Цзя Чжэн охотно обещал исполнить все просьбы.
Поговорив еще немного, Чжэнь Ин-цзя собрался уходить, на прощание сказав Цзя Чжэну:
– Завтра за городом увидимся!
Зная, что у Чжэнь Ин-цзя много дел, Цзя Чжэн проводил его из кабинета. Цзя Лянь и Бао-юй уже поджидали у выхода, чтобы проводить гостя дальше. В кабинет они входить не осмеливались.
Как только Чжэнь Ин-цзя вышел, они оба приблизились к нему и справились о здоровье.
При первом же взгляде, брошенном на Бао-юя, Чжэнь Ин-цзя поразился:
«Как он похож на нашего Бао-юя. Только и разница, что этот в траурных одеждах».
– Я так давно у вас не бывал, что даже господ не могу упомнить, – произнес он.
Указывая на Цзя Ляня, Цзя Чжэн тотчас же сказал:
– Это сын моего старшего брата Цзя Шэ, мой племянник Цзя Лянь. – И затем указал на Бао-юя. – А это мой недостойный щенок Бао-юй.
– Удивительно! – всплеснул руками Чжэнь Ин-цзя. – Я давно слышал разговоры, что твой сын родился с драгоценной яшмой во рту и зовут его Бао-юй. Моего сына зовут точно так же, и я подумал, что это редкий случай. Но, поразмыслив, я пришел к выводу, что люди с одинаковыми именами встречаются довольно часто, и не стал придавать этому факту серьезного значения. Однако у них не только внешность, но и манеры одинаковые. Поистине, удивительно!
Он спросил, сколько лет Бао-юю, и узнал, что он примерно на год старше его сына.
После этого Цзя Чжэн вспомнил о Бао Юне, которого Чжэнь Ин-цзя когда-то ему рекомендовал, а затем завел речь об удивительном совпадении имен их сыновей. Но мысли Чжэнь Ин-цзя были всецело заняты Бао-юем, он пропустил мимо ушей упоминание о Бао Юне и только продолжал удивляться:
– Какое совпадение!
Он взял Бао-юя за руку и ласково привлек к себе. Однако, вспомнив, что Аньго-гун должен скоро выезжать и ему самому нужно спешно готовиться в дальний путь, спохватился, быстро распрощался и ушел. Цзя Лянь и Бао-юй последовали за ним, и Чжэнь Ин-цзя все время беседовал с Бао-юем. Вскоре они добрались до коляски, Чжэнь Ин-цзя сел в нее и уехал.
Цзя Лянь и Бао-юй возвратились к Цзя Чжэну и рассказали ему, о чем с ними говорил Чжэнь Ин-цзя. После этого Цзя Чжэн отпустил их. Цзя Лянь удалился, чтобы распорядиться насчет похорон Фын-цзе, а что касается Бао-юя, то он пошел к себе и принялся рассказывать Бао-чай о встрече с Чжэнь Ин-цзя.
– Сегодня я познакомился с отцом того самого Чжэнь Бао-юя, о котором все так часто говорят. А я думал, нам никогда не удастся свидеться! На днях сам Бао-юй будет в столице и придет на поклон к моему отцу. Господин Чжэнь Ин-цзя говорит, что его сын очень похож на меня, но я не верю. Если он приедет к нам, вы сами поглядите!
– Тьфу! – воскликнула Бао-чай. – С каждым днем ты все больше глупеешь! Говоришь о каком-то мужчине, который похож на тебя, и еще посылаешь нас смотреть на него!
Бао-юй смутился и хотел объяснить подробно, что он имеет в виду.
Но если вы не знаете, что говорил Бао-юй, прочтите следующую главу.
Глава сто пятнадцатая, из которой читатель узнает о том, как, исполнившись непреклонной решимостью, Си-чунь поклялась осуществить свое давнишнее желание и как, встретившись со своим двойником, Бао-юй не нашел в нем взаимопонимания
Когда Бао-юй допустил неосторожность и был поставлен в тупик словами Бао-чай, он захотел загладить свою ошибку. Но этому помешало появление Цю-вэнь, которая сообщила:
– Второго господина Бао-юя зовет отец!
Бао-юй едва не вскрикнул от неожиданности, но делать было нечего, и он поспешил к Цзя Чжэну.
– Я позвал тебя по важному делу, – сказал Цзя Чжэн, как только Бао-юй явился. – Сейчас у нас траур, и в школу тебе ходить неудобно, но следует дома повторять пройденное. Пока я свободен, ты должен каждые два-три дня писать сочинение и представлять мне на просмотр. Я хочу проверить, как ты продвинулся в своих занятиях.
Бао-юй только поддакивал.
– Твоему младшему брату Цзя Хуаню и племяннику Цзя Ланю я тоже велел повторять пройденное, – продолжал Цзя Чжэн. – Если твои сочинения окажутся хуже, чем у них, я в тебе окончательно разочаруюсь.
– Слушаюсь! – произнес Бао-юй, не осмеливаясь возражать отцу.
– Иди!
Бао-юй вышел, но тут же столкнулся с Лай Да, которого сопровождало несколько человек, несущих какие-то книги. Все они направлялись к Цзя Чжэну.
Бао-юй прибежал домой. Бао-чай бросилась к нему с расспросами и очень обрадовалась, когда узнала, что отец велел ему писать сочинения. Одному Бао-юю это приказание не доставило никакой радости, однако нарушать повеление отца он не решался. Как только он присел, чтобы собраться с мыслями, пришли две монахини из монастыря Ди-цзан-вана.
– Как поживаете, вторая госпожа? – спросили они, увидев Бао-чай.
