Она вытащила платочек и стала вытирать вспотевшее лицо Бао-юя. Тот долго в упор смотрел на нее и вдруг сказал:
– Не беспокойся!
– А разве я о чем-нибудь беспокоюсь? – спросила удивленная Дай-юй, совершенно не понимая, в чем дело. – Объясни мне, почему я должна беспокоиться?
– Неужто ты действительно меня не поняла? – вздохнул Бао-юй. – Неужели все мои чувства к тебе были напрасны? Если я не сумел разобраться в твоих мыслях, нечего удивляться, что ты постоянно на меня сердишься!..
– Я на самом деле не поняла, о каком беспокойстве ты говоришь, – уверяла Дай-юй.
– Эх, сестрица! – покачал головой Бао-юй. – Уж лучше ты не обманывала бы меня! Если ты действительно не поняла, о чем идет речь, значит я не только понапрасну расточал свои чувства, но и обманулся в твоих чувствах. Ведь ты же болеешь только потому, что все время беспокоишься обо мне. Если б ты не волновалась, твоя болезнь не обострялась бы с каждым днем.
Дай-юй на мгновение показалось, что над нею разразился удар грома, – так искренни были эти слова, исторгнутые из глубины души. Ей хотелось что-то ответить, но она не могла произнести ни слова и, будто помешанная, стояла, вперив в Бао-юя взгляд своих широко раскрытых глаз. Бао-юю тоже хотелось о многом сказать ей, но он не знал, с чего начать, и безмолвно смотрел на Дай-юй.
Молчание длилось долго, но потом Дай-юй неожиданно кашлянула, из глаз ее покатились слезы, и она зашагала прочь.
Бао-юй бросился за ней.
– Дорогая сестрица, постой! – крикнул он, удерживая ее. – Дай мне сказать тебе хоть одно слово, а потом можешь идти!
Вытирая слезы, Дай-юй оттолкнула его:
– Что ты можешь сказать? Я давно уже знаю все!
И, даже не оглянувшись, она продолжала путь. Оторопевший Бао-юй с глупым видом смотрел ей вслед.
Дальше произошло вот что. Бао-юй ушел из дому так поспешно, что даже забыл захватить веер, и Си-жэнь, опасаясь, что ему будет жарко, схватила веер и бросилась вдогонку. Вдруг она заметила, что Бао-юй о чем-то беседует с Дай-юй, потом неожиданно Дай-юй ушла, а он остался. Тогда она приблизилась к нему и сказала:
– Как же ты ушел из дому без веера? Хорошо, что я заметила и догнала тебя!
Бао-юй был настолько поглощен своими мыслями, что даже не понял, кто к нему обращается, и задумчиво произнес:
– Дорогая сестрица! Я никогда не решался говорить о своих чувствах к тебе, но сейчас набрался смелости и хочу сказать – пусть даже за это мне грозит смерть! Я тоже болею из-за тебя, хотя никому об этом не осмеливаюсь сказать. И видимо, излечусь от своей болезни только тогда, когда выздоровеешь ты. Даже во сне мысли о тебе не покидают меня!
Эти слова удивили Си-жэнь, но вместе с тем она испугалась, беспокойство и смущение охватили ее, она слегка толкнула Бао-юя и воскликнула:
– Что ты говоришь? Что с тобой? Почему ты до сих пор стоишь здесь?
Увидев, что перед ним Си-жэнь, Бао-юй словно очнулся от глубокого сна. Густая краска стыда залила ему лицо, но он, по-прежнему оставаясь задумчивым, взял веер из рук служанки и удалился, не промолвив ни слова.
Си-жэнь сразу поняла, что слова Бао-юя были обращены к Дай-юй и из-за них могут возникнуть неприятности, которые всем окружающим доставят немало волнений. Но что она могла предпринять, чтобы предотвратить грозящую беду?
– О чем ты так задумалась? – раздался голос неожиданно появившейся рядом с нею Бао-чай. – Почему стоишь на самом солнцепеке?
– Я наблюдала, как дрались два воробья, – мгновенно нашлась Си-жэнь и улыбнулась. – Это было так интересно, что я загляделась.
– Куда это с такой поспешностью ушел брат Бао-юй? – снова спросила Бао-чай. – Я хотела остановить его, но он был взволнован и растерян, и я не решилась ни о чем спросить.
– Его позвал отец, – сказала Си-жэнь.
– Ай-я-яй! – воскликнула Бао-чай. – И зачем он ему понадобился в такую жару? Наверное, отец опять что-то вспомнил, рассердился на него и решил дать нагоняй!
– Не думаю, – возразила Си-жэнь, – вероятно, приехал какой-нибудь гость.
– Значит, гость бестолковый, если он приехал в такой жаркий день вместо того, чтобы сидеть дома и наслаждаться прохладой, – заключила Бао-чай.
– Я согласна с вами, – заметила Си-жэнь.
– Что поделывает Сян-юнь? – снова спросила Бао-чай.
– Ничего особенного. Мы немного поболтали с ней, и я попросила ее доделать туфли, которые недавно начала шить.
Бао-чай оглянулась и, не обнаружив вокруг никого, сказала:
– Ведь ты умная девушка, неужели ты не сумела сразу понять барышню Сян-юнь? Я и то заметила по ее манере держаться, что дома с нею совершенно не считаются. У них в семье слишком боятся чрезмерных расходов, а поэтому своих вышивальщиц не держат и почти все обиходные вещи вышивают сами. Иначе почему Сян-юнь в последнее время украдкой намекает мне, что дома она слишком утомляется? А когда я попыталась прямо спросить, как они живут, она пробормотала в ответ что-то невразумительное и на глаза ее навернулись слезы. Да это и понятно. Уже одно то, что в раннем детстве она потеряла родителей, показывает, как ей тяжело живется. Мне всегда становится грустно, когда я вижу ее!
