Вместе с тем Бао-юй злился на самого себя за то, что не может припомнить, кто такая эта девочка. Он стал внимательно к ней приглядываться, и она напомнила ему Дай-юй: такие же густые и пышные брови, чистые, как вода Хуан-хэ осенью, прищуренные глаза, нежное личико, стройная, грациозная фигурка. Бао-юй стоял, не в силах оторвать от нее взгляд. И вдруг он заметил, что девочка вовсе не копает ямку, чтобы хоронить цветы, а чертит шпилькой какие-то иероглифы. Он стал следить за движениями шпильки, стараясь запомнить каждую черточку, каждую точку, и сосчитал, что во всем иероглифе было восемнадцать черт. Тогда он мысленно начертил их пальцем на ладони и догадался, что это иероглиф «цян» и означает он: «роза».
Бао-юй подумал:
«Она сидит возле роз, наверное, расчувствовалась и захотела сочинить о них стихи, но целое стихотворение сразу сочинить не смогла и, чтобы не забыть его, решила записать на песке первые две строки. Посмотрим, что последует дальше!»
Девочка продолжала водить шпилькой. Но сколько Бао-юй ни присматривался, он видел один и тот же иероглиф – «роза».
А девочка, сидевшая на корточках за решеткой, будто помешалась: нарисовав один иероглиф, принималась за другой и так много раз, и все одно и то же. А стоявший за решеткой юноша тоже как безумный следил за каждым движением ее шпильки.
«Несомненно, на душе у нее что-то есть, – думал он. – Видимо, она сильно страдает. И как только, обладая такой тщедушной фигуркой, она испытывает столь бурные чувства? Ах, как жаль, что я не могу разделить ее муки!»
Мы уже говорили, что это происходило в начале лета, когда достаточно было появиться облачку, чтобы пошел дождь. И действительно, внезапно налетел порыв холодного ветра, и капли дождя застучали по листьям деревьев. Капли упали и на голову девочки, замочили ее платье.
«Дождь, – промелькнуло в голове Бао-юя. – Она выглядит такой слабенькой и может простудиться, если промокнет!»
– Довольно писать! – крикнул он девочке. – Ты вся промокла!
Девочка испуганно вздрогнула и подняла голову. Бао-юй, обладавший приятным лицом, напоминал девушку, да и розы разрослись так пышно, что совершенно скрывали его, и девочка, видя только часть его лица, подумала, что это кто-нибудь из служанок. Ей и в голову не могло прийти, что это Бао-юй.
– Благодарю тебя, сестрица, что ты мне напомнила о дожде, – с улыбкой сказала она. – Но неужели тебя дождь не мочит? Ведь ты стоишь на открытом месте!
– Ай! – воскликнул Бао-юй и только сейчас почувствовал, что вся его одежда промокла насквозь. – Да, нехорошо! – произнес он, оглядев себя.
С этими словами он бросился бежать в направлении «двора Наслаждения розами», хотя все его мысли были заняты девочкой, которой некуда было спрятаться от дождя.
Нужно заметить, что на следующий день наступал праздник начала лета, поэтому Вэнь-гуань и остальные девочки-актрисы получили разрешение погулять в «саду Роскошных зрелищ». Бао-гуань, которая исполняла роли положительного героя, и Юй-гуань, исполнявшая роли положительных молодых героинь, пришли во «двор Наслаждения розами», чтобы поболтать и посмеяться с Си-жэнь и другими служанками, и здесь их застиг дождь. Воспользовавшись этим, они перекрыли все канавки, чтобы вода разлилась по двору, заперли ворота и выпустили туда уток, цичжи и других водяных птиц, связав им крылья, чтобы они не могли улететь.
Си-жэнь и служанки стояли на террасе и беззаботно смеялись. В это время Бао-юй подошел к воротам и постучал. Но служанки, поглощенные своими забавами, не слышали. Тогда он стал стучать сильнее.
– Кто это? – удивленно спросила Си-жэнь, которой и в голову не пришло, что Бао-юй может вернуться в такое время. – У нас некому открывать ворота!
– Это я, – отозвался Бао-юй.
– Мне кажется, это голос барышни Бао-чай, – предположила Шэ-юэ.
– Глупости! – возразила Цин-вэнь. – Разве может барышня Бао-чай прийти в дождь?
– Давайте я посмотрю в щель, – предложила Си-жэнь. – Если стоит открыть, мы откроем, чтобы не заставлять человека мокнуть.
С этими словами она по галерее подошла к воротам, выглянула наружу и увидела Бао-юя, мокрого как курица. Она поспешно бросилась открывать. Но ей было так смешно, что, открывая ворота, она вся согнулась от смеха и воскликнула:
– И кто бы мог подумать, что наш господин вернется сейчас. Как ты решился бежать во время такого сильного дождя?
Бао-юй был зол до предела, он решил надавать пинков первой служанке, которая откроет ему. Как только ворота распахнулись, он, не рассмотрев, кто был перед ним, видимо решив, что это какая-нибудь девчонка, пнул ее изо всей силы ногой в бок. Послышался стон.
– Паршивки! – выругался Бао-юй. – Я с вами добр, а вы совсем распустились и не ставите меня ни в грош! Еще смеяться надо мной вздумали!
Но, взглянув на плачущую девушку, он обнаружил, что это Си-жэнь, и понял свою ошибку.
– Ай-я! – воскликнул он. – Так это ты? Куда я тебя ударил?
