После этого матушка Цзя прилегла и стала слушать рассуждения монашек о причинах и следствиях.
Юань-ян уже знала со слов Ху-по, что Фын-цзе плакала. Она разузнала у Пин-эр, что случилось, и вечером, когда все разошлись, сказала матушке Цзя:
– А все же вторая госпожа плакала! И это потому, что старшая госпожа Син при людях опозорила ее.
– Как? – удивилась матушка Цзя.
Юань-ян рассказала ей.
– Это случилось только потому, что Фын-цзе чересчур строго придерживается этикета, – пришла к убеждению матушка Цзя. – Неужели эти рабыни думают, что в день моего рождения они могут оскорблять хозяев и им все сойдет? Старшая госпожа Син раздражительна, хотя обычно сдерживается; но сегодня ей представился удобный случай, и она не преминула опорочить Фын-цзе.
В этот момент в комнату вошла Бао-цинь, и разговор прекратился. К тому же матушка Цзя вдруг вспомнила о Си-луань и Сы-цзе и приказала передать служанкам из сада:
– Пусть заботятся о них так же, как о наших барышнях. Если я услышу, что кто-нибудь их обижает, накажу!
Женщины поддакнули ей и собрались идти, но Юань-ян окликнула их:
– Погодите, я сама пойду с вами. Разве вас послушают другие служанки?!
Она отправилась в сад и первым долгом пришла в «деревушку Благоухающего риса», но ни Ли Вань, ни госпожи Ю там не оказалось.
– Они у третьей барышни, – ответили на ее расспросы служанки.
Юань-ян отправилась в «зал Светлой бирюзы» и застала всех там. При виде Юань-ян девушки воскликнули:
– Ты зачем здесь в такое время?!
– А разве мне не разрешается погулять?! – возразила Юань-ян и передала им только что состоявшийся разговор с матушкой Цзя. Внимательно выслушав ее, Ли Вань приказала позвать старших служанок и, когда они собрались, велела передать распоряжение матушки Цзя служанкам в саду. Но это уже не столь существенно.
Между тем госпожа Ю с улыбкой говорила:
– Старая госпожа очень заботлива. В этом отношении никто из нас с ней не сравнится!
– Даже эта хитрая, как дьявол, Фын-цзе, которая все время вьется возле бабушки, не отличается такой заботливостью, – заметила Ли Вань. – Что уж говорить о нас!
– Чего упоминать о «фениксах» и «тиграх»! – прервала их Юань-ян. – Мне очень жалко Фын-цзе. За последние годы она восстановила против себя почти всех в доме, зато умеет угодить старой госпоже и госпоже. Трудно ей приходится! Если б она отличалась скромностью и не была слишком изворотливой, свекровь первая сказала бы, что она очень робка, и в доме никто не стал бы ее бояться. Но когда она начинает проявлять изворотливость, то, помогая одному, невольно вредит другому. Сейчас у нас положение осложнилось; все эти новоявленные «госпожи» из низов слишком честолюбивы, сами не знают, чего хотят, и если им что-нибудь не нравится, начинают за глаза чесать языки и молоть всякий вздор. Я никогда не передаю их разговоры старой госпоже, чтобы не сердить ее. Если б я от нее ничего не утаивала, всем пришлось бы пережить немало беспокойных дней! Но, несмотря на присутствие третьей барышни, я скажу вот что: когда они выражают за спиной недовольство тем, что старая госпожа любит Бао-юя, это еще ничего; но когда старая госпожа стала оказывать знаки внимания и тебе, они опять недовольны! Не смешно ли это?!
– Стоит ли обращать на них внимание! – сказала в ответ Тань-чунь. – Лучше жить в простой семье, где все счастливы и довольны, хотя подчас приходится терпеть голод и лишения. Что касается таких семей, как наша, то люди только болтают, будто мы без счета тратим деньги на всякие удовольствия; им и в голову не приходит, что мы испытываем более тяжелые лишения, чем они, но только никогда не жалуемся!
– Ну кто еще так подозрителен и лезет не в свои дела, как третья сестра? – воскликнул Бао-юй. – Я всегда тебя убеждал: не слушай этих толков, не думай обо всех будничных делах, наслаждайся богатством и почестями! Нам нечего сравнивать себя с ничтожными людьми. Им не дано счастья, поэтому остается лишь шуметь и устраивать беспорядки.
– А скажи мне, кто, кроме тебя, может исполнять все свои прихоти и желания и целыми днями предаваться забавам с сестрами? – спросила госпожа Ю. – Проголодался – ешь, утомился – спишь. Ты ничуть не изменишься и через несколько лет и по-прежнему не будешь беспокоиться о будущем.
– Что рассуждать о будущем! – воскликнул Бао-юй. – Буду жить, пока со мной рядом сестры, а потом умру, и всему конец!
– Ну, опять пошли глупости! – засмеялась Ли Вань. – Предположим, ты до самой старости будешь жить здесь – но неужели ты думаешь, что твои сестры не выйдут замуж?
– Глупый ты! – с улыбкой добавила госпожа Ю. – Неудивительно, что тебя называют пустоцветом!
– Наши судьбы предопределить трудно, – заметил на это Бао-юй. – Неизвестно еще, кто останется в живых! Если я умру сегодня, завтра или в будущем году, можно считать, что жизнь моя прошла так, как мне хотелось!
– А это еще более глупо! – перебили его девушки. – С ним нельзя заводить подобных разговоров. Стоит только заговорить, как он начинает болтать вздор либо бредить – совсем как сумасшедший.
