что уговоры ее на Баоюя подействовали, и перестала тревожиться. Совершив перед матушкой Цзя и госпожой Ван положенные обряды, Баочай стала думать, как бы развлечь Баоюя, рассеять его печальные мысли.