Раздался взрыв смеха.
– Вот здорово! – воскликнула Фын-цзе. – Хорошо, что мы не находчивы и не остры на язык, а то в свое время и нам пришлось бы попробовать обезьяньей мочи!
Госпожа Ю и госпожа Лоу со смехом спросили Ли Вань:
– Кто из нас, здесь присутствующих, пил обезьянью мочу? Скажи, не притворяйся, будто тебя это не касается!
– Шутка очень уместная, можно и посмеяться! – одобрительно заметила тетушка Сюэ.
Снова раздались удары в барабан.
Девочкам-служанкам очень хотелось послушать, какую же шутку расскажет Фын-цзе, и они незаметно сделали знак рассказчицам. Вскоре ветка сливы обошла два круга и как только оказалась в руках Фын-цзе, служанки многозначительно закашляли, и рассказчицы прекратили бить в барабан.
– Вот и ее поймали! – раздались веселые возгласы. – Скорее наливайте вино, пусть она расскажет нам какую-нибудь шутку!.. Да только не такую, чтобы от смеха живот болел!
На некоторое время Фын-цзе погрузилась в размышления, но потом лицо ее озарилось улыбкой, и она сказала:
– Некогда в одной семье так же, как и мы сейчас, праздновали Новый год, вся семья была в сборе, все любовались фонариками, пили вино, в доме было весело и оживленно. Бабушка, мать, жены сыновей и внуков, племянники, внуки, правнуки по отцовской и материнской линиям, родные и двоюродные… Ай-я-я! Вот где было шуму!..
– Ну посыпалось как из мешка! – раздались восклицания и смех. – Кого только она не подденет!
– Смотри, если меня затронешь, я тебе язык оторву! – предупредила госпожа Ю.
– Помилуйте! – всплеснула руками Фын-цзе. – Я стараюсь, из кожи вон лезу, а вы меня сбиваете с толку! Тогда я вовсе не буду рассказывать!
– Да не обращай на них внимания, продолжай! – успокоила ее матушка Цзя. – Что же было потом?
– А потом было то, что все дружно пьянствовали целую ночь и разошлись! – немного подумав, заключила Фын-цзе.
Последние слова она произнесла самым серьезным тоном, в то время как все насторожились, ожидая продолжения рассказа. Такой конец был для всех неожиданным.
Сян-юнь долго и пристально глядела на Фын-цзе, и та, улыбнувшись, добавила:
– Могу рассказать еще одну историю о праздновании Нового года. Однажды несколько человек, решив отличиться, сделали к Новому году ракету величиной с дом и, чтобы запустить ее, отправились за город. За ними увязалась целая толпа народу. Один самый нетерпеливый украдкой поджег фитиль. Послышался взрыв, и все кончилось. Люди шумно рассмеялись и разошлись по домам. А те, кто принес ракету, были очень недовольны и обвиняли продавца ракет в том, что он сделал ракету непрочно и она рассыпалась, еще не взлетев в воздух.
– Неужели они не слышали взрыва? – спросила Сян-юнь.
– Они были глухи, – сообщила Фын-цзе.
Сначала никто ничего не понял, но потом вдруг, додумавшись до сути, все покатились со смеху. Кроме того, решив, что Фын-цзе не досказала первую шутку, ее спросили:
– А чем же окончилась первая история? Ты должна досказать.
– Какие надоедливые! – воскликнула Фын-цзе, хлопнув рукой по столу. – Просто на следующий день было шестнадцатое число, праздник окончился, и я должна была присматривать за уборкой. Откуда мне знать, что было потом?
Такое неожиданное окончание снова вызвало смех.
– Сейчас уже четвертая стража, – продолжала между тем Фын-цзе. – Бабушка устала, да и нам, как тем глухим, которые пускали ракету, пора расходиться!
При ее словах госпожа Ю, зажав себе рот шелковым платочком, буквально покатывалась со смеху и, указывая на Фын-цзе пальцем, восклицала:
– Эта дрянная девчонка умеет болтать!
– У нее в самом деле язык стал еще острее! – смеясь, сказала матушка Цзя и одновременно распорядилась: – Раз уж она вспомнила о ракетах, давайте пойдем посмотрим фейерверк! Кстати и освежимся.
Услышав слова матушки Цзя, Цзя Жун бросился во двор и приказал мальчикам-слугам приготовить все необходимое для фейерверка. Ракеты, которые приготовились пускать, были присланы в подарок из разных мест, и хотя они были невелики по размеру, отличались яркостью и разнообразием.
Дай-юй, которая не отличалась смелостью и не переносила шума и грохота, при первых же взрывах ракет прижалась к груди матушки Цзя.
Глядя на нее, тетушка Сюэ привлекла к груди Сян-юнь, но та только рассмеялась и сказала:
– Я не боюсь.
– Она сама любит пускать большие ракеты, так неужели испугается этих! – проговорила Бао-чай.
Госпожа Ван обняла Бао-юя и прижала его к себе.
– Остались только мы, которых никто не любит, – сказала Фын-цзе.
– Что ж, давай я тебя обниму, – предложила госпожа Ю. – Ты как избалованный ребенок. Услышала, что будут пускать ракеты, – словно мед скушала. Опять сумасбродничаешь!
– Когда все разойдутся, пойду сама пускать ракеты в сад! – заявила Фын-цзе. – Я умею это делать лучше, чем слуги.