– Второй старший брат, – обратилась к нему Си-луань, – не говори о смерти! Когда сестры выйдут замуж, бабушке и матушке твоим станет скучно, они возьмут меня сюда, и я буду возле тебя!
– Что ты болтаешь, девочка! – засмеялись Ли Вань и госпожа Ю. – Неужели ты сама не выйдешь замуж?
Си-луань смутилась и опустила голову.
В это время наступила первая стража, и все разошлись по своим комнатам отдыхать. Но об этом рассказывать не стоит.
Сейчас речь пойдет о Юань-ян, которая, возвращаясь домой, заметила, что калитка прикрыта, но не заперта на засов. В такое позднее время в саду никто не ходил. Вокруг было пустынно, едва светила луна, только в домике для привратников виднелся огонек. Юань-ян никто не сопровождал, фонарь она с собой не взяла и шла так тихо, что служанки, дежурившие у ворот, не заметили ее. Вдруг ей захотелось сходить по малой нужде. Она свернула с мощеной дорожки на лужайку, зашла за большой камень, лежавший на берегу искусственного озерка, и присела под развесистым коричным деревом. В это мгновение неподалеку послышался шорох одежды. Юань-ян не на шутку перепугалась. Приглядевшись внимательно, она заметила две фигуры, которые тут же скрылись в чаще деревьев.
Обладая необычайно острым зрением, Юань-ян при слабом свете луны заметила рослую девушку в красной кофточке, с гладко причесанными волосами и догадалась, что это Сы-ци, служанка Ин-чунь.
Сперва Юань-ян подумала, что Сы-ци со служанкой пришли сюда за тем же, что и она, и нарочно решили спрятаться, чтобы ее напугать. Поэтому она засмеялась и окликнула:
– Сы-ци! Если ты сейчас же не выйдешь и вздумаешь меня пугать, я закричу, что здесь разбойники, и тебя схватят. Ты уже не маленькая, и так целые дни только и знаешь играть! Неужели еще не наигралась?
Собственно говоря, Юань-ян сказала все это в шутку. Но как известно, провинившийся обычно труслив. Сы-ци была уверена, что Юань-ян видела все; боясь, как бы она не закричала и не поднялся переполох, девушка выбежала из-за дерева. Хотя Сы-ци, не в пример другим служанкам, была в хороших отношениях с Юань-ян, она бросилась перед Юань-ян на колени и, обнимая ее за ноги, взмолилась:
– Дорогая сестра! Не поднимай шума!
Не понимая, что произошло, Юань-ян удивилась:
– О чем ты говоришь?
Сы-ци ничего не отвечала, только дрожала всем телом. Юань-ян охватило недоумение, она внимательно осмотрелась кругом и в тени деревьев заметила силуэт мужчины. Теперь она почти обо всем догадалась, сердце ее тревожно забилось, и все лицо до самых ушей залилось краской стыда.
– Кто это? – спросила она, наконец, овладев собой.
– Это брат моего дяди по материнской линии, – ответила Сы-ци, снова бросаясь перед ней на колени.
Юань-ян даже плюнула с досады, но от смущения не могла произнести ни слова.
– Иди сюда, поклонись сестре, – позвала юношу Сы-ци. – Все равно она тебя видела.
Скрываться было бесполезно, поэтому юноша выбежал из-за дерева и, как заводной, стал кланяться Юань-ян.
Юань-ян повернулась и хотела уйти, но Сы-ци, плача, схватила ее за руку и снова стала умолять:
– Спаси нас, сестра! Наша жизнь в твоих руках!
– Брось болтать, – оборвала ее Юань-ян, – пусть он скорее уходит! Я никому не расскажу. Зачем ты просишь?
В это время со стороны калитки послышался голос:
– Барышня Юань-ян уже ушла, можно запереть калитку!
Юань-ян никак не могла отвязаться от Сы-ци и, услышав эти слова, поспешила откликнуться:
– Погодите, не запирайте! Сейчас иду!
Сы-ци ничего не оставалось, как выпустить руку Юань-ян.
Если вы не знаете, что произошло впоследствии, прочтите семьдесят вторую главу.
Глава семьдесят вторая, в которой говорится о том, как самонадеянная Ван Си-фын стыдилась говорить о своей болезни и как жена Лай Вана, пользуясь своим положением в доме, сватала собственного сына
Когда Юань-ян вышла из сада, все лицо ее горело, а сердце учащенно билось – неожиданное открытие произвело на нее потрясающее впечатление.
«Если кому-нибудь рассказать, – думала она, – припишут и разврат и грабеж, а это может стоить жизни не только самим виновным, но и людям к делу непричастным. В конце концов, это меня не касается, и рассказывать я никому не стану».
Вернувшись домой, она доложила матушке Цзя о выполнении ее поручения, а затем все улеглись спать.
Следует сказать, что Сы-ци росла вместе с братом своего дяди. В детстве они в шутку пообещали друг другу в будущем стать мужем и женой. С тех пор прошли годы, они превратились в красивых молодых людей, и однажды, когда Сы-ци побывала дома, они перекинулись многозначительными взглядами, и любовь их вспыхнула с прежней силой. Но они опасались, как бы родители не воспротивились их браку, поэтому решили встречаться тайно: они подкупили служанок из сада, и сегодня, пользуясь суматохой в доме, служанки открыли ворота, и они встретились. Так впервые они соединились. Они еще не были мужем и женой, но поклялись друг другу в верности, скрепив свой союз подарками, и предавались бесконечным ласкам. Однако Юань-ян вспугнула их, и юноша, скользя меж цветов и деревьев, поспешил убежать через калитку.