– Верно, вы правы! – воскликнула Си-жэнь, всплеснув руками. – Теперь я не удивляюсь, что, когда в прошлом месяце попросила ее завязать для меня несколько бантов в форме бабочек, она лишь через несколько дней прислала их мне со служанкой и при этом велела передать: «Прости, что сделала плохо. Правда, в скромном месте они сойдут, но если нужно получше, подожди, пока я приеду к вам в гости – тогда сделаю». После ваших слов я поняла, что она согласилась выполнить мою просьбу только потому, что ей неудобно было отказать. Я и не представляла себе, что ей дома приходится иногда работать до полуночи! Как я глупа! Если бы я знала об этом раньше, мне и в голову не пришло бы просить ее!
– Кроме того, в прошлый раз она мне сказала, – продолжала Бао-чай, – «Дома мне приходится работать до поздней ночи, и если я что-нибудь делаю для других, родственники мои недовольны».
– А вот наш господин очень упрям. Он желает, чтобы все до самых мелочей ему делали служанки, – сказала Си-жэнь, – никого другого он не признает. Но у меня не хватает времени!
– А ты не слушай его! – посоветовала Бао-чай. – Все, что нужно, заказывай вышивальщицам!
– Да разве его обманешь? – безнадежно махнула рукой Си-жэнь. – Он сразу все узнает! Нет уж, лучше я сама буду делать, как бы мне ни было трудно.
– Не торопись, я тебе помогу, – предложила Бао-чай.
– Правда? Какое счастье! – радостно воскликнула Си-жэнь. – Я вечером сама к вам зайду.
Разговор был прерван появлением старухи, которая казалась очень взволнованной.
– Ну как это называется! – воскликнула она. – Барышня Цзинь-чуань ни с того ни с сего бросилась в колодец!
– Какая Цзинь-чуань? – испуганно вздрогнув, в один голос вскричали Бао-чай и Си-жэнь.
– Какая! Неужто у нас две Цзинь-чуань? – возмутилась старуха. – Конечно, служанка нашей госпожи. Позавчера госпожа ее прогнала. Она вернулась домой и целый день убивалась, но никто ее не пожалел. А сегодня она вдруг исчезла. Несколько минут назад одна служанка пошла за водой и случайно в колодце, который находится в юго-восточном углу сада, заметила труп. Она позвала людей, труп вытащили из колодца, и оказалось, что это Цзинь-чуань! Поднялась суматоха, стали кричать, что ее нужно спасти, да куда уж там!..
– Странно! – покачала головой Бао-чай.
Си-жэнь сразу вспомнила о своей прежней дружбе с Цзинь-чуань. Она тяжело вздохнула, и глаза ее увлажнились слезами.
Выслушав старуху, Бао-чай поспешила к госпоже Ван, а Си-жэнь возвратилась домой.
Когда Бао-чай вошла в дом госпожи Ван, там стояла мертвая тишина. Госпожа Ван сидела во внутренней комнате и плакала. Бао-чай сочла неудобным заводить разговор о Цзинь-чуань и села на стул поодаль.
– Ты откуда? – спросила ее вдруг госпожа Ван.
– Из сада.
– Бао-юя видела?
– Видела, он только что оделся и куда-то ушел.
– Ты, наверное, уже знаешь о том, что произошло? – со вздохом проговорила госпожа Ван. – Цзинь-чуань бросилась в колодец.
Поскольку госпожа Ван завела разговор на эту тему, Бао-чай сказала:
– Не пойму, с чего это вдруг ей вздумалось броситься в колодец? Мне это кажется странным!
– Недавно она испортила мне одну вещь, я ударила ее и выгнала, – стала рассказывать госпожа Ван. – Сначала я на нее сердилась, но потом гнев прошел, и я решила вновь взять ее к себе через несколько дней. Кто бы мог предположить, что она бросится в колодец?! Разве не я в этом виновата?!
– Тетушка, вы всегда тепло относились к своим служанкам! – принялась успокаивать ее Бао-чай. – Только поэтому вы так думаете! Я же считаю, что она не могла умышленно броситься в колодец, а просто играла там, оступилась и сорвалась вниз. Ведь, служа у вас, она всегда чувствовала себя стесненной, а ныне, обретя свободу, позабыла о всякой осторожности. Ей захотелось побывать всюду, все осмотреть. При чем здесь ее расстройство? Но пусть даже она рассердилась, все равно не нужно было так поступать. А если она поступила так, значит она глупа и не стоит о ней сокрушаться.
– Хоть это так, – со вздохом сказала госпожа Ван, – все же на душе у меня неспокойно!
– Не принимайте все это близко к сердцу, тетушка! – продолжала убеждать ее Бао-чай. – Но если уж вам так тяжело, подарите на ее похороны несколько лян серебра, и ваш долг по отношению к служанке будет выполнен.
– Я только что дала ее матери пятьдесят лян, – проговорила госпожа Ван. – Кроме того, мне хотелось подарить еще одно или два платья из тех, которые шили для твоих сестер, чтобы обрядить покойницу, но, как назло, не нашлось ни одного нового. Правда, было два платья, которые сшили Линь Дай-юй ко дню рождения, но я побоялась отдавать их, потому что Дай-юй очень мнительная и, кроме того, уже было объявлено, что платья сшиты для нее. Разве после этого можно было заявить, что эти платья будут служить погребальным нарядом? Поэтому я велела сшить для Цзинь-чуань новое платье. Если бы это была какая-нибудь другая служанка, нескольких лян серебра оказалось бы достаточно. Однако Цзинь-чуань всегда находилась при мне, и я относилась к ней как к своей дочери!