Матушка Цзя, принимая какое-нибудь решение, приказывала сначала довести его до сведения Цзя Чжэна, но тот только поддакивал ей, даже не вдумываясь в то, что ему говорят.
Однако об этом речь пойдет ниже.
После того как Бао-юй повидался с отцом, Си-жэнь под руку увела его во внутренние покои и усадила на кан. Поскольку Цзя Чжэн находился еще у матушки Цзя во внешних покоях, никто не осмеливался разговаривать с Бао-юем, и он погрузился в полудремоту.
Из разговора, который происходил между Цзя Чжэном и матушкой Цзя, он не услышал ни слова. Зато Си-жэнь и другие служанки подслушали все от начала до конца. Правда, они и раньше слышали о предстоящей свадьбе Бао-юя, хоть и из чужих уст. Они подозревали, что это правда, так как Бао-чай совершенно перестала появляться у них, но твердой уверенности ни у кого не было; только теперь, когда они собственными ушами слышали весь разговор, их сомнения рассеялись и они обрадовались.
«Поистине, старая госпожа сделала замечательный выбор! – подумала Си-жэнь. – Бао-юй и Бао-чай – подходящая пара. И мне повезло! Если она придет к нам в дом, мне станет легче. Но у него в мыслях одна барышня Линь Дай-юй. Счастье, что он не слышал этого разговора, не то опять учинил бы скандал!»
При этой мысли радость ее обратилась в скорбь, и она продолжала размышлять, но уже о другом:
«Как же все-таки быть? Разве старая госпожа, принимая такое решение, знала о сокровенных чувствах, которые связывают Бао-юя с Дай-юй? Она думает, что Бао-юй обрадуется, когда узнает, что его женят, и поправится! Но что, если чувства его к Дай-юй остались прежними?! Недаром при первой встрече с Дай-юй он хотел разбить свою яшму. Потом, однажды летом, когда мы с ним повстречались в саду, он принял меня за Дай-юй и стал говорить о своей любви. А как он плакал и убивался, когда Цзы-цзюань в шутку сказала ему, будто Дай-юй уезжает… Сказать ему, что его женят на барышне Бао-чай и ему придется навеки отказаться от Дай-юй, можно лишь в том случае, если он окончательно лишился разума. Но если он хоть что-то соображает, это не только не доставит ему радости, но, напротив, может ускорить его смерть! Придется поговорить об этом с госпожой. Разве я не буду считать себя виновной, если из-за этого пострадают сразу три человека?»
Как только Цзя Чжэн ушел, Си-жэнь велела Цю-вэнь присматривать за Бао-юем, а сама отправилась к госпоже Ван и попросила ее пройти во внутренние покои, намереваясь с нею поговорить. Матушка Цзя видела Си-жэнь и подумала, что Бао-юю что-либо понадобилось, поэтому не придала приходу девушки особого значения – она была занята мыслями о том, какие подарки послать невесте и как устроить свадебный обряд.
Пройдя во внутреннюю комнату, Си-жэнь бросилась перед госпожой Ван на колени и заплакала. Не понимая, в чем дело, госпожа Ван взволнованно спросила:
– Что это значит? Скажи мне, может быть, тебя кто-то обидел?
– Я не должна была разговаривать с вами об этом, но иного выхода нет! – воскликнула Си-жэнь.
– Рассказывай, – ласково подбодрила ее госпожа Ван. – Только не торопись!
– То, что старая госпожа и вы решили женить Бао-юя на барышне Бао-чай, очень хорошо, – начала Си-жэнь. – Но только присмотритесь, госпожа, к кому Бао-юй относится лучше – к барышне Бао-чай или к барышне Линь Дай-юй.
– Конечно, к Дай-юй, – отвечала госпожа Ван. – Ведь он с нею дружит с самого детства!
– Я совсем не это имею в виду, – возразила Си-жэнь и, описав во всех подробностях отношение Бао-юя к Дай-юй, добавила: – Вы, госпожа, собственными глазами видели все, о чем я вам сообщила, и только о разговоре Бао-юя со мною летом в саду я никому не рассказывала.
– Я и сама давно кое-что замечаю, – проговорила госпожа Ван, дотронувшись до руки Си-жэнь. – Все, что ты мне поведала, еще больше убедило меня в правильности моих предположений. Но ведь он, наверное, слышал, что сегодня говорил его отец. Ты не заметила, какое это произвело на него впечатление?
– Дело в том, – отвечала Си-жэнь, – что, когда с Бао-юем разговаривают, он только улыбается. В остальное время он дремлет, поэтому вашего разговора он не слышал.
– Как же быть?! – нерешительно произнесла госпожа Ван.
– Я всего-навсего ваша рабыня, госпожа, – сказала Си-жэнь, – я обязана рассказать вам все, что знаю, а вам уж следует доложить старой госпоже и попросить ее, чтобы она нашла какой-то выход из положения.
– Ладно, иди, – махнула рукой госпожа Ван. – Сейчас в комнате у старой госпожи полно людей, и об этом говорить неудобно. Как-нибудь в свободную минуту я расскажу ей обо всем, и мы что-либо придумаем.
С этими словами она вышла из комнаты и отправилась к матушке Цзя.
Матушка Цзя в это время разговаривала с Фын-цзе. При появлении госпожи Ван она сразу умолкла, затем, обращаясь к пришедшей, спросила:
– О чем тебе с такими предосторожностями рассказывала Си-жэнь?
Воспользовавшись тем, что ей задали вопрос, госпожа Ван не преминула рассказать матушке Цзя все, что ей было известно о чувствах Бао-юя к Дай-юй. Матушка Цзя внимательно выслушала ее и стала размышлять.