– А вы как? – не отвечая на вопрос, осведомилась Бао-чай и приказала служанкам угостить монахинь чаем.
Бао-юю очень хотелось поговорить с монахинями, но он знал, что это не понравится Бао-чай. Монахини, встретив холодный прием со стороны Бао-чай, вскоре стали прощаться.
– Посидели бы немного, – предложила Бао-чай.
– Простите нас, – ответила одна из монахинь. – В последние дни нам все время приходилось молиться и устраивать жертвоприношения в «кумирне Железного порога», и мы не могли прийти справиться о здоровье госпожи и ее невесток. Сегодня нам наконец удалось навестить госпожу, а сейчас мы торопимся к четвертой барышне Си-чунь!
Бао-чай кивнула, предоставив монашкам поступать как им угодно.
Направляясь к Си-чунь, монахини повстречали Цай-пин.
– Твоя барышня дома? – спросили они.
– Ох, и не говорите о ней! – воскликнула Цай-пин. – Уже несколько дней она не притрагивается к еде.
– Почему? – удивились монахини.
– Это длинная история. Пройдите к ней, она сама вам охотно расскажет.
Си-чунь, услышав голоса монашек, вышла им навстречу.
– Здравствуйте! – сказала она. – А я-то думала, вы совсем нас забыли, так как наши дела плохи!
– Амитофо! – воскликнули монахини. – Получим мы еще что-либо от вас или нет, все равно будем считать вас своими благодетелями – ведь наш монастырь все время находился на содержании у вашей семьи, и мы получали много милостей от старой госпожи. В связи со смертью старой госпожи мы пришли повидаться с госпожами и их невестками. Мы уже всех обошли, только у вас не были, вот и решили вас навестить!
Си-чунь поинтересовалась, что с монахинями из монастыря Шуйюэ.
– У них в монастыре какая-то неприятность, – отвечали монахини, – их привратница даже никого туда не впускает. Вы не слышали, что настоятельница Мяо-юй из «кумирни Бирюзовой решетки» сбежала с каким-то мужчиной?
– Откуда такие сплетни? – возмутилась Си-чунь. – Тому, кто эти слухи распространяет, язык надо отрезать! Ее похитили разбойники, а на нее клевещут.
– Настоятельница Мяо-юй всегда вела себя очень странно, и нам казалось, что она только напускает на себя вид праведницы, – заметила одна из монахинь. – Но неудобно было говорить вам об этом, барышня! Разве она была похожа на нас, которые посвятили себя чтению молитв, занимаются самоусовершенствованием и поисками путей к спасению?!
– А в чем можно найти спасение? – спросила Си-чунь.
– О таких людях, как мы, говорить не приходится, – отвечали монахини, – а вот знатные барышни вроде вас вряд ли смогут всю жизнь прожить в роскоши. Но когда на них обрушится несчастье, о спасении думать будет поздно! Тут только великоласковая и великоскорбящая бодисатва Гуань-инь может растрогаться вашими страданиями и указать путь к спасению. Вот почему все говорят: «Великоласковая, великомилосердная, спасающая от мук и несчастий бодисатва Гуань-инь!» Мы отреклись от мира, и хотя нам приходится претерпевать больше страданий, чем госпожам и барышням из знатных семейств, зато нас подстерегает меньше опасностей и затруднений. Мы никогда не станем бодисатвами, но благодаря самоусовершенствованию можем надеяться, что когда-либо нам представится возможность возродиться в мужском теле, а для нас это уже счастье. Мы не будем похожи на нынешних женщин, которым некому пожаловаться на свое горе и обиды.
– Ах, барышня! Если вы выйдете замуж, вам всю жизнь придется следовать за мужем и выполнять перед ним свой долг, и тут уж будет не до самоусовершенствования. Ведь для этого нужна вся жизнь. Настоятельница Мяо-юй всегда считала, что обладает большими способностями, чем мы, простые монахини, и относилась к нам неприязненно, считая нас невеждами. Она не знала, что судьба иногда посылает счастье простым людям, а таких, как она, обрекает на страдания!
Слова монахини затронули самые сокровенные мечты Си-чунь, и, невзирая на присутствие служанки, она рассказала им, как к ней относится госпожа Ю, как ей тяжело пришлось, когда она присматривала за домом, а затем показала монахиням свои обрезанные волосы.
– Неужели вы думаете, что я нерешительна и чувствую привязанность к этому грязному миру? – сказала она. – У меня уже давно созрела мысль стать монахиней, но только не придумаю, как это сделать!
– Замолчите, барышня! – вскричала монашка, притворяясь встревоженной. – Если супруга господина Цзя Чжэня услышит, она подумает, что это мы вас подбиваем, будет нас ругать и еще выгонит из монастыря! У вас такой характер, барышня, что, если вы выйдете замуж за достойного человека, всю жизнь будете жить в довольстве и счастье…
– Вы думаете, только супруга Цзя Чжэня может вас выгнать, – оборвала ее Си-чунь. – А я не могу?
Монахиня поняла, что Си-чунь рассердилась, и стала оправдываться:
– Не осудите нас, барышня, мы понимаем, что ошиблись в вас. Но разве госпожи позволят вам стать монахиней? Ведь мы говорим в ваших интересах!
– Ладно, что будет то будет! – отвечала Си-чунь.
Цай-пин и другие служанки, чувствуя, что разговор принимает неприятный оборот, стали делать монашкам знаки, чтобы они поскорее уходили. Монашки поняли, что от них требуется, к тому же они сами были встревожены, поэтому без всяких возражений попрощались с Си-чунь. Девушка не стала их удерживать и холодно сказала: