Цзя Шэ перебил Цзя Ляня:
– Пойди и расскажи все своей тете, но только так, чтобы старая госпожа не слышала.
Цзя Лянь кивнул и отправился к госпоже Ван.
Если вы хотите знать, о чем он разговаривал с госпожой Ван, прочтите следующую главу.
Глава сто третья, из которой читатель узнает о том, как Цзинь-гуй, подсыпав яд другому, сама отравилась и как встреча со старым другом не принесла прозрения ослепленному Цзя Юй-цуню
Итак, Цзя Лянь явился к госпоже Ван и рассказал ей все, что ему было велено.
На следующий день он снова побывал в ведомстве чинов и, узнав, как обстоит дело, опять явился к госпоже Ван.
– Ты точно разузнал? – спросила его госпожа Ван. – Если все обстоит так, как ты сказал, то для господина и желать лучшего незачем, да и мы все будем спокойны. Разве он когда-либо служил в провинции? Если бы генерал-губернатор не написал на него жалобу, негодяи, наверное, погубили бы его!
– Почему вы так думаете, госпожа? – удивился Цзя Лянь.
– Потому что твой второй дядя с самого дня своего отъезда не прислал домой ни гроша, – ответила госпожа Ван. – Он даже брал деньги из дому! Но посмотри на тех, кто уехал с моим мужем! Прошло совсем немного времени, а их жены нарядились в золото и серебро! Разве это не говорит о том, что они обманывали твоего дядю и за его спиной вымогали деньги?! Только из-за них господин и пострадал. Хорошо еще, что удалось предотвратить скандал, могло случиться так, что не только его самого сняли бы, но и отобрали бы наследственный титул!
– Вы правы, госпожа, – согласился Цзя Лянь. – Как только я узнал, что на дядю поступила жалоба государю, меня обуял страх, и я успокоился лишь после того, как все тщательно разузнал. Лучше бы дядя служил в столице! Тогда он не знал бы ни забот ни хлопот и старой госпоже не пришлось бы беспокоиться. А сейчас все-таки придется рассказать ей!
– Я это сделаю, – проговорила госпожа Ван. – А ты еще раз разузнай!
Цзя Лянь поддакнул и собрался уходить, как вдруг вбежала перепуганная служанка тетушки Сюэ. Она даже не поздоровалась с госпожой Ван, а сразу вскричала:
– Наша госпожа велела передать вам: у нас опять беда!
– Какая беда? – удивилась госпожа Ван.
– Беда, беда! – только и могла вымолвить служанка.
– Глупая! – рассердилась госпожа Ван. – Если что-нибудь серьезное, объясни толком!
– Нашего молодого господина Сюэ Кэ дома нет, а тут случилось такое дело! Моя госпожа просит вас, чтобы вы прислали кого-либо из господ помочь ей!
Госпожа Ван, ничего не понимая, разволновалась.
– Говори же в конце концов, зачем вам мужчины? В чем надо помочь?
– Умерла наша невестка Цзинь-гуй! – выпалила служанка.
– Тьфу! – выругалась госпожа Ван. – Туда ей и дорога! Стоило из-за этого поднимать шум!
– Если бы она умерла как люди – еще ничего! – проговорила служанка. – А то она опять натворила безобразий! Госпожа, прошу вас, пошлите туда людей, пусть помогут распорядиться!
С этими словами служанка повернулась, чтобы уйти.
Госпожа Ван сердилась, и вместе с тем ей хотелось смеяться.
– Эта служанка совсем с ума сошла! – произнесла она. – Братец Цзя Лянь, не слушай эту дуру, пойди сам погляди, что там случилось!..
Служанка не услышала всего, что говорила госпожа Ван, до ее слуха долетели только слова «не слушай эту дуру», и она разозленная убежала.
Тетушка Сюэ пребывала в волнении, так как никто не приходил. Как только вернулась посланная во дворец Жунго служанка, она спросила:
– Ну, прислала кого-нибудь госпожа Ван?
– Стоит нагрянуть беде, от родственников никакой помощи не добьешься! – ответила служанка. – Госпожа не только никого не прислала, но и обозвала меня дурой!
– Пусть моя сестра не обратила на твои слова внимания, но что сказала жена ее сына?
– Уж если ваша сестра не хочет вас признавать, что говорить о вашей дочери? – воскликнула служанка. – Я даже не стала к ней обращаться.
– Сестра – это сестра, а дочь мне роднее! Неужели она могла бы отказать мне в помощи?!
Служанка тотчас же спохватилась:
– Да, да! Вы правы! Я сейчас к ней пойду!
В это время вошел Цзя Лянь. Он справился о здоровье тетушки Сюэ, выразил ей соболезнование, а затем сказал:
– Моя тетя только что узнала, что умерла жена вашего сына, но, когда она стала расспрашивать вашу служанку, та говорила что-то невнятное, и тетя не могла ее понять. Она взволновалась и послала меня разузнать, в чем дело, и, если нужно, помочь. Скажите, чем я могу быть вам полезен?
Тетушка Сюэ была так взволнована, что у нее и слезы пересохли. Услышав слова Цзя Ляня, она сказала:
– Извините, второй господин, что мы доставили вам беспокойство. Я же говорила, что моя сестра очень добрая. Старая карга – моя служанка – не смогла ей толком ничего рассказать, и из-за этого чуть не получилось недоразумения. Садитесь, пожалуйста, второй господин, я сейчас все вам расскажу! – И немного помолчав, добавила: – Я послала к вам только потому, что моя невестка умерла нехорошей смертью.
– Может быть, она покончила с собой из-за мужа? – высказал предположение Цзя Лянь.