– Все остальное пустяки, с Дай-юй особенно считаться нечего, – произнесла матушка Цзя, – но вот если у Бао-юя действительно такие чувства к ней, могут возникнуть затруднения.
– А по-моему, никаких особых затруднений здесь быть не может! – прервала ее Фын-цзе. – Я уже кое-что придумала, но только не знаю, согласится ли на мое предложение тетушка.
– Если у тебя есть какой-либо план, расскажи старой госпоже, – поспешно вмешалась госпожа Ван, – а потом посоветуемся вместе!
– По-моему, здесь нужно сначала «забросить удочку»! – сказала Фын-цзе.
– Что это значит? – удивилась матушка Цзя.
– А то, что нужно распустить слух, будто отец решил женить Бао-юя на барышне Линь Дай-юй. Посмотрим, как он к этому отнесется. Если он останется равнодушным, значит беспокоиться нечего. Если же он обрадуется, то нам не миновать больших хлопот!
– Допустим, он обрадуется, – вставила госпожа Ван. – Что тогда?
Фын-цзе наклонилась к уху госпожи Ван и что-то прошептала ей.
– Да, да, – одобрительно кивала госпожа Ван. – Неплохо!
– Вы все шепчетесь! – шутливо пригрозила матушка Цзя. – Хоть бы мне сказали, что собираетесь делать!
Опасаясь, что матушка Цзя не поймет, если говорить намеками, а если сказать открыто, могут услышать, Фын-цзе наклонилась к уху матушки Цзя. Сначала матушка Цзя ничего не поняла, но когда Фын-цзе разъяснила ей свой замысел, она расплылась в улыбке.
– План, конечно, хороший, однако девочка Бао-чай будет страдать! А если все станет известно, как почувствует себя Дай-юй?
– Мы скажем только Бао-юю, – успокоила ее Фын-цзе. – Всем остальным строго-настрого запретим говорить об этом.
В это время вошла девочка-служанка и сообщила:
– Вернулся второй господин Цзя Лянь!
Опасаясь, что матушка Цзя начнет расспрашивать его и узнает о смерти Ван Цзы-тэна, госпожа Ван незаметно сделала знак Фын-цзе. Та поспешила навстречу мужу и предупредила его, чтобы он ничего не рассказывал бабушке. Они вместе прошли в комнату госпожи Ван и стали ждать ее. Вскоре госпожа Ван пришла и сразу заметила, что у Фын-цзе глаза покраснели от слез.
Цзя Лянь приблизился к госпоже Ван и справился о здоровье. Затем он рассказал ей, как ездил в Шилитунь, чтобы распорядиться насчет похорон Ван Цзы-тэна, и в заключение добавил:
– Есть высочайшее повеление о пожаловании покойному посмертного титула Ученейшего и Прилежнейшего гуна. Членам семьи покойного приказано сопровождать гроб с телом к месту погребения, а чиновникам из учреждений, находящимся в пути следования гроба, оказывать им содействие. Еще вчера они тронулись в путь на юг. Жена вашего брата велела передать вам поклон. Она сказала, что сложились неблагоприятные обстоятельства, и она не может приехать в столицу излить вам свою душу. Кроме того, она слышала, что мой шурин Ван Жэнь собирается в столицу; если она встретит его по пути, непременно велит ему побывать у вас, и он вам все расскажет.
Незачем описывать, какова была скорбь госпожи Ван. Фын-цзе всячески утешала ее.
– Отдохните немного, госпожа! – говорила она. – Я приду к вам вечером, и мы посоветуемся, как быть с Бао-юем!
Она оставила госпожу Ван и вместе с Цзя Лянем возвратилась домой. Здесь она рассказала мужу о предстоящей свадьбе Бао-юя и попросила его послать людей, чтобы они занялись уборкой необходимых для этого помещений.
Но об этом мы расскажем ниже.
Однажды после завтрака Дай-юй в сопровождении Цзы-цзюань отправилась навестить матушку Цзя. Ей хотелось справиться о здоровье бабушки и, кроме того, – рассеять скуку.
Выйдя из «павильона реки Сяосян», она вдруг вспомнила, что забыла дома платочек. Велев Цзы-цзюань возвратиться за платочком, она медленно пошла вперед.
Добравшись до «моста Струящихся ароматов», она свернула за горку, где когда-то вместе с Бао-юем хоронила опавшие лепестки цветов, и неожиданно услышала чьи-то рыдания.
Девушка остановилась. Но как она ни прислушивалась, ей не удалось различить, чей это голос, да и слова были непонятны. Дай-юй охватило любопытство, и она неслышными шагами стала приближаться к тому месту, откуда доносился плач. Неожиданно она увидела девочку-служанку с большими глазами, над которыми нависли густые брови.
Дай-юй подумала, что какую-то служанку из дворца Жунго собираются выдавать замуж против желания и она пришла сюда излить свою душу.
«Какими чувствами может обладать эта дурочка! – удивилась Дай-юй, как только увидела девочку, и ей стало смешно. – Конечно, это простая служанка для черной работы, и, видимо, кто-то из старших служанок дал ей нагоняй…»
Дай-юй внимательно оглядела девочку, но так и не могла определить, чья она. Девочка в свою очередь, завидев Дай-юй, перестала плакать, быстро вскочила и принялась вытирать на лице слезы.
– Ты чего убиваешься? – спросила Дай-юй.
– Барышня Линь! – воскликнула девочка, едва снова не разразившись слезами. – Посудите сами! Они разговаривали, я не знала, в чем дело, и сказала не то, что следовало, и моя старшая сестра за это поколотила меня!