– Он пожаловал с доброй вестью. За вами приехали из Нанкина, – произнесла служанка.
Вдруг появились Фэнцзе, госпожи Син и Ван и с ними Баоюй.
– Мы пришли тебя обрадовать, – сказали они, – и проводить в путь.
– Я вас не понимаю, – промолвила Дайюй.
– Не строй из себя дурочку, – покачала головой Фэнцзе. – Ты прекрасно знаешь, что твой отец назначен на должность начальника провиантского управления провинции Хубэй, что он женат вторым браком и живет с новой супругой в полном согласии. В нынешнем его положении он не может допустить, чтобы дочь его находилась у чужих, это наносит ущерб его достоинству. Вот он и поручил господину Цзя Юйцуню просватать тебя за вдовца, родственника твоей мачехи, и сразу после возвращения в родительский дом тебе предстоит переехать к мужу. Так решила мачеха и попросила, чтобы в пути тебя сопровождал господин Цзя Лянь.
От услышанного Дайюй покрылась холодным потом, но, взяв себя в руки, решительно заявила:
– Все это выдумки сестры Фэнцзе!
Госпожи Син и Ван переглянулись:
– Ну, раз она не верит, пойдем!..
– Не уходите, – сдерживая слезы, взмолилась Дайюй. Но женщины, будто не слыша, холодно усмехнулись и пошли к выходу.
У Дайюй комок подступил к горлу. «Надо бежать к старой госпоже, – подумала девушка, – просить, умолять. Некому больше меня спасти».
Она помчалась к матушке Цзя, пала перед ней на колени, взмолилась:
– Бабушка, спасите меня! Я лучше умру, чем уеду отсюда! Позвольте мне быть всегда возле вас!
– Мне нет до этого никакого дела, – ответила матушка Цзя равнодушно.
– Как же быть, бабушка! – Дайюй разрыдалась.
– Ты выходишь за вдовца? И прекрасно! – произнесла матушка Цзя. – По крайней мере, у тебя будет два туалетных ящика – один твой, другой – первой жены!
– Бабушка! – молила Дайюй. – Мне ничего не нужно, спасите меня!
– Глупости! – отвечала матушка Цзя. – Ты как малый ребенок. Девушка рано или поздно должна выйти замуж. Не вековать же тебе у нас!
– Не гоните меня! Я готова быть вашей рабыней, чтобы заработать на пропитание! Заступитесь же за меня! – Дайюй еще крепче прижалась к коленям старой госпожи. – Ведь вы любили и жалели меня! А в такой тяжелый момент хотите покинуть? Я – ваша внучка, дочь вашей дочери! Хоть ради нее спасите меня!
– Юаньян, отведи барышню, – промолвила матушка Цзя. – Я устала от ее нытья!
Поняв, что мольбы тщетны и остается лишь покончить с собой, Дайюй вышла. Значит, все это время бабушка и сестры лишь притворялись добрыми, лицемерили! Да и зачем, кому нужна сирота?
Может быть, Баоюй поможет? Что-то его не видно? В тот же миг появился Баоюй.
– Поздравляю, сестрица! – захихикал он.
Дайюй не выдержала и прямо при посторонних напустилась на него:
– Теперь я вижу, какой ты безжалостный!
– Безжалостный? – удивился Баоюй. – Но у тебя есть жених, и отныне каждый из нас пойдет своей дорогой.
Гнев душил Дайюй, но она не знала, что делать. Схватила за руку Баоюя и воскликнула:
– Дорогой брат! И ты гонишь меня.
– Я тебя не гоню! Живи здесь, если хочешь, – ответил Баоюй. – Ты приехала к нам потому, что мы с тобой были помолвлены. Вспомни, как я относился к тебе!
Может быть, их и в самом деле в детстве помолвили, – подумала Дайюй, и печаль ее сменилась радостью.
