Бао-юй стиснул зубы, на мгновение умолк, но потом добавил:
– Как бы мне хотелось умереть, чтобы вы вынули мое сердце и узнали, что творится в нем, а потом сожгли мое тело, чтобы оно превратилось в пепел и дым и чтобы дым этот развеяло ветром! Какое это было бы счастье!
Из глаз Бао-юя покатились слезы. Цзы-цзюань поспешно зажала ему рот, вытащила платок и принялась вытирать его мокрые щеки.
– Зачем вы волнуетесь? – с улыбкой произнесла она. – Я это сказала нарочно, чтобы вас испытать. Я беспокоюсь о себе.
– О себе? – изумившись, спросил Бао-юй.
– Ведь я не из семьи Линь, – пояснила Цзы-цзюань. – Я такая же служанка, как Юань-ян или Си-жэнь. Меня отдали в услужение барышне Линь, а она ко мне хорошо относится – лучше, чем к тем служанкам, которые приехали вместе с нею из Сучжоу, – и мы с ней ни на минуту не расстаемся. И при одной мысли о ее отъезде на душе у меня стало тяжело, ибо и мне пришлось бы последовать за ней. Вся моя семья находится здесь, а покидать своих родных не хочется; если же я не поеду с барышней, она будет считать меня неблагодарной, недостойной ее доброго отношения. Вот меня и терзали сомнения, и я решилась пошутить с вами, чтобы узнать, как вы к моей шутке отнесетесь. Я даже не представляла себе, что это может вызвать у вас помрачение рассудка!
– Значит, и ты этим была опечалена! – воскликнул обрадованный Бао-юй. – Ну и дурочка! Можешь больше не беспокоиться! Я заявляю тебе, что при жизни мы всегда будем вместе, а после смерти обратимся в пепел и дым и вновь сольемся воедино! Согласна?
Цзы-цзюань задумалась, но в этот момент вошла служанка и доложила:
– Господин Цзя Хуань и господин Цзя Лань пришли справиться о здоровье нашего господина Бао-юя.
– Извинись перед ними за то, что я доставил им беспокойство, – ответил Бао-юй, – но скажи, что я уснул.
Служанка кивнула и вышла.
– Вы уже поправились, – сказала ему после этого Цзы-цзюань. – Вам следовало бы отпустить меня взглянуть на мою барышню.
– И то правда, – согласился Бао-юй. – Я еще вчера вечером хотел тебя отпустить, но потом забыл. Можешь идти, я уже совсем здоров.
Цзы-цзюань принялась собирать свою постель и туалетные принадлежности.
– Я видел у тебя несколько маленьких зеркальц, – заметил наблюдавший за нею Бао-юй, – может быть, ты оставишь мне то маленькое, которое украшено цветами водяного ореха? Я положу его под подушку и всякий раз перед сном буду смотреться в него. Когда же я начну ходить, я буду носить его с собой, потому что оно маленькое и удобное.
Цзы-цзюань, не возражая ни слова, вынула зеркальце и отдала ему. Потом она велела отнести свои вещи и, попрощавшись со всеми служанками, возвратилась в «павильон реки Сяосян».
Между тем за время болезни Бао-юя состояние Дай-юй ухудшилось, ибо она была очень расстроена и не раз плакала. Как только Цзы-цзюань вернулась, Дай-юй стала подробно расспрашивать ее обо всем и, узнав, что Бао-юю лучше, тотчас же отпустила Ху-по к матушке Цзя.
Вечером, когда настало время ложиться спать, Цзы-цзюань, раздеваясь, как бы между прочим сказала Дай-юй:
– Бао-юй очень искренен и не умеет скрывать своих чувств. Он заболел только потому, что я ему сказала, будто мы собираемся уезжать.
Дай-юй ничего не ответила.
Цзы-цзюань немного помолчала, но потом, будто бы сама себе, сказала:
– Лучше нам никуда не трогаться! Здесь к нам относятся хорошо, уважают, но не это важно: главное, что вы выросли вместе и до мелочей узнали характер друг друга.
– Что ты там бормочешь? – рассердилась Дай-юй. – Неужели ты за эти дни не устала и тебе не хочется спать?
– Я вовсе не бормочу, а говорю вам искренне, – с улыбкой произнесла Цзы-цзюань. – Ведь уже несколько лет я забочусь о вас. Родители ваши умерли, кому же вас любить? Ах, скорее бы старая госпожа, пока она жива, устроила вашу свадьбу! Пословица гласит: «Все мы под небом ходим». А вдруг со старой госпожой случится несчастье; это задержит свадьбу на некоторое время, и тогда не сбудется то, чего вы желаете. Знатных молодых людей много, но назовите мне хоть одного, который не обзавелся бы несколькими наложницами и не смотрел сегодня на восток, а завтра на запад? Пусть его женят даже на бессмертной деве, через несколько ночей она надоест ему. Может дойти даже до того, что он бросит ее и найдет себе новую женщину. Таких примеров много. Хорошо еще, если семья жены достаточно влиятельна. Что же касается вас, барышня, то тут может быть хорошо только до тех пор, пока жива ваша бабушка, но как только ее не станет, все начнут обманывать и оскорблять вас. Поэтому я и говорю, что самое главное – преисполниться решимостью. Вы очень умны, барышня, разве вы не знаете, что легче достать десять тысяч лян серебра, чем приобрести одного верного друга?
– Да эта девчонка совсем сошла с ума! – воскликнула Дай-юй. – Только несколько дней ее не было возле меня, а в кого она превратилась?.. Завтра же попрошу старую госпожу, чтобы она меня избавила от тебя. Ты мне больше не нужна.