– О, это было бы хорошо! – воскликнула тетушка Сюэ. – Но она давно так скандалила, что мы не знали, куда от нее деваться! Когда пришла весть, что Сюэ Паня приговорили к смертной казни, она немного поплакала, а затем снова как ни в чем не бывало стала пудриться и румяниться. Я хотела поговорить с ней, но она меня обругала, и я не стала с ней связываться. Однажды, не знаю почему, она вдруг захотела, чтобы Сян-лин жила вместе с нею. Я ей говорю: «Зачем тебе Сян-лин, если ты отказалась от Бао-чань? К чему терзать девочку, если ты ее не любишь?» Но она и слушать меня не захотела, и я вынуждена была приказать Сян-лин, чтобы она жила с нею. Бедная Сян-лин не посмела меня ослушаться и перешла к Цзинь-гуй, хотя и была больна! Но совершенно неожиданно моя невестка стала хорошо относиться к девочке, и я только этому радовалась. Когда об этом узнала Бао-чай, она высказала опасение: «Боюсь, что здесь кроется что-то недоброе», но я не придала значения ее словам. Первые несколько дней, когда Сян-лин болела, невестка сама готовила для нее супы и кормила ее. Но, видимо, у Сян-лин несчастная судьба! Однажды, когда Цзинь-гуй подавала ей отвар, Сян-лин по неосторожности опрокинула чашку и обварила ей руки. Я думала, что теперь она постарается сорвать на девочке свой гнев, но, к моему удивлению, она даже не рассердилась, сама подмела осколки от разбитой чашки, вытерла пол, и отношения между обеими по-прежнему оставались дружественными. Вчера вечером Цзинь-гуй позвала Бао-чань и велела ей приготовить две чашки супа, заявив, что будет есть вместе с Сян-лин. Через некоторое время в ее комнате поднялся шум; сначала кричала Бао-чань, потом, шатаясь, вышла Сян-лин, призывая на помощь. Я поспешила туда и вижу: у невестки из носа идет кровь, сама она, схватившись руками за сердце, бьет ногами и катается по полу. Напугалась я до полусмерти! Начала ее окликать, она не отвечает, немного подергалась и скончалась. Я сразу поняла, что она отравилась. Бао-чань, рыдая, набросилась на Сян-лин с кулаками и стала обвинять девочку в том, что она отравила свою госпожу. Но я прекрасно понимала, что Сян-лин ни в чем не виновата. Да и как она могла отравить Цзинь-гуй, если была больна и даже при желании не могла бы встать с постели?! Однако Бао-чань продолжала твердить свое. Ах, второй господин! Что мне оставалось делать? Я вынуждена была приказать старухам связать Сян-лин и передать ее под присмотр Бао-чань, а слугам велела запереть ворота. Мы с Бао-цинь всю ночь не смыкали глаз, и как только утром открыли ворота в вашем дворце, я сразу послала служанку сообщить о случившемся своей сестре. Второй господин! Вы человек умный, скажите, как быть?
– В семье Ся уже знают об этом? – спросил Цзя Лянь.
– Пока нет, – ответила тетушка Сюэ, – прежде чем сообщать им, я хотела выяснить обстоятельства дела!
– По-моему, прежде всего следует донести властям, – сказал Цзя Лянь. – Разумеется, все мы подозреваем Бао-чань, но ведь другие станут недоумевать, почему именно она отравила свою хозяйку. Если же обвинить Сян-лин, значит мы выгораживаем преступницу.
Тут появились женщины-служанки из дворца Жунго, и разговор прервался.
– Пришла вторая госпожа Бао-чай, – сообщили они.
Хотя Цзя Лянь был лишь сыном старшего дяди Бао-чай, он не стал прятаться, как полагалось по этикету, ибо много раз видел Бао-чай в детстве.
Бао-чай вошла, поздоровалась с матерью, поклонилась Цзя Ляню, а затем направилась во внутренние комнаты, где жила Бао-цинь. Тетушка Сюэ вошла туда следом за нею и рассказала, что у них произошло.
– Если вы, матушка, приказали связать Сян-лин, то не значит ли это, что вы уверены, будто она отравила Цзинь-гуй? – выслушав мать, спросила Бао-чай. – Вы ведь сами говорите, что суп готовила Бао-чань, поэтому прежде всего следовало связать Бао-чань и допросить ее. Кроме того, нужно сообщить о случившемся властям и семье Ся.
Рассуждения дочери показались тетушке Сюэ вполне разумными, и она поделилась ими с Цзя Лянем.
– Вторая сестрица права, – тотчас же согласился Цзя Лянь. – Я сообщу в ведомство наказаний, пусть они расследуют дело. Но если отпустить Сян-лин и связать Бао-чань, могут получиться осложнения.
– Я, собственно, приказала связать Сян-лин вовсе не потому, что подозреваю ее в преступлении, – возразила тетушка Сюэ. – Я просто боялась, что, поскольку она больна и ее несправедливо обидели, она может расстроиться и покончить с собой. Это означало бы еще одну смерть. Только из этих соображений я велела связать ее и передать под присмотр Бао-чань.
– И все же этим вы сыграли на руку Бао-чань, – заметил Цзя Лянь. – Если вы считаете, что Сян-лин следует освободить, – освободите ее, а если Бао-чань следует связать – свяжите. Ведь только они знают, что в действительности произошло. Прикажите своим людям успокоить Сян-лин!
Тетушка Сюэ приказала отпереть дверь, а Бао-чай послала пришедших с нею женщин помочь служанкам связать Бао-чань. Когда они вошли в комнату, то увидели, что Сян-лин плачет навзрыд, а Бао-чань посмеивается. Как только Бао-чань поняла, что ее собираются связать, она подняла страшный шум. Однако служанки из дворца Жунго, не обращая на нее внимания, набросились и крепко связали.