Си-жэнь никогда еще не испытывала на себе ругань и побои, и когда Бао-юй пнул ее ногой, да еще в присутствии посторонних, она устыдилась и вместе с тем рассердилась; ей было больно и обидно, но ничего нельзя было поделать.
Понимая, что Бао-юй не мог ударить ее умышленно, она решила стерпеть и с усилием улыбнулась:
– Ты вовсе меня не ударил. Почему ты не идешь переодеваться?
Бао-юй направился в дом, Си-жэнь последовала за ним.
– Я уже достаточно взрослый, – раздеваясь, говорил он ей, – но никогда еще не сердился до такой степени, чтобы ударить человека! Я не знал, что это можешь оказаться ты!
Си-жэнь, терпеливо перенося боль, снова улыбнулась и ответила:
– Я самая старшая из твоих служанок, поэтому с меня всегда и следует начинать. Надеюсь только, что ты больше не станешь пускать руки в ход.
– Я это сделал не умышленно! – оправдывался Бао-юй.
– А кто говорит, что умышленно? Ведь открывать ворота должна не я, а младшие служанки. Но они так избаловались, что даже я зла на них! Они ничего не боятся. Вот если бы ты пнул ногой какую-нибудь из них, было бы очень хорошо! Но, к сожалению, на сей раз баловалась я сама, и это я не велела им отпирать ворота.
Пока они разговаривали, дождь прекратился, Бао-гуань и Юй-гуань ушли. Си-жэнь, у которой все еще болел бок, расстроилась и легла, даже отказавшись от ужина. Когда она разделась и увидела на боку синяк величиной с чайную чашку, ее охватил страх, но она не стала подымать шума и вскоре уснула.
Сон ее был неспокойным, она все время ворочалась и охала. Заметив, что Си-жэнь нехорошо, Бао-юй, хотя и извинился перед нею, все же не мог уснуть. А когда в полночь он услышал стоны Си-жэнь, то понял, что пнул ее слишком сильно. Он слез с кровати и, держа в руке лампу, подошел к кровати Си-жэнь. В это время Си-жэнь кашлянула и выплюнула сгусток крови.
– Ай! – вскричала она и широко раскрытыми глазами уставилась на Бао-юя, но тут же, спохватившись, спросила: – Ты что?
– Ничего! – ответил Бао-юй. – Просто я услышал, что ты стонешь во сне, и мне показалось, что это от моего пинка. Дай-ка я посмотрю!
– У меня кружится голова и в горле неприятный сладковатый привкус, – ответила Си-жэнь. – Посвети-ка на пол!
Бао-юй поднял лампу. На полу темнело пятно от крови.
– Ой, плохо дело! – встревоженно вскричал Бао-юй.
Си-жэнь поглядела на пол, и у нее похолодело сердце.
Но если вы хотите подробно узнать обо всем, что произошло в дальнейшем, прочтите следующую главу.
Глава тридцать первая, в которой речь идет о том, как ценою сломанных вееров была куплена драгоценная улыбка и как утерянный цилинь предвещал соединение влюбленных
Увидев на полу кровь, Си-жэнь похолодела. Ей сразу припомнились разговоры о том, что люди, в молодости харкающие кровью, обычно долго не живут или остаются больными на всю жизнь.
При этой мысли все ее мечты добиться почета и уважения обратились в прах и из глаз безудержно полились слезы.
Заметив, что она плачет, Бао-юй тоже огорчился и спросил ее:
– Скажи мне, что тебя терзает?
– Что меня может терзать? Все хорошо, – сделав над собой усилие, с улыбкой отвечала Си-жэнь.
Бао-юй хотел сейчас же распорядиться, чтобы для нее подогрели вина и дали выпить пилюлю «литун» с кровью горного барана, однако Си-жэнь удержала его за руку.
– Не торопись, а то переполошишь весь дом и люди скажут, что я легкомысленна и глупа. Ведь пока никто ничего не знает, а если поднимется шум, всем станет известно о том, что произошло. Тогда и тебе будет неприятно, и мне неудобно. Лучше всего утром без всякого шума послать слугу к доктору Вану за лекарством, я его выпью и все пройдет. Тогда ни люди, ни духи ничего не узнают.
Бао-юй вынужден был согласиться с ней. Он подошел к столу, налил чаю и дал ей прополоскать рот. Си-жэнь понимала, что Бао-юй беспокоится о ней, и хотя ей не хотелось, чтобы он за ней ухаживал, сказать об этом прямо она не решалась, так как он все равно не послушал бы; поэтому она предоставила ему поступать по своему усмотрению. Она села на постели, разрешив Бао-юю поухаживать за собой.
Как только рассвело, Бао-юй, не успев даже умыться и причесаться, велел немедленно пригласить Ван Цзи-жэня. Тот явился и, узнав, что речь идет всего-навсего об ушибе, назвал несколько видов пилюль и растираний и объяснил, как их употреблять.
Бао-юй вернулся к себе, велел приготовить необходимые лекарства и занялся лечением Си-жэнь. Но об этом мы рассказывать не будем.
Между тем наступил праздник начала лета. На воротах домов была воткнута полынь, и все домочадцы надели на руки амулеты с изображением тигра.
В полдень госпожа Ван устроила угощение, на которое пригласила тетушку Сюэ с дочерью и девушек, живущих в саду.
Бао-юй заметил, что Бао-чай рассеянна за столом, неохотно разговаривает с ним, и он понял, что причиной этому вчерашний разговор. А госпожа Ван, которая прекрасно видела, что Бао-юй не в духе, приписывала это вчерашнему случаю с Цзинь-чуань и не придавала никакого значения.