– У нас в доме людей много, и все они разные, – робко возразила Фын-цзе. – Еще древние говорили: «Можно знать человека в лицо, но не знать его души». За какую из служанок можно поручиться, что она честная? Шум подняли такой, что о пропаже всем известно. Тот, кто украл яшму, понимает, что если вы его найдете, ему несдобровать, поэтому он постарается уничтожить яшму. Что мы тогда будем делать? Пусть я глупа, но все же считаю, что нам нужно объявить, будто эта яшма для Бао-юя не представляет особой ценности и он случайно куда-то ее забросил. Только служанок надо предупредить, чтобы они не проболтались старой госпоже. А после этого можно будет тайно послать людей на розыски, они найдут яшму и выявят вора. Как вы думаете, госпожа?
Госпожа Ван задумалась и после продолжительной паузы промолвила:
– В твоих словах есть доля правды. Но как обмануть отца Бао-юя?
Она позвала Цзя Хуаня и строго сказала ему:
– Потерялась яшма Бао-юя. Тебя спросили, не видал ли ты ее, – зачем ты расшумелся? Если тот, кто украл яшму, после твоих разговоров испугался и уничтожил ее, не жить тебе на этом свете!
– Я больше не буду! – захныкал перепуганный Цзя Хуань.
Наложница Чжао тоже присмирела и не осмелилась спорить.
А госпожа Ван между тем продолжала:
– Я уверена, что в саду есть места, которые еще не обыскали! Неужели яшма улетела? Смотрите, больше не болтайте! Поручаю Си-жэнь в три дня разыскать яшму! Если яшма не отыщется, придется сказать мужу, и тогда никому в доме не видать спокойной жизни!
Затем она подозвала к себе Фын-цзе и приказала ей вместе с нею идти к госпоже Син и посоветоваться, как отыскать яшму. Но об этом мы не рассказываем.
Между тем Ли Вань, посоветовавшись с барышнями, позвала служанок, присматривавших за садом, и велела им запереть на замок садовые ворота. Вызвав жену Линь Чжи-сяо, она рассказала ей о случившемся.
– Передай привратникам, – закончила она, – чтобы в течение трех дней из сада не выпускали никого. Пусть всех предупредят, что в саду потеряна вещь и никого не выпустят, пока она не найдется.
– Слушаюсь, – отвечала жена Линь Чжи-сяо, затем рассказала: – Недавно я тоже потеряла одну вещь, мой муж пошел к гадателю, которого звали как-то вроде Лю Железный рот. Он точно предсказал, где она находится. Когда мой муж вернулся домой и стал искать вещь, он нашел ее там, где было предсказано.
– Добрая тетушка Линь! – стала просить Си-жэнь, услышав ее рассказ. – Пусть ваш муж пойдет к гадателю и узнает насчет яшмы.
Жена Линь Чжи-сяо поддакнула, пообещав исполнить ее просьбу.
– А все же не стоит рассказывать гадателю о том, что у нас случилось, – заметила Син Сю-янь. – Почему бы не обратиться к Мяо-юй? Когда я жила на юге, я слышала, что она умеет гадать. В утерянной яшме заключается небесная тайна, и монахиня сможет ее раскрыть.
– Странно! – удивились девушки. – Мы ее давно знаем, но никогда не слышали, чтобы она умела предсказывать!
– Мне кажется, если Мяо-юй попросит кто-то другой, она не согласится гадать, – заметила Шэ-юэ, обращаясь к Син Сю-янь. – Барышня, попросите ее, и если вам удастся что-либо узнать, мы вовек будем вам признательны!
Она хотела ударить челом, но Син Сю-янь удержала ее. Дай-юй и остальные девушки тоже стали просить Сю-янь поскорее идти в «кумирню Бирюзовой решетки».
Между тем снова появилась жена Линь Чжи-сяо:
– Барышни, какое счастье! Мой муж только что был у гадателя, и тот сказал: «С этой яшмой Бао-юя разлучить невозможно, она непременно возвратится».
Девушки недоверчиво отнеслись к словам жены Линь Чжи-сяо, только Си-жэнь и Шэ-юэ были на седьмом небе от счастья.
– А на какой иероглиф гадали? – поинтересовалась Тань-чунь.
– Не знаю, иероглифов было много, а я ведь неграмотна, – отвечала жена Линь Чжи-сяо. – Помню только, что там был иероглиф вроде «наградить»? А гадатель, Лю Железный рот, – сразу заявил, что пропала какая-то вещь.
– Вот это гадатель! – воскликнула Ли Вань.
– Он еще говорил, что, поскольку в заданном иероглифе сверху есть знак «маленький», под ним – «рот», а дальше – «драгоценность», это значит, что пропал драгоценный камень, который можно положить в рот.
– Поистине гениален этот гадатель, словно дух небесный! – с восхищением воскликнули девушки. – Ну а дальше, что он сказал?
– Он говорил, что нижняя часть этого иероглифа «сокровище», – отвечала жена Линь Чжи-сяо, – и в измененном написании значит «видеть»! Вследствие этого верхняя часть знака может быть истолкована в значении «отдать под залог», то есть яшму следует искать в ломбарде. А если к иероглифу «наградить» добавить ключевой знак «человек», разве не получится иероглиф со значением «возместить»? Ясно, что за яшму надо заплатить, и она возвратится к хозяину.
– В таком случае будем искать яшму в ближайших ломбардах, – решили все. – Если их тщательно проверить, найдем непременно! А тогда уж нетрудно будет выяснить, кто эту вещь украл.
