– Ваша матушка очень расхваливает вас, второй господин!
Бао-юй улыбнулся.
– Госпожа говорит, что раз вы стали старательно заниматься, то скоро сдадите экзамены, а через год получите звание цзиньши и станете чиновником. Она надеется, что вы не обманете ее надежд!
Бао-юй кивнул и снова засмеялся.
Ин-эр вдруг вспомнила слова Бао-юя, которые он произнес, когда она делала ему чехол для веера, и промолвила:
– Если вы выдержите экзамен, поистине это будет счастье для вашей супруги! Помните, как вы, живя в саду, велели мне сплести чехол для веера с узором из цветов сливы и говорили, что завидуете счастливцу, в чью семью заберет меня моя барышня, когда выйдет замуж? Теперь я у вас, и вы должны быть счастливы!
От этих слов сердце Бао-юя дрогнуло, но он овладел собой и тихо засмеялся.
– По-твоему, я счастлив, моя жена тоже счастлива – ну а ты как?
Ин-эр смутилась, покраснела, но, сделав над собой усилие, произнесла:
– Мы всего-навсего служанки! Какое счастье может дать нам судьба?
– Если б ты весь век осталась служанкой, я мог бы сказать, что ты счастливее меня!
Услышав такие слова, Ин-эр подумала, что юноша снова помешался. Она испугалась, что была этому виною, и решила поскорее уйти.
– Глупая девочка! – услышала она голос Бао-юя. – Иди сюда, я тебе все расскажу!
Если вы хотите знать, что рассказал ей Бао-юй, прочтите следующую главу.
Глава сто девятнадцатая, повествующая о том, как Бао-юй, одержавший победу на экзаменах, разорвал узы, связывавшие его с бренным миром, и как семья Цзя по милости государя вновь стала пользоваться благами, перешедшими по наследству от предков
Итак, Ин-эр не могла понять, о чем говорит Бао-юй, и собралась уходить, но Бао-юй окликнул ее:
– Глупая девочка, я тебе сейчас все расскажу! Раз твоя барышня счастлива, то и ты будешь счастлива. На сестру Си-жэнь положиться нельзя, поэтому ты, не жалея сил, должна прислуживать барышне! Может быть, ты когда-нибудь приобретешь положение, и это будет вознаграждением тебе за все, что ты претерпела, прислуживая ей!
Сначала Ин-эр как будто все понимала, но потом перестала понимать и, оборвав Бао-юя, сказала:
– Хорошо, я запомню, а сейчас мне надо идти – меня ждет ваша жена. Если захотите фруктов, велите служанке позвать меня!
Бао-юй кивнул, и Ин-эр ушла. Вскоре вернулись Бао-чай и Си-жэнь. Но об этом мы рассказывать не будем.
Через несколько дней наступил срок сдачи экзаменов. Все в доме надеялись, что Бао-юй и Цзя Лань напишут сочинения и выдержат экзамены. Только Бао-чай сомневалась в этом, хотя Бао-юй усиленно занимался. Она опасалась, как бы Бао-юй и его племянник, которым впервые приходилось сдавать экзамены, не оробели в присутствии большого количества людей и не наделали ошибок. Хотя после ухода хэшана Бао-юй совершенно не выходил из дома и усердно занимался, Бао-чай не верилось, что он мог так быстро измениться к лучшему, и она с опасением думала, нет ли для этой перемены какой-либо особой причины. Перед экзаменами она послала Си-жэнь вместе с Су-юнь, служанкой Ли Вань, и другими девочками-служанками приготовить все, что могло понадобиться Бао-юю и Цзя Ланю, сама все просмотрела и сложила; кроме того, она вместе с Ли Вань попросила госпожу Ван послать с Бао-юем и Цзя Ланем несколько опытных и надежных слуг, мотивируя свою просьбу тем, что она боится, как бы в сутолоке не затерли молодых людей.
На следующий день Бао-юй и Цзя Лань, переодевшись в простую одежду, радостные, явились к госпоже Ван.
– Вы впервые участвуете в экзаменах, – наставляла их госпожа Ван, – и несмотря на то, что вы уже совсем взрослые, вам еще ни разу не приходилось покидать меня даже на один день. Когда меня не было с вами, вас окружали служанки и вы никогда не проводили ночи в одиночестве. Сейчас же вы будете предоставлены самим себе, вокруг вас будут только чужие, и вам придется самим о себе заботиться! Кто из вас первым закончит сочинение, пусть вместе со слугами скорее возвращается домой, чтобы мы не беспокоились.
Госпожа Ван расстроилась; Цзя Лань на каждое ее слово только поддакивал, а Бао-юй молчал, и лишь когда госпожа Ван окончила наставления, он встал на колени, со слезами на глазах трижды поклонился ей и произнес:
– Матушка, вы родили меня на свет, а я ничем вас не отблагодарил. Если мне удастся хорошо написать сочинение и я получу ученую степень цзюйжэня, я буду считать, что свой долг перед вами выполнил. Пусть этим будет искуплено все плохое, что я сделал.
Госпожа Ван еще больше расстроилась и сказала:
– Хорошо, что у тебя есть такое желание, и очень жаль, что твоя бабушка не может видеть тебя!
Роняя слезы, госпожа Ван привлекла к себе Бао-юя. А тот, продолжая стоять на коленях, говорил:
– Независимо от того, увидит ли меня бабушка, она узнает обо всем, и это доставит ей радость. А если она будет испытывать радость, это будет равносильно тому, как если бы она видела меня. Она ведь покинула только свою оболочку, а душа ее продолжает жить!
