ов должен осушить каждый из сидящих за столом.
– Это легко, мы согласны, – отвечали присутствующие.
Юань-ян метнула кости. Ее постигла неудача, и ее заставили осушить кубок, а затем отсчитали по числу выпавших очков, кто должен метать кости следующим, – оказалось, тетушка Сюэ.
Тетушка Сюэ метнула кости, и на каждой из четырех оказалось по одному очку.
– Четырем очкам соответствует знаменитая пьеса, – объявила Юань-ян, – называется она «Четыре седовласых старца с гор Шаншань». Все пожилые пьют по одному кубку вина.
Таким образом, приходилось пить матушке Цзя, тетушке Ли, госпоже Син и госпоже Ван.
Матушка Цзя первая подняла кубок и собралась осушить его, но Юань-ян остановила ее:
– Поскольку кости метала тетушка, она сама должна назвать арию, соответствующую числу очков, а сидящий рядом процитирует строку из «Собрания стихов тысячи поэтов». Кто из них не выполнит приказа, тоже будет пить штрафной кубок.
– Опять козни против меня, – воскликнула тетушка Сюэ. – Да разве я могу назвать какую-то арию?
– Если все станут отказываться, будет скучно, – возразила матушка Цзя, – лучше скажите что-нибудь! Ведь рядом с вами сижу я, и если я не процитирую строку из стихотворения, мне с вами вместе придется пить.
– Хорошо, – согласилась тетушка Сюэ и произнесла: – «Приблизилась старость – в цветущие заросли скроюсь».
– «Может быть, скажут: минуту урвав, я молодым подражаю», – ответила матушка Цзя, кивнув головой.
Затем поднос с костями перешел к Ли Вэнь. Она метнула кости: выпали две четверки и две двойки.
– Этому числу очков тоже соответствует известная ария, – объявила Юань-ян. – Название ее: «Лю и Юань уходят к вершинам Тяньтай».
– «В источнике Персиков оба они оказались», – тотчас же произнесла Ли Вэнь.
– «К источнику Персиков кто доберется, укрыться сумеет от Цинь», – проговорила сидевшая рядом с ней Ли Вань.
Все отхлебнули по глотку вина. Поднос с костями поставили затем перед матушкой Цзя. Она метнула кости – выпали две двойки и две тройки.
– Мне пить? – спросила она.
– Нет, число очков соответствует известной арии «Речная ласточка ведет за собою птенцов», – заметила Юань-ян. – Все должны выпить по кубку вина.
– А птенцы-то многие улетели, – заметила Фын-цзе. Все уставились на нее, и она тотчас же умолкла.
– Что же мне такое сказать? – задумалась матушка Цзя. – Ну ладно: «Дед ведет за собою внука».
– «Беспечно смотрю, как ребенок играет, как ловит он ивовый пух», – тотчас же добавила сидящая рядом с нею Ли Ци.
Все выразили одобрение.
Бао-юю не терпелось принять участие в игре, но его очередь не наступала. Когда он погрузился в задумчивость, поднос с костями поставили перед ним. Он метнул кости, и выпали одна двойка, две тройки и единица.
– Что же это число может значить? – спросил он.
– Это значит, что ты сел в лужу! – засмеялась Юань-ян. – Придется тебе выпить кубок, а потом метать снова.
Бао-юй выпил и метнул кости. Теперь выпали две тройки и две четверки.
– Этому соответствует ария «Чжан Чан подкрашивает брови»[42], – произнесла Юань-ян.
Бао-юй понял, что над ним шутят. Лицо Бао-чай залилось краской. Фын-цзе, не совсем понимая, в чем дело, сказала:
– Что ж, второй братец, скорее говори, не задерживай следующего!
Однако Бао-юй затруднялся что-либо сказать и только попросил:
– Штрафуйте меня!
Поднос с костями передали Ли Вань, и та метнула кости.
– Этому числу очков соответствует ария «Двенадцать шпилек золотых», – объявила Юань-ян.
Бао-юй подвинулся к Ли Вань и, увидев, что на кости выделяются парами красные и зеленые точки, воскликнул:
– Как красиво!
Но тут же он вспомнил свой сон о «двенадцати шпильках», отодвинулся от Ли Вань и погрузился в задумчивость.
«Мне говорили, что все эти „двенадцать шпилек“ из Цзинь-лина, – думал Бао-юй. – Почему же у нас в доме их осталось так мало?..»
Он обвел взглядом сидящих за столом. Сян-юнь и Бао-чай были здесь, не хватало только Дай-юй. Боль пронзила сердце Бао-юя, из глаз его готовы были покатиться слезы, но, боясь, что все могут заметить его слабость, он заявил, что ему жарко, сбросил с себя халат и, положив на свое место бирку[43], вышел из-за стола.
Сян-юнь первая заметила, то Бао-юй расстроен, но подумала, что он недоволен тем, что метнул кости неудачно, или сама игра показалась ему неинтересной и он решил уйти.
– Я тоже ничего не могу сказать, – заявила в этот момент Ли Вань. – К тому же и за столом сейчас не все, так что лучше оштрафуйте меня!
– Раз эта игра не вносит оживления, прекратим ее, – предложила матушка Цзя. – Пусть только Юань-ян метнет кости, посмотрим, что ей выпадет!
Девочка-служанка поставила перед Юань-ян поднос с костями. Юань-ян метнула их. Три кости сразу же легли, показав две двойки и одну пятерку, а четвертая кость все еще вертелась на подносе.
– Только бы не пятерка! – вскричала Юань-ян.
