С этими словами она повернулась и ушла снова проверять посуду. Цзы-цзюань и Цуй-люй отправились к матушке Цзя. Но об этом мы рассказывать не будем.
Дай-юй и Сян-юнь вовсе не ушли спать. Просто Дай-юй заметила, что матушка Цзя вздыхает и что людей за столом мало. Тут еще Бао-чай и ее младшая сестра ушли домой, и Дай-юй почувствовала себя всеми позабытой и опечалилась. Она отошла в сторонку и, опершись на перила, заплакала.
Бао-юй в этот день был рассеян и не обращал ни на кого внимания: мысли его были обращены к Цин-вэнь, болезнь которой осложнилась. Когда госпожа Ван сказала ему, что можно идти спать, он беспрекословно удалился. Тань-чунь вследствие неприятностей, которые перед этим произошли у нее дома, тоже не имела никакого желания забавляться. Ин-чунь и Си-чунь все еще оставались здесь, но они никогда не дружили с Дай-юй, и поэтому из всех оставшихся одна Сян-юнь подошла к Дай-юй, чтобы утешить ее.
– Ведь ты умная девушка, а не бережешь себя, – сказала Сян-юнь с укором. – Как досадно, что Бао-чай и Бао-цинь все время с такой горячностью твердили, что нынешний праздник середины осени мы проведем вместе и устроим собрание поэтического общества, на котором будем сочинять парные строки, а получилось так, что они забыли о нас и сами ушли любоваться луной; собрание нашего общества не состоялось, и никаких стихов мы не сочиняли. Все-таки все родственники эгоисты. Недаром Сунский Тай-цзу[11] сказал: «Разве я позволю посторонним спать у своей постели?» Ну и пусть! Если никто больше не придет, мы с тобой вдвоем будем сочинять парные строки, а завтра всех пристыдим!
Дай-юй, не желая огорчать подругу, пытавшуюся утешить ее, сказала:
– Слышишь, какой стоит галдеж? Какие тут могут быть стихи?!
Сян-юнь в ответ засмеялась:
– Любоваться луной с этой горки хорошо, но луна красивее, если смотреть на нее, находясь у воды. Ты знаешь, что у подножия этой горки есть пруд, и у самой воды в углублении находится «павильон Кристальной впадины». Это название доказывает, что при строительстве сада люди проявили смекалку. На этой горке самое высокое место назвали «Лазоревым бугром», а самое низкое место у воды – «Кристальной впадиной». Слова «бугор» и «впадина», и знаки, которыми они пишутся, мало кто употреблял, потому употребление их в названиях террасы и павильона создает впечатление чего-то нового и оригинального. Чувствуется, что человек, придумавший эти названия, не пожелал рабски копировать установившиеся образцы. Эти два места – одно наверху, другое внизу, одна светлое, другое тенистое, одно на горке, другое у воды – созданы специально для того, чтобы любоваться луной. Те, кому нравятся высокие горы и бледная луна, подымаются наверх, те, кто предпочитает яркую луну и чистые волны, спускаются вниз. Хотя в просторечье слова «бугор» и «впадина» читаются и пишутся несколько по-иному, чем в литературе, все равно их считают грубыми. Слово «впадина» я встречала всего один раз в стихотворении Лу Фан-вэна, где есть строка: «Во впадине на тушечнице древней туши накопляется немало…» Ну разве не смешно, что за это некоторые упрекали поэта в банальности?
– Это слово употреблял не только Лу Фан-вэн, но и многие другие поэты и писатели древности, – возразила Дай-юй. – Для примера можно привести «Оду о зеленом мхе» Цзян Яня[12], «Книгу о чудесах» Дунфан Шо[13], рассказ «Чжан Сэн-яо[14] расписывает кумирню». Просто наше поколение этого не знает и ошибочно относит это слово к простонародному. Скажу тебе по правде: это я предложила употребить в названиях павильона и террасы эти два слова. Когда отец испытывал способности Бао-юя, тот предложил неудачные названия. Тогда я написала эти и показала старшей сестре, а та велела показать дяде, и тот использовал их… Ну ладно, пошли в павильон.
Они спустились вниз по склону, свернули за выступ горки и очутились в «Кристальной впадине». Вдоль берега пруда до самой дорожки, ведущей к «павильону Благоухающего лотоса», тянулась бамбуковая ограда. Здесь по ночам дежурили только две служанки. Так как в зале, на «горе Лазоревого бугра», господа любовались луной, они погасили лампу и улеглись спать.
Видя, что лампа погашена, Дай-юй и Сян-юнь очень обрадовались.
– Вот и хорошо, что они спят. Сядем под навесом и полюбуемся отражением луны в воде.
Они присели на бамбуковые пеньки.
Огромная луна отражалась в пруду. Ее сияние разливалось в воде, и девушкам казалось, будто они попали в хрустальный дворец царя рыб[15]. Внезапно налетел порыв ветерка, и поверхность пруда подернулась бирюзовыми морщинками. Все вокруг было так прекрасно, что на душе становилось светлее и радостнее.
– Как хорошо было бы выпить вина и покататься на лодке! – воскликнула Сян-юнь. – Если б я была дома, я так бы и сделала.
– Правы были древние: «Если добьешься исполнения всех своих желаний, что сможет тебе тогда доставить наслаждение?» – засмеялась Дай-юй. – Нам и так хорошо – к чему еще лодка?
– «Захватив Лун, заришься на Шу»! – проговорила Сян-юнь. – Такова уж человеческая природа!
В этот момент до девушек донесся протяжный звук флейты.
– Старая госпожа и госпожа веселятся, – заметила с улыбкой Дай-юй. – Эта флейта придаст нам вдохновения. Давай сочинять пятисловные уставные стихи, – они ведь нам нравятся.
– На какую рифму? – спросила Сян-юнь.
– Сосчитаем палочки в этих перилах – отсюда и до сих пор – какая будет по счету последней, ту рифму и возьмем[16].
– Великолепно! – одобрила Сян-юнь.
Они встали и принялись считать палочки. Их оказалось тринадцать.
– Как назло, тринадцатая рифма! – сказала Сян-юнь. – Эта рифма употребляется редко, боюсь, что нам не удастся на нее что-либо сочинить. Ну, начинай!
– Ладно, попробуем, кто из нас сильнее в стихосложении, – улыбнулась Дай-юй. – Жаль только, что нет бумаги и кисти, чтобы записать стихи!
– Запишем их завтра, – проговорила Сян-юнь, – я думаю, что запомнить их ума у нас хватит.
– Ну ладно, для начала приведу готовую строку, – согласилась Дай-юй и прочитала:
Осень в разгаре,
вечер, пятнадцатый день.
Сян-юнь на мгновение задумалась, но тут же подхватила:
Бродим в прохладе,
будто бы ранней весною.
В небе рассыпаны
звезды Стрельца и Ковша.
Дай-юй засмеялась и продолжала:
Флейты и струны
вместе звучат над землею.
Где ни посмотришь, —
кубки высоко взлетают.
– А эта фраза «кубки высоко взлетают» удачна! – улыбнулась Сян-юнь. – К ней в пару нужно придумать что-либо получше.
Она немного подумала и прочитала:
Окна закрыты
нынче под крышей какою?
Легкий морозец,
резкого ветра порывы.
– Неплохо! – отозвалась Дай-юй. – Даже лучше, чем у меня. Если б ты немного подумала, эти строки можно было бы еще усилить.
– Стихов на эту трудную тему мало, поэтому можно использовать уже готовые строки, – возразила Сян-юнь. – Если б у меня была даже хорошая фраза, я предпочла бы оставить ее на конец.
– Ну погоди, посмотрим, что ты скажешь в конце! – шутливо погрозила ей Дай-юй. – Стыдно будет, если скажешь плохо!
С этими словами она прочла следующие строки:
Светлая ночь
покоряет своей красотою.
Шутим над старцем,
хватая блины друг у друга.
– Плохо! – засмеялась Сян-юнь. – Такое выражение никуда не годится. Ты всю эту историю нарочно выдумала, чтобы поставить меня в затруднительное положение.
– Ты совсем не читаешь книг, – возразила Дай-юй. – Ведь выражение «хватать друг у друга блины» взято из старинной книги. Прежде чем так говорить, тебе следовало бы прочесть «Историю династии Тан»…
– Ну хорошо, я без труда придумала следующую строку, – объявила Сян-юнь.
Делим арбузы,
над девой смеясь молодою.
Пышно раскрылась
яшма коричных цветов.
– Вот это уж ты сама придумала! – воскликнула Дай-юй.
– Ладно, завтра проверим, а сейчас незачем терять время, – заметила Сян-юнь.
– Пусть будет так, – согласилась Дай-юй, – но все же вторая строка у тебя получилась плохо. Не стоит употреблять такого избитого сочетания, как «яшма коричных цветов» или «золотая орхидея». Это показывает, что ты хотела как-нибудь отделаться.
Затем она произнесла следующие строки:
У златоцвета
ярко цветенье густое.
Свечи из воска
сверкают на пышном пиру.
– Да, «златоцвета… цветенье густое» тебя выручило! – воскликнула Сян-юнь. – Много думать тебе не пришлось! Взяла готовую рифму, и только! За это тебя не похвалишь! Да и вторую строку ты сочинила только для того, чтобы отделаться.
– Но если б ты не сказала «яшма коричных цветов», разве я стала бы отвечать тебе словами «златоцвета… цветенье густое»? – возразила Дай-юй. – Нам еще не раз придется пользоваться готовыми выражениями из древних стихов, иначе мы не сможем отобразить открывающийся перед нами пейзаж!
Сян-юнь ничего не оставалось, как произнести следующие строки:
В кубки без счета
в саду наливаю вино я.
Кто из нас лучше
исполнит застольный приказ?
– Вторая строка неплоха! – заметила Дай-юй. – Только трудно подыскать к ней параллельную.
Она немного подумала и произнесла:
В трех предложеньях