В это время в воздух с треском взвились разноцветные ракеты. Среди них было множество мелких ракет, таких как «звездное небо», «девять драконов в облаках», «удар грома на равнине» и «десять взлетающих к небу звуков».
После того как все ракеты были выпущены, девочки-актрисы получили приказание исполнить арию «Опадает цветок лотоса». В награду им по всей сцене были рассыпаны монеты, и актрисы со смехом бросились собирать их.
Когда настало время подавать отвар, матушка Цзя заметила:
– Ночи сейчас длинные, и мы за развлечениями не заметили, как проголодались.
– У нас есть отвар с утиным мясом, – сказала ей Фын-цзе.
– Я с удовольствием съем немного отвара без мяса, – заявила матушка Цзя.
– Кроме того, есть отвар с вареными финиками, – добавила Фын-цзе, – его приготовили для тех, кто не ест скоромного.
– Ну и хорошо, – отозвалась матушка Цзя.
Пока они разговаривали, остатки пиршества были убраны со стола, а вместо них расставили всевозможные закуски. Все поели, прополоскали рот и разошлись.
Рано утром семнадцатого числа все обитатели дворца Жунго ходили для совершения церемоний во дворец Нинго, где помогали закрыть храм предков и убрать портреты. После этого все возвратились домой.
В тот же день тетушка Сюэ пригласила всех к себе на угощение. Матушка Цзя, которая устала за эти дни, посидела у нее немного и ушла. После этого, начиная с восемнадцатого числа, матушка Цзя не выходила к родственникам и друзьям, приходившим в гости, либо приглашавшим пожаловать к ним. В доме распоряжались госпожа Син, госпожа Ван и Фын-цзе.
Даже Бао-юй съездил в эти дни только к Ван Цзы-тэну и больше не выходил из дому, ссылаясь на то, что матушка Цзя его не отпускает, ибо ей скучно.
Но вот праздник фонарей окончился. У Фын-цзе начались преждевременные роды, и вся семья переполошилась…
Если вы хотите узнать, чем это окончилось, прочтите следующую главу!
Глава пятьдесят пятая, из которой читатель узнает о том, как глупая наложница опозорила дочь, подняв скандал из-за пустяка, и как коварная рабыня затаила злобу на молодую хозяйку
После того как во дворце Жунго окончились все хлопоты, связанные с празднованием Нового года, у Фын-цзе вследствие чрезмерного напряжения и переутомления произошел выкидыш. К ней ежедневно по два-три раза вызывали врачей, которые прописывали ей лекарства; таким образом, Фын-цзе уже не могла заниматься хозяйственными делами.
Однако, полагаясь на свое здоровье, Фын-цзе хотя и не выходила из дому, по-прежнему продолжала вникать во все дела и свои распоряжения передавала госпоже Ван через Пин-эр. Стоило кому-нибудь заикнуться, чтобы она не беспокоилась, как Фын-цзе начинала сердиться.
Госпожа Ван в это время тоже была растеряна, ей казалось, что она вдруг лишилась одной руки. Но она ничего не могла поделать, по всем важным вопросам принимала решение сама, а второстепенные дела перепоручила Ли Вань.
Однако Ли Вань отличалась скорее добродетелями и почтением к родителям, чем способностью вести хозяйственные дела, поэтому прислуга начала своевольничать. Узнав об этом, госпожа Ван приказала Тань-чунь помогать Ли Вань, обещая, что, как только Фын-цзе поправится, все дела снова перейдут к ней.
Но против ожидания, здоровье Фын-цзе оказалось не очень крепким, она и раньше не берегла его, а последнее время лезла вон из кожи, чтобы во всем быть первой, а это требовало большого физического и душевного напряжения, и в результате простой выкидыш привел к полному истощению сил. А еще через месяц прибавилось кровотечение. Хотя она не говорила об этом, все окружающие замечали, как она худела, как желтело ее лицо, и жалели, что она не следит за восстановлением здоровья. В связи с этим госпожа Ван строго-настрого приказала Фын-цзе лечиться и ни о чем не беспокоиться.
Фын-цзе и сама боялась слишком занемочь, поэтому старалась бодриться, шутила и смеялась как ни в чем не бывало да усиленно лечилась, в душе негодуя, что не может быстро поправиться.
Лишь в середине третьего месяца кровотечение у нее прекратилось, и она начала понемногу поправляться. Но об этом речь будет в дальнейшем.
Между тем госпожа Ван, обеспокоенная состоянием здоровья Фын-цзе и опасаясь, что Тань-чунь и Ли Вань не справятся с хозяйством, ибо людей в саду жило сейчас довольно много, решила пригласить им на помощь Бао-чай.
– На наших старух полагаться нельзя, – предупреждала она Бао-чай. – Они только и стараются урвать свободное время, чтобы пить вино да играть в кости. Даже днем они спят – я об этом знаю! Когда была здорова Фын-цзе, все ее боялись, а сейчас им все нипочем. По-моему, ты лучше других сможешь помочь по хозяйству. Все твои братья и сестры еще молоды, и ты должна о них заботиться, так как у меня на все не хватает времени. Если что-нибудь случится, приходи прямо ко мне, не нужно ждать, пока узнает старая госпожа и спросит меня. Если кто будет плохо вести себя, останавливай; не будут слушать – говори мне, чтобы из-за пустяка не раздули целую историю.
Бао-чай кивнула и пообещала в точности следовать ее указаниям.