– Если мы найдем яшму, не нужно будет выяснять, кто ее украл, – заметила Ли Вань. – Тетушка Линь, покажи предсказание второй госпоже Фын-цзе, пусть она доложит госпоже Ван, чтобы та успокоилась.
Жена Линь Чжи-сяо поддакнула и удалилась.
Все немного успокоились и стали ожидать возвращения Син Сю-янь, но тут увидели за воротами Бэй-мина, который махал рукой, вызывая служанку. Одна из служанок выбежала к нему.
– Беги и сообщи второму господину Бао-юю, его матушке и бабушке величайшую радость! – закричал он, едва завидев девочку.
– В чем дело? Говори! – заторопила его служанка.
– Я скажу, а ты пойдешь доложишь! – хлопая в ладоши, засмеялся Бэй-мин. – И мы оба получим награду! Я узнал, где находится яшма второго господина Бао-юя!
Если вы хотите узнать, что было дальше, прочтите следующую главу.
Глава девяносто пятая, из которой читатель узнает о том, как действительно умерла Юань-чунь, о смерти которой прежде ходили ложные слухи, и как на самом деле сошел с ума Бао-юй, о безумии которого распространялись лишь сплетни
Итак, Бэй-мин сказал девочке-служанке, что ему известно местонахождение яшмы Бао-юя. Девочка со всех ног бросилась в дом сообщить эту новость.
Все стали торопить Бао-юя, чтобы он вышел к Бэй-мину и расспросил его, где яшма, а сами сгрудились на террасе, издали прислушиваясь к их разговору.
Бао-юй подбежал к воротам и спросил слугу:
– Где ты нашел яшму? Давай ее скорее!
– Я ее не принес, – пояснил Бэй-мин, – за нею нужно послать человека с поручительством.
– Говори, как ты ее нашел! – заволновался Бао-юй. – Я сейчас же кого-нибудь за ней пошлю.
– Когда я узнал, что господин Линь Чжи-сяо отправился к гадателю, я последовал за ним, – стал рассказывать Бэй-мин. – Услышав, что нужно искать яшму по ломбардам, я сразу же обежал несколько из них и повсюду расспрашивал о яшме, подробно описывая ее приметы. «Яшма у меня», – сказал мне один из хозяев ломбарда. «Так отдайте ее мне», – попросил я его. Но он потребовал у меня закладную расписку. Я спросил: «За сколько она заложена?» Он отвечает: «У меня две яшмы, одну заложили за триста монет, другую – за пятьсот. Первую принесли позавчера, вторую сегодня».
– Скорее бери деньги и принеси яшму! – оборвал его Бао-юй. – Посмотрим, моя ли это.
– Не слушайте его, второй господин! – Си-жэнь с досады даже плюнула. – Я еще в детстве от своего брата слышала, что есть люди, которые торгуют мелкими кусками яшмы, а если у них нет денег, то закладывают эту яшму в ломбард. Яшму, пожалуй, можно найти в любом ломбарде.
Сначала рассказ Бэй-мина удивил всех, но, поразмыслив над словами Си-жэнь, они рассмеялись.
– Позови скорее второго господина, – крикнули они, – пусть не слушает этого дурака! Яшма, о которой он говорит, совсем не та, что нам нужна.
Бао-юй тоже засмеялся, но тут заметил Син Сю-янь, которая возвращалась из «кумирни Бирюзовой решетки».
Дело в том, что незадолго перед этим девушка отправилась в кумирню и без всяких околичностей попросила Мяо-юй погадать.
– Я с вами, барышня, встречаюсь только потому, – холодно усмехнулась Мяо-юй, – что вам чужды мирские страсти и честолюбие. Как же вы могли, наслушавшись каких-то сплетен, тревожить меня? Тем более, что я даже не понимаю, что значит «погадать»!
С этими словами она отвернулась от девушки. Син Сю-янь уже стала раскаиваться, что поступила столь необдуманно.
«Я знала, что у нее такой характер!.. – думала она. – Но раз я обещала пойти к ней погадать, неудобно возвращаться ни с чем… Доказывать же ей, что она умеет гадать, нехорошо…»
Девушка стала уверять монахиню, что она обратилась к ней с подобной просьбой лишь потому, что от этого зависит судьба Си-жэнь и многих других. Заметив, что Мяо-юй заколебалась, она еще настойчивее стала умолять и несколько раз низко поклонилась.
– И зачем только беспокоиться о других! – вздохнула Мяо-юй. – С тех пор как я приехала в столицу, никому и в голову не приходило, что я умею гадать. А сейчас вы разгласили мою тайну, и не видать мне больше покоя.
– Я вынуждена была обратиться к вам, – оправдывалась Син Сю-янь. – Я сделала это только потому, что знала вашу доброту. Если и другие начнут тревожить вас своими просьбами, от вас всецело зависит, исполнять или не исполнять их. Кто посмеет вас принуждать?!
Мяо-юй улыбнулась и сделала старой даосской монахине знак воскурить благовония. Затем она вытащила из сундука блюдо с песком и подставку с гадательной палочкой, написала заклинания, велела Сю-янь прочесть молитву и совершить необходимые церемонии. После этого они встали по обе стороны блюда с песком и стали держать над ним за оба конца гадательную палочку. Вскоре палочка в их руках задрожала и начертила на песке ответ бессмертного, к которому они обращались:
Увы!
Пришла, не оставив следа,
Не видно слез никаких
Под этой высокой вершиной Цингэн
у сосен стволов вековых.