Но в это мгновение кость остановилась, обращенная пятеркой кверху.
– Дело плохо! – воскликнула Юань-ян. – Проиграла!
– Разве этому числу очков не соответствует никакая ария? – спросила матушка Цзя.
– Соответствует, но только назвать ее я не могу, – ответила Юань-ян.
– Тогда скажи, как называется комбинация выпавших очков, – попросила матушка Цзя, – а я попробую назвать арию.
– «Волны уносят плывущую ряску», – произнесла Юань-ян.
– Ну, это проще простого! – воскликнула матушка Цзя. – На это надо ответить: «Под лилии корни скрываются осенью рыбы».
Сян-юнь, сидевшая рядом с Юань-ян, подхватила:
– «О ряске седой я стихи напеваю в осенние дни над Чуцзяном».
– Фраза вполне подходящая, – отозвались все.
– На этом игру кончаем, – объявила матушка Цзя. – Выпьем еще по два кубка, а потом примемся за еду!
Повернув голову и заметив, что Бао-юя еще нет, матушка Цзя спросила:
– Куда ушел Бао-юй?
– Он переодевается, – ответила Юань-ян.
– Кто с ним пошел?
– Я велела Си-жэнь проводить его, – почтительно доложила Ин-эр, приближаясь к матушке Цзя.
Матушка Цзя и госпожа Ван успокоились. Однако через некоторое время госпожа Ван послала служанок за сыном. Одна из девочек-служанок, войдя в дом, где жил Бао-юй, увидела У-эр, которая зажигала свечи, и спросила ее:
– Где второй господин Бао-юй?
– Он пьет вино у старой госпожи, – ответила девочка.
– А я как раз оттуда, – проговорила девочка. – Меня за ним послала госпожа Ван. Разве она приказала бы искать его, если б он был там?!
– Ничего не знаю, – сказала У-эр, – ищи его в другом месте!
Девочка вышла и, повстречав Цю-вэнь, спросила:
– Ты не видела второго господина Бао-юя?
– Я сама его ищу, – ответила Цю-вэнь. – Госпожи его ждут, стол накрыт, куда он мог деваться? Пойди к старой госпоже и скажи ей, что он выпил много вина, ему стало плохо и он решил немного полежать. Он скоро придет и просит бабушку и мать есть без него!
Слова У-эр девочка-служанка передала Чжэнь-чжу, а та в свою очередь сообщила их матушке Цзя.
– Собственно говоря, он вообще ест немного, – заметила матушка Цзя. – Раз он не хочет, пусть отдыхает. Передайте ему, что он может больше не приходить, – достаточно, что здесь его жена.
– Ты слышала, что сказала старая госпожа? – спросила Чжэнь-чжу девочку-служанку.
Та поддакнула. Но так как она не знала, где Бао-юй, то, повертевшись немного во дворе, снова вошла в дом и сообщила:
– Господину доложили как было приказано.
Все успокоились и, покончив с едой, уселись где кому вздумается. О том, какие происходили разговоры, мы рассказывать не будем.
Сейчас обратимся к Бао-юю. В тот момент, когда он, опечаленный, выходил из дома матушки Цзя, его догнала Си-жэнь и спросила, что случилось.
– Ничего особенного, просто у меня на душе беспокойно, – ответил Бао-юй. – Пока все пьют, веселятся, давай пойдем туда, где живет супруга Цзя Чжэня, и немного погуляем!
– К кому же мы пойдем? – удивилась Си-жэнь. – Ведь супруга господина Цзя Чжэня здесь.
– Мне никто не нужен, – сказал Бао-юй. – Мы просто пройдемся и посмотрим дом, в котором она живет.
Си-жэнь последовала за Бао-юем. Когда они подходили к дому госпожи Ю, Бао-юй заметил, что калитка, ведущая в сад, приоткрыта. Бао-юй решил не заходить в дом госпожи Ю и направился к калитке, возле которой увидел двух женщин-привратниц.
– Разве через эту калитку ходят? – приблизившись к женщинам, спросил он.
– Нет, она почти всегда заперта, – отвечала одна из женщин. – Открыли только сегодня, потому что нам приказали приготовить для старой госпожи понемногу всех фруктов, какие растут в саду. Мы ждем, пока фрукты принесут, и не запираем калитку.
Бао-юй медленными шагами подошел к калитке и собирался пройти в сад. Однако Си-жэнь удержала его:
– Не нужно! В саду нечистая сила, туда никто не ходит, чтобы не встречаться с привидениями.
– Я привидений не боюсь! – заявил Бао-юй, осмелевший после выпитого вина.
Си-жэнь еще раз сделала попытку удержать его, но в это время подошли женщины, которые сказали ей:
– В саду сейчас спокойно! С тех пор как даосы изгнали нечистую силу, мы ходим туда рвать цветы и собирать фрукты даже в одиночку. Если второй господин хочет пройти туда, пусть идет, мы его проводим. При таком количестве людей бояться нечего!
Бао-юй обрадовался, а Си-жэнь сочла неудобным отговаривать его и последовала за ним.
В саду было безлюдно. Кое-какие цветы и деревья засохли и завяли, краска с беседок и павильонов облупилась. Только бамбуковая роща, видневшаяся вдали, сохраняла свою пышность.
«С тех пор как я заболел и бабушка взяла меня к себе, – подумал Бао-юй, – прошло несколько месяцев, и за это время мне не разрешали побывать здесь ни разу. Сад пришел в запустение».
– Посмотри, как ярко зеленеет бамбук! – сказал он Си-жэнь. – Кажется, он растет у «павильона реки Сяосян»?