– Я поклялась хранить верность тебе всю жизнь! – воскликнула девушка. – Ты не отвергнешь меня?
– Я же сказал, оставайся! Не веришь словам – загляни в мое сердце.
Он схватил нож, ударил себя в грудь, хлынула кровь. Дайюй подбежала, зажала рану рукой, зарыдала:
– Зачем ты это сделал? Лучше меня убил бы!
– Не плачь! – стал успокаивать ее Баоюй. – Я просто хотел показать тебе свое сердце!
Дайюй, плача, обняла его.
– Да, плохо дело! – вздохнул Баоюй. – Как же мне теперь жить без сердца?
Глаза его закатились, и он со стоном рухнул на пол. Дайюй закричала и тут же услышала голос Цзыцзюань:
– Барышня, барышня! Вам что-то страшное приснилось? Проснитесь же! Разденьтесь и снова ляжете!
Дайюй открыла глаза. Это был дурной сон. В горле пересохло, сердце неровно билось, все тело было в поту, даже подушка намокла.
«Родители не успели помолвить нас с Баоюем. Что же это мне вдруг приснилось?»
Она вспомнила, какой одинокой и бесприютной видела себя во сне, и представила, что было бы с нею, не стань Баоюя. С трудом заставила она себя раздеться, легла и велела Цзыцзюань накрыть ее одеялом. Однако уснуть не могла и ворочалась с боку на бок. Ей чудились чьи-то жалобные стоны – не то дождь шумел, не то завывал ветер. С этими звуками смешивалось мерное похрапывание Цзыцзюань.
Из окна потянуло холодом, Дайюй стало знобить, она приподнялась, натянула одеяло на плечи. Снова легла и задремала было, но в это время в ветвях бамбука защебетали птицы. За окном посветлело.
Сон как рукой сняло. Дайюй закашлялась и позвала Цзыцзюань.
– Вы не спите, барышня? – удивилась Цзыцзюань. – Опять кашляете? Может, простудились? Уже светает. Скоро солнце взойдет. Поспите хоть немного, не думайте ни о чем. Сон придаст вам сил!
– Неужели ты думаешь, что я не хочу уснуть? – усмехнулась Дайюй. – Просто не могу. Это ты спишь себе да похрапываешь.
Дайюй снова закашлялась, а потом спросила:
– С чего это вдруг ты проснулась?
– Так ведь утро уже, – ответила Цзыцзюань.
– Раз проснулась, дай мне другую плевательницу, – попросила Дайюй.
Цзыцзюань взяла плевательницу, чтобы сменить, и заметила в ней кровь.
– Вот беда! – не сдержала она испуганного возгласа.
– Что случилось? – спросила Дайюй.
– Ничего особенного, – спохватившись, ответила Цзыцзюань. – Я чуть не уронила плевательницу.
– Только-то? – с сомнением произнесла Дайюй.
– Конечно! – быстро ответила Цзыцзюань.
Голос ее дрогнул, комок подступил к горлу, из глаз покатились слезы. Дайюй не раз чувствовала во рту сладковатый привкус крови, и сейчас, по взволнованному голосу Цзыцзюань, все поняла.
– Иди в комнату, а то простудишься!
Цзыцзюань поддакнула, голос ее прозвучал еще печальнее – казалось, девушка всхлипывает. Дайюй похолодела от страха.
– Почему ты плачешь? – спросила она Цзыцзюань, когда та подошла, утирая слезы.
– А я не плачу, – с притворным изумлением произнесла девушка. – Что-то в глаз попало. – И добавила: – Сегодня, барышня, вы полночи кашляли и проснулись раньше обычного!
– Мне очень хотелось спать, – ответила Дайюй. – Но, как нарочно, сон бежал от меня.