Слушая рассуждения Бао-юя, Ли Вань стала опасаться, как бы он снова не заболел. Кроме того, ей казалось, что подобные разговоры вообще не сулят ничего хорошего, и она поспешила вмешаться:
– Госпожа, у нас великая радость, а вы печалитесь! Брат Бао-юй многое понял, стал с особым почтением относиться к родителям и усердно заниматься. Он вместе с Цзя Ланем отправится на экзамены и напишет сочинение, а затем покажет написанное сочинение нашим ученым друзьям и будет дожидаться радостного известия о победе.
Ли Вань приказала служанкам поднять Бао-юя с колен.
Бао-юй повернулся к Ли Вань и отвесил ей низкий поклон:
– Дорогая золовка, не беспокойтесь! Мы выдержим экзамены непременно! Ваш Цзя Лань добьется большого успеха в жизни, и вам еще выпадет счастье одеваться в головной убор феникса и носить расшитую накидку!
– Как бы мне хотелось, чтобы твои слова сбылись! – воскликнула Ли Вань. – Тогда бы не напрасно…
Она мгновенно умолкла, не желая своими словами расстроить госпожу Ван.
– Тогда можно было бы сказать, – подхватил Бао-юй, – что у вас хороший сын, который достоин принять наследие предков. Если его отец даже не увидит этого, все равно ваш сын выполнит все, к чему стремился его отец.
Ли Вань промолчала. Бао-чай, слушая этот разговор, словно остолбенела – не только в словах Бао-юя, но и в рассуждениях госпожи Ван и Ли Вань ей чудились недобрые предзнаменования. Однако она старалась не верить в них и, сдерживая слезы, молчала.
Приблизившись к жене, Бао-юй низко поклонился ей. Поведение Бао-юя казалось всем странным, но никто не мог догадаться, что он затевает. А когда Бао-чай заплакала, все еще больше удивились.
– Сестра! – произнес Бао-юй. – Мне пора! Заботься о матушке и жди от меня радостных вестей!
– Ладно! – ответила Бао-чай. – Иди!
– Не торопи меня, – остановил ее Бао-юй, – я и сам знаю, что пора уходить!
Бао-юй обвел всех взглядом и, заметив отсутствие Си-чунь и Цзы-цзюань, сказал:
– Передайте поклон четвертой сестрице Си-чунь и сестре Цзы-цзюань! Скажите, что с ними я непременно увижусь!
Никто не мог понять, говорит ли он серьезно, или это речи безумного. Все решили, что Бао-юй взволнован, так как впервые покидает дом, и лучше всего поторопить его скорее уйти!
– Тебя ожидают люди! – сказали ему. – Если будешь мешкать, можешь опоздать!
– Иду, иду! – отозвался Бао-юй. – Успокойтесь! Все уже кончено!
– Ладно, иди скорее! – смеясь, торопили его.
Госпожа Ван и Бао-чай прощались с Бао-юем так, будто расставались навеки. Они едва удерживались, чтобы не зарыдать, а Бао-юй, смеясь как безумный, вышел за ворота и удалился.
Поистине:
Явился и жил он в богатой и славной,
не знающей равных семье;
А ныне из этой он вырвался клетки,
разбил он свой первый замок.
Не будем рассказывать, как Бао-юй и Цзя Лань отправились на экзамены. Лучше расскажем о Цзя Хуане, который после их отъезда возмущался и, строя из себя хозяина, говорил:
– Я еще отомщу за свою мать! В доме не осталось ни одного мужчины, старшая госпожа Син во всем соглашается со мной, и мне некого бояться!
Он побежал к госпоже Син справиться о здоровье и наговорил ей кучу льстивых слов.
Польщенная госпожа Син воскликнула:
– Какой ты умный мальчик! Ты прав: такое дело, как сватовство Цяо-цзе, должна решать я! И как глуп твой дядя Цзя Лянь, что поручил это посторонним людям!
– Между прочим, те люди, которые приходили сватать, говорили, что все уже твердо решено, – сообщил ей Цзя Хуань, – и они готовят вам большие подарки. Неужели вы сомневаетесь, что, если ваша внучка будет замужем за влиятельным князем, ваш муж получит высокую должность?! Не в укор госпоже Ван будь сказано: они всех нас сильно притесняли, когда Юань-чунь была женой государя! Пусть Цяо-цзе не окажется такой бессовестной. Пойду-ка поговорю с ней!
– Да, ты все должен ей рассказать, – согласилась госпожа Син. – Только тогда она оценит твою доброту. Я уверена, что отец Цяо-цзе не мог бы найти для своей дочери лучшей пары! Какая дура эта Пин-эр: все время твердит, что наша затея нехорошая. Даже госпожа Ван против нее! Наверное, из-за принципа! Если мы будем тянуть и вернется домой Цзя Лянь да услышит такие разговоры, нам ничего не удастся сделать!
– Со стороны жениха никаких препятствий нет, там только ждут гороскоп Цяо-цзе, – сказал Цзя Хуань. – По обычаю, существующему во дворцах ванов, невесту можно взять в дом через три дня после сговора. Но есть одно препятствие: в доме жениха не решаются открыто брать в жены внучку опального чиновника, поэтому просят доставить Цяо-цзе в дом тайком. Свадьбу можно будет отпраздновать, как только старший господин Цзя Шэ получит прощение.
– Против чего же здесь возражать? – ответила госпожа Син. – Ведь этого требуют обстоятельства.
– В таком случае напишите гороскоп!