– Я высказала все от чистого сердца, но, желая обратить ваше внимание на мои слова, я отнюдь не побуждала вас делать что-нибудь дурное, – возразила Цзы-цзюань. – Зачем же вы хотите докладывать об этом старой госпоже? Неужели вам доставит удовольствие, если у меня будут неприятности?
С этими словами Цзы-цзюань отвернулась и легла спать.
Дай-юй старалась оставаться равнодушной, но слова Цзы-цзюань глубоко тронули ее. И когда Цзы-цзюань уснула, Дай-юй проплакала всю ночь и лишь перед самым рассветом немного задремала. Встав рано утром, она заставила себя съесть чашку супа из ласточкиных гнезд. Потом ее навестила матушка Цзя и сделала ей множество наставлений.
Надо сказать, что в это время подошел день рождения тетушки Сюэ. Все в доме, начиная от матушки Цзя, приносили ей свои поздравления, и Дай-юй, собравшись с силами, окончила две вышивки и тоже отослала в подарок.
Тетушка Сюэ в этот день устроила угощение, пригласила матушку Цзя, госпожу Ван и других родственников. Только Бао-юй и Дай-юй не смогли пойти и остались дома.
Вечером матушка Цзя, возвращаясь от тетушки Сюэ, где она присутствовала на пиру и смотрела спектакль, навестила Бао-юя и Дай-юй и лишь после этого возвратилась к себе.
На следующий день тетушка Сюэ распорядилась, чтобы Сюэ Кэ устроил угощение для приказчиков. Таким образом, несколько дней прошло в хлопотах.
Следует заметить, что за это время тетушка Сюэ успела присмотреться к Син Сю-янь. Убедившись, что девушка очень умна и рассудительна да к тому же не избалована, потому что происходила она из семьи, в которой, как говорится, женщины носили «терновые шпильки и холщовые юбки», тетушка Сюэ решила просватать ее за Сюэ Паня. В то же время она опасалась, как бы Сюэ Пань, столь легкомысленный и расточительный, не погубил девушку. Тут она вспомнила о Сюэ Кэ, двоюродном брате Сюэ Паня. Сюэ Кэ не был женат, и Син Сю-янь была ему подходящей парой, будто предназначенной самой судьбой, поэтому тетушка Сюэ решила прежде всего посоветоваться с Фын-цзе. Но когда тетушка Сюэ сказала ей об этом, Фын-цзе ответила:
– Вы знаете, тетушка, как капризна наша бабушка! Дайте мне все обдумать.
Через некоторое время матушка Цзя пришла навестить Фын-цзе, и та, воспользовавшись случаем, сказала ей:
– Бабушка, тетушка Сюэ хотела поговорить об одном важном деле, но ей неудобно было обращаться прямо к вам…
– Что такое? – с недоумением спросила матушка Цзя.
Тогда Фын-цзе изложила ей весь свой разговор с тетушкой Сюэ.
– Почему она подумала, что неудобно начинать разговор самой? – удивилась матушка Цзя. – Ведь это же великолепно! Погоди! Я лично поговорю со своей невесткой Син и уверена, что она возражать не станет!
Вернувшись домой, матушка Цзя сразу же позвала к себе госпожу Син и объявила, что хочет быть свахой.
Госпожа Син немного поразмыслила, прикинула в уме, что семья Сюэ состоятельная, жених неплохой человек, к тому же сватает матушка Цзя, а поэтому не стала перечить ей и охотно согласилась.
Матушка Цзя была этому несказанно рада. Она велела немедленно пригласить к себе тетушку Сюэ, наговорила ей кучу комплиментов и не меньше услышала от нее в ответ. О решении матушки Цзя госпожа Син распорядилась тотчас же сообщить Син Чжуну и его жене. А они, находясь в зависимости от госпожи Син, конечно, не осмелились возразить ни слова.
– Великолепно! – в один голос воскликнули они.
– Вот и хорошо! – удовлетворенно проговорила матушка Цзя. – Я всегда любила решать чужие дела! Одно из этих дел мне удалось уладить; сколько уплатите за сватовство?
– Мы вас не обидим, – с улыбкой отвечала тетушка Сюэ, – хотя даже десять тысяч лян серебра вас не удивят! Однако я хочу напомнить вам, почтенная госпожа, что, если вы взяли на себя роль свахи, нужно еще подыскать распорядителя свадьбы.
– Чего-чего, а нескольких калек в доме всегда найдем! – воскликнула матушка Цзя.
С этими словами она велела позвать госпожу Ю и ее невестку.
Когда они пришли, матушка Цзя сообщила им, в чем дело, и пришедшие поздравили всех с радостным событием.
Между тем матушка Цзя наказывала госпоже Ю:
– Все порядки, которые существуют в нашей семье, ты прекрасно знаешь, у нас с родственниками никогда не было споров об унижении чьего-либо достоинства. В данном случае распоряжаешься вместо меня ты. Не прибегай к чрезмерной экономии, но и не будь слишком расточительной! Устрой все как следует и доложи мне!
Госпожа Ю почтительно кивнула. Тетушка Сюэ была очень обрадована предстоящей свадьбой и поэтому, вернувшись домой, сразу же приказала написать приглашения на свадьбу, которые она отправила во дворец Нинго.
Госпожа Ю, прекрасно знавшая характер госпожи Син, вовсе не хотела распоряжаться свадьбой, но согласилась на это только потому, что ей приказала матушка Цзя. Поэтому госпожа Ю все время думала лишь о том, как бы угодить госпоже Син. Что же касается тетушки Сюэ, то она отличалась покладистым характером, и с ней хлопот не было. Так что об этом мы рассказывать не будем.