– Вы нездоровы, барышня! – встревожилась Цзыцзюань. – Постарайтесь не думать о печальном. Главное – здоровье. Недаром пословица гласит: «Хочешь, чтобы всегда был огонь в очаге, береги деревья!» Кто здоровье бережет, тот долго проживет. Уж если о себе не думаете, пожалейте старую госпожу и госпожу, они вас так любят!
Тут на память Дайюй пришел недавний сон, в глазах потемнело, словно от сильного удара…
Цзыцзюань быстро поднесла Дайюй плевательницу, а Сюэянь стала хлопать ее по спине. Дайюй выплюнула кровь. Заметив в плевательнице кровь, служанки побледнели от страха и едва успели подхватить под руки лишившуюся сознания Дайюй.
Цзыцзюань сделала знак Сюэянь позвать кого-нибудь на помощь.
Сюэянь бросилась из комнаты и столкнулась с Цуйлюй и Цуймо, которые весело хихикали.
– Что это барышни Линь Дайюй не видно? – спросила Цуйлюй. – Наша барышня Сянъюнь с третьей барышней Таньчунь пошли к четвертой барышне Сичунь посмотреть, как она нарисовала сад.
Сюэянь замахала руками.
– В чем дело? – в один голос спросили Цуйлюй и Цуймо. Сюэянь рассказала о том, что только что произошло.
– Ну и глупы же вы! – воскликнули Цуйлюй и Цуймо. – Разве можно такое скрывать? Бегите скорее к старой госпоже!
– Я к ней как раз и направлялась, – ответила Сюэянь. – И вот встретила вас!
– О чем вы там разговариваете? – послышался голос Цзыцзюань. – Барышня спрашивает…
Цуйлюй, Цуймо и Сюэянь поспешили в комнату. Дайюй лежала в кровати.
– Кто вам обо мне рассказал? – спросила Дайюй. – Не надо поднимать шум!
– Барышня Сянъюнь и барышня Таньчунь пошли к барышне Сичунь смотреть, как она нарисовала сад, – принялась рассказывать Цуймо. – И велели мне пригласить вас, – они не знают, что вам нездоровится.
– Ничего страшного, просто слабость, – улыбнулась Дайюй. – Полежу немного, и пройдет. Так и передайте барышням. И попросите после завтрака прийти, если будет свободное время. Второй господин Баоюй у вас не был?
– Не был.
– Второму господину Баоюю теперь некогда, он ходит в школу, и отец каждый день проверяет, как он занимается.
Дайюй молчала. Девушки-служанки постояли немного и потихоньку вышли.
Незадолго до этого Таньчунь и Сянъюнь обсуждали картину «Сад Роскошных зрелищ». Не все им нравилось.
Когда же речь зашла о стихотворной надписи к картине, девушки решили посоветоваться с Дайюй и послали за нею Цуйлюй и Цуймо. Служанки вернулись озабоченные.
– Что с барышней Дайюй? – спросила Сянъюнь.
– Ей нездоровится, – ответила Цуйлюй. – Всю ночь она кашляла. А Сюэянь сказала, что в мокроте у нее – кровь.
– Не может быть! – воскликнула Таньчунь.
– Разве я стану врать?! – проговорила Цуйлюй.
– Мы только что были у барышни Дайюй, – подтвердила Цуймо. – На ней лица нет, она даже говорить не может…
– Говорить не может! – вскричала Сянъюнь. – А как же с вами разговаривала?
– Дуры вы! – обругала Таньчунь служанок. – Когда человек не может говорить, значит, он…
Таньчунь спохватилась и умолкла.
– Барышня Дайюй умна, а по пустякам расстраивается, – заметила Сичунь. – Разве можно верить всему, что болтают в Поднебесной?
– Давайте навестим ее, – предложила Таньчунь. – Если она и в самом деле серьезно больна, скажем старой госпоже и Фэнцзе, пусть пригласят врача.
– Вот это верно! – согласилась Сянъюнь.
– Вы прямо сейчас идите, – обратилась к сестрам Сичунь, – а я следом за вами.